Падение владык

Ружникова Ольга

Да и дворянам лучше бы сразу башку секли, что ли. Всё честнее. Увы, Мидантийский Кодекс сочинял явный единомышленник Романа.

Евгений тогда был уверен, что дама Родос невиновна. Просто ее муж сейчас в опале. И нужна показательная экзекуция. Ну и зрелище для простолюдинов.

А заодно — устрашение для всех дерзких. Императорская длань настигнет любого — кем бы он ни был. Настигнет и жестоко покарает.

Но патрикианке не было смысла красть эти драгоценности — хватает своих.

Тогда он впервые услышал, как Анна возразила

отцу. Она приняла сторону Евгения! И не воспользовалась случаем, чтобы упрочить свое положение за счет него.

Принцесса умоляла мужа если не помиловать несчастную, так хоть заключить в тюрьму для знати. Оттуда можно выйти, если драгоценности найдутся. А мертвеца или калеку прежним не сделаешь.

Вряд ли отец прислушался к ним из жалости. Или хоть из справедливости. Разве что, может, в пику ратовавшим за казнь министрам. Чтобы тоже не наглели. И не вздумали диктовать свою волю принцу. Брату и правой руке императора.

Но Мария Родос и впрямь отделалась тюрьмой, а ее муж уплатил в казну немалый штраф.

Тогда Евгений пообещал себе, что как только Константин займет Пурпурный Престол, все публичные пытки и медленные казни они тут же отменят. Смерть, тюрьма, каторга, штраф — или ничего. Устаревший древний Кодекс давно пора пересмотреть. У них ведь не дикий Восток, в самом деле.

А чернь гонками колесниц обойдется. Или бродячими театрами. Или в цирк пусть сходят — там весело.

На худой конец можно отсечь дурную башку отпетому душегубу. Пусть любуются — раз так охота.

Увы, на трон Константин так и не взошел. И уже не взойдет. Придется слово держать одному.

«Евгений Кантизин, волею Творца император…»

Никакой Творец здесь ни при чём. Иначе придется решить, что и Константина лишил трона он, и отца туда возвел…

Теперь осталось только дать чернилам просохнуть.

Осторожный стук в дверь. Совсем в покое не оставят никого.

— Ваше Величество.

За ним все-таки пришли. Император Мидантии вот-вот опоздает на собственную свадьбу — непорядок.

Вики, скажешь ли спасибо за такую мачеху?

Нужен ответ?

2

Спальню на сей раз приготовили другую. Здесь Евгения еще не травили и не резали. Всё впереди.

И при нем здесь никто еще не рыдал. Пока.

Впрочем, Юлиана точно скорее прирежет.

Наверное, это было безумием. Нет, жениться на Юлиане и сейчас кажется наиболее верным решением во всём их мидантийском мире кривых зеркал. Вернее, чем отправить ее с Константином и Марией. Навстречу приключениям и новым интригам.

Но Евгений и впрямь собрался сегодня лечь с ней в постель? С Юли, что выросла на его глазах, — как сказал оставшийся наивным идеалистом Константин? С той девочкой, что после смерти матери не говорила три месяца — и тогда Евгений не знал, почему?

Или с интриганкой, ненавидевшей его змеи знают сколько лет? За то, что

случилось, когда они оба были детьми. И уж точно не прекратила ненавидеть, когда он предложил ей выбор между венцом и смертью. Как наверняка когда-то — его отец ее матери.

Оба варианта — одинаково дикие.

И это он-то — не одну неделю не смевший дотронуться до тихой, пугливой Софии? Столько месяцев мучительно ломавший голову, как до нее достучаться?

А нужно было не достукиваться, куда не просят, а просто отпустить. Юлиану тоже нужно было отпустить, а не… Как это будет теперь называться?

Спроси у покойного Романа. Ему такое весьма нравилось.

Да и отцу — временами. Иначе не тащил бы беременную вдову брата под венец чуть ли не за шкирку.

Служанки, оказывается, помнят и это.

Тем не менее, вперед. Свадьба отгремела, молодая жена — в опочивальне.

Заныл давно заживший шрам чуть выше колена. Резать руку — заметят. Поэтому когда-то Евгений остановил выбор на ноге. Крови было столько, что служанки утром косились дикими глазами. И распускали слухи, что у сыновей Бориса наклонности одинаковые. Старший не трогает прислугу — уже повезло, а то бы…

А София просто грохнулась в обморок. По второму разу. Она вида крови никогда не переносила. И еще как-то собиралась кого-то там резать…

Юлиана про девственность наверняка вообще солгала, но это — последнее, что сейчас важно. А у императора — хоть одно полезное преимущество. Не нужно ни перед кем отчитываться и оправдываться. Так что на сей раз обойдемся без кинжалов. Если, конечно, их не прихватит с собой молодая жена.

Хорошо, что обошлось заодно без розовых и голубых тонов. Или без белых. Евгений уже не в состоянии умиляться.

— Эжен, заходи, я не кусаюсь, — насмешливо крикнула из глубин спальни Юлиана.

Она отложила книгу, демонстрируя название — как бы случайно. «История самых малоизвестных и смертоносных ядов пятнадцати стран подлунного мира».

Если бы собиралась что-то сегодня подсыпать — точно обошлась бы без предупреждений.

Юлиана всегда была грациозной. И удивительно гибкой. Выскальзывая из-под пушистого одеяла, она себя не посрамила.

Полупрозрачный пеньюар подобран хорошо. Даже виртуозно. Где нужно — скрывает, где нужно — наоборот. Природный талант, или посоветовалась с Феофано? Лучшая куртизанка Гелиополиса обожает ту же тактику.

Пять шагов Юлиана преодолела легко. Изящные руки скользнули по его плечам — будто всегда так делала. Будто Евгений прожил с ней лет десять.

Впрочем, это почти так. Прожил совсем рядом. В одном дворце, в одних виллах, в одних садах. Совершенно ее не зная.

Он даже полуголой уже Юли видел многократно. С детства. Купались-то вместе.

Легкий флёр — неужели фиалки, никогда бы не угадал, — окутал еле уловимым облачком. Тоже совет Феофано? У той совсем другие ароматы, но подобрать Юлиане что-то необычное — могла.