Падение владык
Шрифт:
— Извини, не собиралась. Точнее — не извиняй, потому что за это не извиняются. Что со мной делать? — она искренне рассмеялась. Почти весело. Как не было с самого детства. — Да что хочешь. Ты — император. Убей меня, заточи в Башню, продай на Восток, сделай своей фавориткой. Или рабыней для утех — как хотел Роман. Можешь даже воспользоваться его комнатой — там много… интересного. А потом всё равно заточи и убей — если случайно выживу. Я — не та милая Юли, кого ты знал, правда? Я даже до сих пор не придворная шлюха лишь потому, что никто не предложил достойную цену. Точнее — не успел купить.
Убить, заточить? Как сказал бы отец: напрасная трата
Фавориткой? Кого Евгений обнимал до сих пор? Готовых на всё придворных дам и куртизанок? Тех, кого Юлиана обозвала шлюхами.
Кого еще? Хрупкую, нежную красоту Софии, в чьи сапфировые очи он влюбился сразу и надолго. И кто не прошло и полгода, уже ожидая Вики, отчаянно рыдала, признаваясь, что любит другого. И любила всегда.
А теперь — женщину, что открыто Евгения ненавидит? За то, что совершил его отец, когда сыну было десять лет.
— Убить? В конце концов, ты — не виноватее Софии, а она будет жить. Ты согласилась, что мое решение справедливо. Назови своего любовника. Желательно — последнего, но если он настолько ужасен — любого другого.
— Какой ты добрый и милосердный. Аж тошно. А если он (этот мой любовник) уже женат — ты и ему новую жену подыщешь? Жаль, я не догадалась пригласить в постель почтенного отца пяти детей. Или варвара с окраины. А еще лучше — беглого квиринского раба. Еще можно банджарон из табора. Это было бы хоть забавно. — Смех резко оборвался. — Впрочем, ты еще можешь замуровать меня вместе с Романом. Казнь вполне в духе нашей родной Мидантии, не находишь? А он как раз очень жаждал стать моим любовником. Вряд ли правда в гробнице поместятся все его любимые игрушки, но ведь стены можно расширить.
— Оставь уже в покое Романа. Называй живых, Юли.
— Живых нет. Ты меня плохо слышал? На такую дорогую шлюху, как я, достойных покупателей не нашлось. А по зову сердца… прости, его у меня нет. Ни сердца, ни зова. Я — девственница, Эжен. Придется меня всё же казнить или искать мне супруга по другим критериям.
— Это очередная ложь?
— Зачем она мне? Я могла сказать, что повалялась с портовым матросом и забыла спросить его имя. Вызови лекаря, повитуху или проверь сам, — презрительное пожатие точеных плеч. — Мне плевать. Это не делает меня лучше или хуже. Я уже сказала: просто не успела продаться. Видишь, я — аморальна так, что даже говорю правду. Так что тащи уже сюда яд или шелковый шнурок и покончим с этим. Если хочешь — на твоих глазах. У меня хватит духу оборвать жизнь самой, не сомневайся. Ну, если, конечно, убийство своими руками не доставит тебе… немного радости.
Комната Романа, яд, шнурок. Всё это Евгению предлагает девчонка, выросшая на его глазах. Прочитавшая сотни таких же книг. Как давно она успела записать прежнего друга в извращенцы и садисты?
— Яд — твое оружие. Ты же дала его Софии.
— Да не яд это был, а сильное снотворное. Что я, спятила? Я даже не знаю всех противоядий, что ты хлещешь бокалами. Ты бы просто заснул надолго и нам не мешал. Убить тебя должны были не мы. Октавиан — не отравитель.
Октавиан — да. Но не он лично сговаривался с Софией. А Юли легко соврала бы и ему.
— Никто не виноват, что дура не поверила мне и струсила всерьез.
Просто хорошо тебя уже знала. Но при этом поверила настолько, что готова была вручить собственного ребенка.
— Зачем ты собиралась увезти мою дочь?
Хуже, что София о заговоре знала. Иначе ни за что не согласилась бы передать ребенка Юлиане. Даже на время.
— А сам не понимаешь? Не
— Вы отлично всё спланировали. Константина с Марией — на трон, Вики — им в дочери, правит Октавиан. И что же ждало Софию?
— Не поверишь — то же, что устроил ей ты. И чего так хотела она сама. Замуж за своего гвардейца. Правда, в отличие от тебя, Октавиан ему графский титул давать не планировал. Но это уже детали. Кто же доверит такой дурочке воспитывать наследницу престола?
— Не могу поверить, что ты — та самая Юли. С кем мы прочли столько книг.
— Договаривай: и сыграли столько партий в ратники, — усмехнулась она. Уже привычно. С легким оттенком горечи. — А еще придумали другие имена и другой, совершенный мир. Эжен, может, он где-то и существует. Там дяди не свергают и не калечат племянников, мужья не травят жен, жены не режут мужей, а маленькие девочки не вырастают в шлюх и интриганок. Только мы-то здесь. Не волнуйся. Если тебе нужны площадь, плаха и другие доказательства твоей победы — пусть будет так. Видишь, я уже даже потренировалась? Я люблю красный цвет. Ты ведь в любом случае победил. Теперь будешь править долго и счастливо.
Ясно одно — отпускать Юлиану нельзя точно. Вне зависимости от наличия-отсутствия любовников. Неизвестно, что выкинет. Всем ли еще отомстила.
Или уже готовит новый список. Прежде Юли порой писала стихи… искренне или для отвода глаз. Теперь пришел черед другим записям.
Всё меняется, и ничто не остается неизменным. Особенно в родном отечестве.
Придется ей теперь интриговать прямо во дворце. Под круглосуточным присмотром.
Знакомая с детства комната, золотое вино. Родная с детства девочка, выросшая в опасную красавицу. В отравительницу и интриганку.
И непривычно пугающее чувство, когда отныне можно всё. Не что-то, от чего самого с души воротит, а всё для себя допустимое. И всё равно — будто летишь с обрыва. С того самого мига, как стилет пронзил грудь Романа, или еще раньше?
Будто ты уже перешел все возможные грани. А все прочие давно перепрыгнули их еще до тебя. А кто не успел — умер.
И когда начнет грызть неумолимая совесть? Евгений убил брата, сверг отца, предал доверие кузена. Так когда?
Когда-то с Софией Евгений с ума сходил, не понимая, что делает не так. С Юлианой подобных терзаний не будет точно — потому что не так всё с самого начала. И «так» вряд ли будет.
Любовь Софии он надеялся, мечтал заслужить. С Юлианой он сразу получит ненависть. Возможно, так честнее. Как в Мидантии и положено, верно?
— Если ты хоть чем-нибудь обидишь мою дочь…
Только такого шанса он Юлиане не предоставит. Никогда. Пока это зависит от него. Даже если Юли и впрямь планировала за Вики всего лишь править.
Даже если хорошо ее знавшая (и боявшаяся) София не испугалась доверить Юлиане дочь. Любимую и единственную.
— А она все-таки твоя? А то у меня были сомнения — больно уж глупа твоя София. Не беспокойся, Евгений. Если и обижу, то точно не Викторию. Мы, возможные бастарды, должны любить и поддерживать друг друга. К тому же, она ведь будет расти без матери, бедняжка. Совсем как я. Ты ведь тоже не доверишь дочь бывшей жене и гвардейцу… даже графу?