Ответный удар
Шрифт:
Я подошел к окну. Во дворе «возвращенцы» грузились в служебный автомобиль. Что ж, пусть поработают на благо объединения. В тайге, под присмотром Глушкова, самое место для искупления вины.
Вечерний поезд на Урал увез троих бывших перебежчиков в новую жизнь. А у меня на столе уже лежали чертежи новой системы связи. Дел невпроворот.
Не успели выйти перебежчики, как ко мне зашли Твердохлебов с Нижнетагильского комбината и Кузьмищев из Златоуста. Оба потомственные инженеры старой школы, с дореволюционным
— Леонид Иванович, — Твердохлебов нервно поглаживал седеющую бородку, — позвольте все-таки уточнить. По новой системе. Вот смотрите: у меня на комбинате начальник мартеновского цеха. Кому он теперь подчиняется? Мне как директору завода или Гладкову, который отвечает за все мартеновское производство объединения?
Я подошел к висящей на стене схеме:
— Давайте разберем на конкретном примере. Вот ваш начальник цеха. По территориальной линии он подчиняется вам — по всем вопросам общего управления, дисциплины, социальным вопросам. А по функциональной линии — Гладкову, но только в части технологии, качества, внедрения новых методов.
— Но это же абсурд! — взорвался Кузьмищев. — Как можно служить двум господам?
— А вы посмотрите на армию, — я улыбнулся. — Командир полка подчиняется комдиву по строевой части, а начальнику артиллерии дивизии — по вопросам боевой подготовки артиллеристов. И ничего, система работает.
Седов задумчиво потер переносицу:
— А если возникнет конфликт указаний?
— Для этого у нас есть четкое разделение полномочий, — я достал из папки документ. — Смотрите, вот перечень вопросов по территориальной линии, а вот — по функциональной. Пересечений быть не должно.
— Хорошо, — Твердохлебов все еще хмурился. — А как быть с премиями? Кто будет определять?
— И тут двойная система, — я развернул еще один лист. — Базовая часть премии — за выполнение территориальных показателей. Дополнительная — за достижение функциональных целей. Например, ваш мартеновский цех перевыполнил план — это вам как директору в зачет. А внедрил новую технологию — премия по линии Гладкова.
— А отчетность? — поинтересовался Седов. — Теперь придется писать вдвое больше бумаг?
— Наоборот, — я показал новые формы документов. — Единый отчет, но с разными разделами. Плюс автоматизация учета — помните, я говорил о новой системе связи? Все данные будут поступать в центральную диспетчерскую в реальном времени.
— Позвольте еще вопрос, — Кузьмищев заметно оживился. — А как это поможет с военным заказом?
Я подошел к карте объединения:
— Вот смотрите. Раньше каждый завод работал сам по себе. Теперь же… Златоуст дает специальную сталь, Нижний Тагил прокатывает, Коломна делает окончательную обработку. И все это координируется из единого центра, без задержек и нестыковок.
— А если
— Для этого у нас проектные команды, — я показал на схеме. — Специальная группа инженеров, которая может быстро перебросить заказ на другой завод или найти решение проблемы. Они подчиняются напрямую руководителю проекта, минуя обычную иерархию.
Седов вдруг улыбнулся:
— Знаете, а ведь это похоже на нервную систему. Как в живом организме — есть спинной мозг, это территориальное управление, и отдельные нервы для каждой функции.
— Именно! — я обрадовался точному сравнению. — И как в организме, все части работают согласованно, дополняя друг друга.
— А новая связь будет как нервные волокна? — догадался Твердохлебов.
— Да. Автоматические телефонные станции, селекторные совещания, промышленное телевидение — все это создаст единую систему управления. Каждый руководитель будет видеть полную картину и сможет быстро принимать решения. Мы сейчас как раз работаем над этим.
Кузьмищев задумчиво постучал пальцами по столу:
— Знаете, Леонид Иванович, я сначала сомневался. Но теперь вижу — система действительно продумана. Хотя привыкать придется.
— Будем осваивать постепенно, — я положил перед ними папки с инструкциями. — Сначала внедрим на ключевых участках, связанных с военным заказом. Потом распространим на все производство.
Когда они ушли, я еще раз посмотрел на схему. Старая гвардия начинает понимать. А значит, система заработает. Теперь надо не сбавлять темп и довести начатое до конца.
Уже вечером я отправился работать со связью. Ну как, работать? Главными спецами там числятся другие люди. Я так, на подхвате.
В старом машинном зале, временно переоборудованном под монтажный цех связи, царил творческий беспорядок. Всюду громоздились ящики с оборудованием, катушки кабеля, измерительные приборы. Пахло канифолью, машинным маслом и кофе из большого термоса, Зотов, как всегда, готовился к долгой рабочей ночи.
Василий Петрович, засучив рукава, колдовал над разобранным коммутатором. Его длинные пальцы с въевшимися следами канифоли ловко перебирали контакты. Рядом на верстаке лежала стопка его знаменитых блокнотов с чертежами, куда Зотов фиксировал каждую техническую идею.
— Михаил Александрович, взгляните, — позвал я Бонч-Бруевича, указывая на схему центральной диспетчерской. — Если мы расположим усилители вот здесь, сможем ли обеспечить устойчивую связь с Уралом?
Бонч-Бруевич, представительный мужчина с аккуратно подстриженной бородкой, склонился над чертежом. Его появление в нашем проекте было настоящей удачей, лучшего специалиста по связи в Советском Союзе не найти. Он занятой человек, но услышав про мои идеи, тоже загорелся и захотел поучаствовать.