Память льда
Шрифт:
— Это не так-то просто сделать, — возразила ему Рат’Королева Грез.
— Я готов подождать, — с легким поклоном ответил ей Рат’К’рул. — Но должен вас предупредить: времени у нас мало.
— Вы также упомянули о предательстве, сударь.
— Да, упомянул.
— Вы хотите спровоцировать раскол в наших рядах?
Рат’К’рул покачал головой:
— Тех, у кого совесть чиста, это лишь сплотит. А одному из вас придется держать ответ перед своим богом.
— Кого вы имеете в виду?
Он в ответ лишь молча пожал плечами.
— Прошу у Совета масок
— Еще бы, — усмехнулся Рат’Худ. — Если прислушаться к звукам за пределами Невольничьей крепости, можно заключить, что враг уже пробил стены и разгуливает по городу.
Смертный меч тоже улыбнулся.
— Мы, уважаемый Рат’Худ, с самого начала предвидели, что враги захватят стены и ворота Капастана. На какое-то время, — многозначительно добавил он, поворачиваясь к Карнадасу. — Идем со мной. Я хочу знать последние новости.
Дестриант кивнул.
Неожиданно Хетана вскочила со своей подстилки. Горящие глаза баргастки были устремлены на Рат’К’рула.
— Спящий человек, скажи, твой бог и впрямь обещает помощь? Он не обманет?
— Нет. Кто из вас готов стать его союзником?
Баргастка порывисто кивнула в сторону брата.
Керулий улыбнулся.
— И что теперь? — выплевывая слова, спросил Рат’Престол Тени. — Теперь что? Я вас спрашиваю!
Кафал по-прежнему сидел со скрещенными ногами и спал, свесив голову набок.
— Если вам дорога собственная жизнь, ни в коем случае не будите его, — тихо предостерег Рат’К’рул.
Когда Ворчун решил преследовать урдов, в его отряде было почти семьдесят человек. Теперь число их уменьшилось чуть ли не впятеро: остались дюжина капантальцев и всего один лестарийский сержант. Коротконогий, с длинными руками, он безоговорочно принял на себя роль заместителя командира.
Их путь лежал к дому Лектара — так местное наречие исказило название Лестарийского дома. Это здание — один из немногих хорошо укрепленных частных особняков в Капастане — принадлежало некоему Калану Д’Арле, представителю влиятельной купеческой семьи, обладавшему связями в Совете Даруджистана, потомку древнего, но ныне впавшего в немилость лестарийского аристократического рода. Дом Лектара правильнее было бы назвать небольшим замком. Одна из его мощных каменных стен непосредственно примыкала к городской стене, а плоская крыша стала плацдармом для защитников, позволяя в случае необходимости быстро отступить.
Массивная входная дверь для большей прочности была обшита толстыми бронзовыми листами, дверной проем — выложен камнем, а петли утоплены в стену, чтобы в случае чего дверь не выломали. Над входом нависал широкий карниз, опиравшийся на две мраморные колонны; его покрывала искусная резьба в форме голов демонов. Из их раскрытых пастей изливались последние струйки кипятка, которым от души окатили скаландиев. Кое-кто из захватчиков обварился насмерть; остальные, хотя и здорово обожглись, продолжали неистово дубасить в дверь.
Ворчун и его воинство едва очухались после сражения с полутора десятками урдов.
Скаландии оказались более легкой добычей. По жестокости расправы с ними капантальские солдаты ничем не уступали воинам септарха. Только лестарийский сержант проявил милосердие, перерезав глотку нескольким паннионцам, корчившимся от ожогов. Вскоре крики прекратились. Ночная тишина, такая привычная еще вчера, сегодня показалась всем чем-то диковинным.
Ворчун присел над мертвецом. Вырвав лоскут из его мундира, тщательно обтер лезвия своих сабель. Все его тело словно бы налилось свинцом. Руки дрожали от усталости и напряжения.
Ветер пах солью и дымом. Этой ночью в Капастане было непривычно светло. Совсем неподалеку продолжали гореть дома.
— Глянь-ка туда! — услышал Ворчун голос сержанта.
Он поднял голову и повернул затекшую шею, не сразу сообразив, на что именно указывает лестариец.
В нескольких улицах от них возвышалась Невольничья крепость. Все строение слабо мерцало, будто его облепили миллионы светлячков.
— Что это, по-твоему? — спросил сержант.
«Магия, что же еще», — подумал Ворчун, но вслух не произнес ни слова.
— Чародейский ритуал у них там, — продолжал седовласый воин. — Защитный, наверное. Худ свидетель, нам бы такие штучки очень пригодились. Выдохлись мы, дружище. И у меня совсем силенок не осталось, и у ребят вон тоже. — Взглянув на дюжину измотанных, окровавленных капантальцев, которые сидели на корточках, стояли на коленях или опирались о стены дома, он угрюмо покачал головой. — Да уж, на них рассчитывать не приходится.
Из юго-западной части города донеслись нарастающие звуки сражения. К ним примешались другие, раздавшиеся где-то совсем близко. Ворчун задрал голову. С крыши на него глядели полдюжины капантальских солдат.
— А быстро вы с ними управились! — крикнул один из них.
— Много ли вы оттуда видели? — огрызнулся сержант. — И где были раньше?
— Да мы только что подошли. Вместе с «Серыми мечами» отбили Северные ворота. Паннионцев как ветром сдуло.
— «Серые мечи»? — сердито пробормотал лестариец, сверкнув глазами на Ворчуна. — Это ведь мы взяли эти ворота, а они присвоили нашу славу.
— О славе потом будем думать. — Командир импровизированного ополчения выпрямился и обвел глазами свое потрепанное воинство. — Привал закончен. Вставайте. Есть еще работенка.
Люди тупо глядели на него, не делая ни малейших попыток подняться.
— Похоже, возле Западных ворот сейчас очень жарко. Паннионцы там вовсю напирают, а наши защитнички готовы дать деру. Либо у них всех офицеров перебили, либо офицеры — дерьмо собачье… Сержант, отныне произвожу тебя в лейтенанты. Все остальные теперь — сержанты. Идемте, вправим мозги испуганным солдатикам. Да поднимайтесь же, не то сами превратитесь в камень! — Ворчун расправил плечи и лязгнул саблями. — За мной!