Память льда
Шрифт:
Он побежал к Западным воротам. Вскоре новоиспеченные сержанты тоже последовали за ним.
Близился рассвет. На севере и западе Капастана шум сражений утих. «Серые мечи» удерживали ворота, и новых атак на этих направлениях можно было не опасаться. По крайней мере, до утра.
Около часа тому назад Брухалиан с Карнадасом вернулись из Невольничьей крепости. Смертный меч собрал шестьсот новобранцев, которых он держал в резерве вместе с двумя взводами «Серых мечей», и отправил всех на площадь Джеларкана. Судя по слухам, туда прорвалось больше тысячи беклитов,
Положение возле Западных ворот пугало своей неопределенностью. Поначалу Итковиан был уверен, что там все спокойно и ворота надежно охраняются. Он послал туда вестового, однако тот не вернулся. Не вернулись и двое других, отправленные следом. А казарма тем временем продолжала гореть, освещая развороченные остатки Западных ворот. Если паннионцы достигнут западной части площади Джеларкана и двинутся вглубь… это грозило потерей половины города.
Несокрушимый щит понуро расхаживал по крыше башни. Он был близок к отчаянию, ибо уже исчерпал все людские резервы. Ему казалось, что отряды Капантальского гарнизона и «Серые мечи», отправленные удерживать Западные ворота, самым загадочным образом куда-то испарились. Зияющая рана в том месте не просто кровоточила — кровь хлестала из нее широким потоком. Чужая, враждебная кровь…
Паннионцы не ожидали встретить сопротивление. Резервные части Итковиана подошли очень вовремя, и захватчики наткнулись на живую стену, которую нужно было преодолеть. Теперь судьба Капастана зависела от защитников этих ворот. А Итковиан мог лишь беспомощно наблюдать за тем, в какую сторону качнется чаша весов. Установившееся равновесие сил не могло сохраняться долго.
Карнадас спустился в цитадель. Оставалось только гадать, каким чудом ему еще удавалось исцелять раненых «Серых мечей», задействовав свой магический Путь Дэнул, пораженный таинственной отравой. Не меньшей загадкой было и происходящее в Невольничьей крепости. Она вся светилась мертвенно-бледным светом. Но отвлекать дестрианта вопросами Итковиан не решался.
По лестнице застучали сапоги. Мысленно приготовившись ко всему, несокрушимый щит повернулся на звук.
У вестового была сильно обожжена половина лица. Волдыри покрывали всю кожу возле рта и поднимались выше, вплоть до самого шлема. Один глаз был похож на сморщенную изюмину. Вслед за молодым солдатом наверх поднялся Карнадас.
Дестриант заговорил первым:
— Этот парень заявил, что вначале должен предстать перед тобой. Увы, его глаз я спасти не в силах, но убрать ожоги и боль…
— Вестовой, я слушаю твое донесение, — сказал несокрушимый щит, отмахнувшись от дестрианта.
— Прошу простить меня за опоздание, — выдохнул юноша.
— Ты называешь это опозданием? — не выдержал Итковиан. — А ты помнишь, когда я отправил тебя к Западным воротам?
— Паннионцам удалось пробиться к стоянке Тулар. Стоянка Сенар пала. Там уничтожены все жители. Абсолютно все. Даже дети… Виноват, несокрушимый щит, но я до сих пор
— Понимаю. Продолжай.
— Паннионцы окружили Джебарскую башню и начали ее осаду. Так обстояло дело, когда я там оказался. Противник рассеял наших солдат. Они сражались поодиночке и маленькими группами. Паннионцы окружали их и хладнокровно убивали… Одного за другим. И так было повсюду. — Вестовой шумно втянул воздух. — Я уже собирался вернуться к вам с печальными известиями, как вдруг меня… переманили.
— Ты отдаешь себе отчет, солдат, в том, что говоришь? Как это — переманили?
— Виноват, несокрушимый щит. Просто я не знаю, каким еще словом можно описать случившееся… Неожиданно появился какой-то человек, явно не из местных жителей, а с ним — десяток… ополченцев. Во всяком случае, они так выглядели. Да, там был еще лестарийский сержант. И этот незнакомец вдруг начал всеми командовать. Понимаете, абсолютно всеми, в том числе и мной. Честное слово, я поначалу сопротивлялся…
— Но приказы незнакомца звучали весьма убедительно, и ты почувствовал необходимость им подчиниться. Продолжай.
— Этот странный человек велел своим солдатам высадить ворота стоянки Тулар. Он убеждал жителей не отсиживаться за стенами, а выходить и сражаться. За себя. И за своих детей.
— И они послушались его?
— Видите ли… у незнакомца в руках был… огрызок детского тельца… Да именно, несокрушимый щит, иначе этот ужас и не назовешь. Этот огрызок он подобрал на развалинах стоянки Сенар. Кто-то из паннионцев не просто убил бедного малыша, а начал пожирать его труп.
Карнадас незаметно подошел к вестовому и опустил руки ему на плечи.
— Стало быть, этот человек убедил жителей Тулара, — сказал Итковиан.
Вестовой кивнул. И продолжил свой рассказ:
— А потом он взял тряпку… обрывок одежды того несчастного ребенка… и привязал к шесту, сделав знаменем. Я видел это знамя. И тогда я перестал противиться приказам незнакомца… Простите меня, несокрушимый щит.
— Ничего, я тебя понимаю.
— Внутри стоянки нашлось достаточно оружия. Его раздавали капантальцы, когда готовились к обороне… Думаю, не меньше полутысячи жителей Тулара вышли сражаться. Мужчины и женщины. Незнакомец куда-то отправил своих солдат. Потом они вернулись, и с ними остатки Капантальского гарнизона, несколько джидратов, коралльцы и даже «Серые мечи». Дело в том, что тримастера убили…
— Понятно, — перебил солдата Итковиан. — Незнакомец сумел вернуть разбежавшихся солдат. Что было дальше?
— Мы отправились освобождать Джебарскую башню. Да, несокрушимый щит, под этим жутким знаменем мы сполна отомстили за бойню, учиненную паннионцами в Сенаре.
— В каком состоянии башня?
— Разрушена. Из сражавшихся в ней капантальцев уцелело всего человек двадцать. Они сразу же примкнули к незнакомцу. Тут я вспомнил о вашем приказе и сказал этому человеку, что мне нужно отправиться к своему командиру с донесением. Он меня отпустил.