Падение Флавиев

Маркевич Максимилиан

– Слава богам, добрались. Теперь мы в безопасности. Будем ждать, пока Антоний Прим не получит известие об этом и тогда вторгнется в Рим, и покажет этим выскочкам, у кого здесь вся власть.

– Отец, – вмешался Сабин-Младший. – Прим должен слышать, что здесь происходит. Он скоро придет!?

– Будем ждать.

– Нет! Я увожу детей. Мне не хочется сидеть здесь как загнанный зверь.

– И куда же ты пойдешь?

– Я найду выход, и мать тоже заберу, если ты не пойдешь с нами.

– Глупец. Ты собрался бегать

по Риму полному вителливцев? Сколько ты планируешь прожить, час или больше? Я не дам рисковать моей супругой и внуками.

– А это уже мне решать. Мама, ты со мной?

Та помотала в сторону головой.

– Домициан? – спросил Сабин-Младший.

Домициан замешкался. Он не знал, как поступить правильно. С кем выгоднее и безопаснее. Посмотрев на дядю, он выговорил:

– Я остаюсь.

– Это ошибка, сейчас самое время сбежать, храм еще не окружен.

– Он и не может быть окружен, он на холме. – ответил префект Рима.

– Ты понимаешь, о чем я, его скоро окружат со всех сторон… твой холм окружат. Впрочем, вам решать и да помогут вам боги.

Сын Сабина вместе с двумя внуками скрылся из виду. Брат Веспасиана остался с Клементиной и Домицианом. Последние милесы с боями отбивались и оказавшись внутри, закрыли ворота храма и забаррикадировали мебелью, после чего буквально повалились на пол.

– Здесь никто не посмеет даже оголить оружие, не то, чтобы применить. Мы, римляне, богобоязненные люди и сейчас находимся под защитой самого Юпитера! – подытожил Сабин.

Но на площади перед храмом послышались возгласы:

– Давайте выкурим их оттуда. Поджигай! Несите еще дров и соломы. Выполнять, не мешкать, это приказ нашего императора. Мы боремся за правое дело и Юпитер нас простит.

Полетели факелы на крышу и в окна храма. Все запаниковали. Домициан выронил свой меч, до этого ни разу его не применив, и в глазах проступили слезы вместе со страшным испугом.

– Не может этого быть. – поразился Сабин. – Это кощунство и святотатство сжигать главный храм империи. Я не верю. Варвары!

– Что я наделал, что я наделал!? – начал повторять Домициан хватаясь за голову. – Какой же я глупец, надо было пойти с ними…

– Только без паники, малыш! – попытался успокоить его дядя.

– Да какой я тебе малыш, старый осел. – завопил тот. – Видят боги, как же я тебя ненавижу. Ты нас привел к погибели, вместо того, чтобы убить Вителлия, мы оказались в ловушке и сейчас сгорим заживо. Боги, я не хочу умирать, прошу вас… – начал рыдать и метаться из стороны в сторону Домициан.

Милесы также ринулись искать другие выходы. Лишь Сабин, успокоившись, обнял свою супругу, поглаживая ее волосы:

– Не волнуйся, любовь моя, все будет хорошо. Я тебя защищу.

– А я и не волнуюсь, – поцеловала Аррецина его. – и не боюсь смерти, если рядом будешь ты.

– Я не знаю, я просто не знаю!? Ведь я видел глаза Вителлия, он не блефовал, он действительно

сдался. Что такого могло произойти, что он передумал и предпринял атаку? Ведь он же понимает, Веспасиан уже не оставит ему жизнь. Разве стоит все это жизни, самое ценное, что есть у нас!? Мы не ценим ее, а когда она висит на волоске, начинаем наслаждаться ею и просить лишние минуты.

– Я благодарю богов, что они послали мне такого супруга!

– Не надо, не прощайся, любимая. У нас еще есть шансы спастись.

Алтарь для жертвоприношений, в это время, запылал, также, как и белоснежные шелковые перегородки. Не дожидаясь смерти от дыма или огня, Сабин открыл ворота храма и вышел навстречу преторианцам вместе с Клементиной. Его тут же окружили враги.

– Братья римляне, прошу лишь одного, из-за уважения к моей должности, которую я исполнял на протяжении восьми лет, отпустите мою супругу… супругу префекта Рима.

Все молча смотрели и не реагировали.

– Где Вителлий? – спросил Сабин.

– Цезарь Вителлий Авл Август надо говорить! Собака ты! – появляется и нагло произносит император.

– Цезарь Вителлий Авл Август, прошу, отпусти ее.

– На колени, собака!

– Я сделаю, все что угодно, только не трогай ее.

– Собаке слово не давали, так что на колени!

– Отпусти ее, и мы поговорим!

Сабина ударили сразу несколько преторианцев с разных сторон. Флавий упал, держась за грудь и бок. Клементина расплакалась и наклонилась к нему, как тотчас ее за волосы уволокли. Среди толпы выскочил один из милес лет семнадцати:

– Стойте, прекратите! Я Гней Сервий-Младший, сын сенатора! Не смейте прикасаться к префекту Рима! Если мы хотим быть центром цивилизации, то должны сами, в первую очередь, жить по законам! Если он виноват, то его надо судить, а если нет, то отпустить.

– Перережьте этим Флавийским простибулам горло. – приказал император, игнорируя речь милеса. – Отдать бы вас в лупанарий, да там тут же вас свои и освободят, к сожалению.

– Не-е-ет! – закричал Сабин и поднявшись хотел было воткнуть кинжал в императора, но преторианцы вовремя остановили его и, не дожидаясь приказа, начали со всех сторон колоть мечами.

Когда его бездыханное тело упало наземь, то ни одного целого места уже не осталось. Аррецина последний раз взглянула на мужа и закрыла глаза, взмолилась, перед тем, как ее также закололи. Сын сенатора попытался с мечом в руках остановить казнь, но и его постигла та же участь.

Из охватившего весь храм огня, осветившего ночью, наверное, весь Рим, стали выбегать милесы, которые так и не нашли другого выхода, и сразу же попадали на растерзание преторианцев и толпы.

– Найдите всех Флавиев! – кричал император. – Всех до единого. Никого не упустите. – огонь осветил зловещее лицо Вителлия, которое на тот момент походило на звериное, нежели на человеческое.