Ответный удар
Шрифт:
— Серго, — начал он примирительно, — давай посмотрим на это с точки зрения принципов НЭПа. Частная инициатива всегда должна превалировать.
— Какая частная инициатива? — перебил его Орджоникидзе. — Проваленные заказы? Махинации с векселями? Или может, диверсии на железной дороге?
Рыков побледнел:
— Это голословные обвинения…
— Вот акты ОГПУ, — Серго выложил на стол новую папку. — Вот заключение военной приемки. Вот результаты финансовой проверки. Что еще нужно?
В кабинете повисла тяжелая тишина. Только тиканье
— Товарищ Орджоникидзе, — снова подал голос Беспалов, но уже гораздо тише, — может быть, хотя бы частичное сохранение активов?
— Все решено, — Серго взял ручку. — Единое объединение под руководством товарища Краснова. С прямым подчинением наркомату. Возражения есть?
Рыков молча направился к выходу. Беспалов с Казаковым, понурившись, последовали за ним.
— Распишитесь здесь, Леонид Иванович, — Орджоникидзе протянул мне документы. — Об ознакомлении.
Я взял перо. На гербовой бумаге четко виднелось: «Приказ о создании Государственного объединения металлургической и машиностроительной промышленности».
— Кстати, — Серго улыбнулся, — там внизу ждет Пирогов. Говорит, хочет обсудить с вами модернизацию уральских заводов. Это очень срочно.
Я кивнул. Пирогов — блестящий инженер, его переход к нам станет еще одним ударом по бывшему «Сталь-тресту». Одновременно он поможет вникнуть в дела компании.
— И вот еще что, — Орджоникидзе понизил голос. — Руководство очень довольно вашими морозильниками. Впервые за много лет спим спокойно, продукты не портятся.
За окном снова зазвенели куранты. Я улыбнулся.
— Очень рад слышать.
Солнце клонилось к закату, окрашивая стены центрального заводоуправления в теплые медовые тона. В просторном кабинете с высокими потолками и массивными дубовыми панелями тихо, только шелест бумаг да негромкое тиканье напольных часов «Павел Буре» нарушали вечернюю тишину.
Я стоял у огромной карты, занимавшей целую стену. Разноцветные флажки отмечали предприятия нового объединения. Красные — действующие заводы, синие — месторождения, зеленые — научные центры. Тонкие нити протянулись между ними, обозначая производственные связи.
Котов, по-прежнему в неизменном сюртуке старого покроя, раскладывал на столе очередные папки с документами:
— Вот, Леонид Иванович, полная опись имущества. Начнем с московского куста?
Я кивнул, прослеживая пальцем линии на карте:
— Наш головной завод, бывшие предприятия Крестовского — Московский металлургический, Коломенский сталелитейный, Подольский механический… — я сделал паузу. — Как там у них дела?
— Запущены донельзя, — Котов поправил пенсне. — На Коломенском половина мартенов требует капитального ремонта. В Подольске износ оборудования под восемьдесят процентов. Я уже вам докладывал, сколько потребуется на модернизацию. В Наркомтяжпроме смету уже согласовали. Быстро они, однако…
— Серпуховский арматурный и Тульский металлообрабатывающий в чуть лучшем состоянии, — продолжил я,
— О-о, это особая история, — Котов достал новую папку. — Путиловский завод, «Большевик», «Русский Дизель» — серьезные мощности. Но тоже требуют серьезной модернизации.
В кабинет вошел Сорокин с кипой чертежей:
— Леонид Иванович, мы с Величковским набросали предварительный план автоматизации путиловских цехов. Чтобы внедрить нашу систему управления, потребуется месяц.
— Погоди, Александр, — я поднял руку. — Давай по порядку. Василий Андреевич, что у нас на Урале?
Котов развернул огромную ведомость:
— Нижнетагильский куст: металлургический, механический №183, Высокогорский завод плюс рудники. В Златоусте — металлургический комплекс, оружейная фабрика, инструментальный. Ижевский оружейный… — он перевернул страницу. — Мотовилихинские заводы в Перми, Верх-Исетский металлургический…
— А сырьевая база?
— Высокогорское месторождение железной руды, Бакальские рудники, хромовые месторождения, — Котов сверился с бумагами. — В Кузбассе — угольные шахты, в Подмосковье тоже свой уголь.
Я указал на зеленые метки, где отмечены научные центры:
— Так, что у нас с исследовательской базой? Центральная московская лаборатория, Уральское конструкторское бюро, Златоустовский центр… — я провел пальцем по карте. — Ленинградский физтех, ЦАГИ…
В дверь постучали. Вошел Головачев:
— Леонид Иванович, звонили из Нижнего Новгорода. Сормовский завод просит уточнить план поставок.
— Да, Сормово, конечно, — я вернулся к карте. — И еще Коломенский машиностроительный, Балашихинский литейно-механический, Брянский…
Я отошел на несколько шагов, охватывая взглядом всю карту. Огромная промышленная империя, раскинувшаяся от Балтики до Урала. Тысячи рабочих, десятки заводов, шахты, рудники, научные центры…
— Ну что ж, — я повернулся к своим помощникам, — задача ясна. Нужно все это хозяйство привести в порядок и наладить работу как единого механизма. Сорокин, где там ваши планы автоматизации?
— Вот, — он разложил чертежи. — Начнем с Путиловского…
За окном окончательно стемнело. В цехах головного завода загорелись огни, начиналась ночная смена. Где-то там, за сотни километров, также работали другие предприятия объединения. Теперь все это нужно было заставить работать как один отлаженный организм.
Я снова посмотрел на карту. На столе лежал приказ о крупнейшем военном заказе. Впереди предстояла грандиозная работа.
— Все готово к техническому совету на завтра? — спросил я. — Туда прибудут представители всех компаний.
Назавтра в большом конференц-зале заводоуправления было непривычно многолюдно. Вдоль длинного стола красного дерева расположились главные инженеры всех предприятий объединения. В воздухе висел привычный запах чертежной бумаги, папиросного дыма и крепкого чая из начищенного до блеска самовара в углу.