Память льда

Эриксон Стивен

Нападение на цитадель удалось отбить. Все подступы к ней были усеяны трупами тенескариев. Но это не радовало Брухалиана. «Серых мечей» как армии больше не существовало. Город пал. Правда, тут и там оставались еще разрозненные очаги сопротивления, но на судьбу Капастана это уже повлиять не могло.

С северо-запада к Брухалиану приближался вестовой. Лошадь его буквально перепрыгивала через трупы тенескариев. Заметив смертного меча, солдат направился прямо к нему:

— Господин командующий!

Только сейчас Брухалиан сообразил, что

перед ним — совсем юная капанка. Кажется, он ее уже где-то видел.

— Господин командующий! — повторила девушка. — Я везу вам устное послание от Рат’Фэнера, которое мне передал его аколит.

— Слушаю тебя.

— Невольничья крепость подверглась нападению. Рат’Фэнер взывает к Восьмой заповеди Тайного ордена. Вам предлагается вместе со всеми солдатами, какие остались в вашем распоряжении, отправиться ему на выручку. Рат’Фэнер преклоняет колена перед копытами бога. Отныне вы становитесь его священными клыками и тенью Фэнера.

Брухалиан прищурился:

— Это что же получается? Чтобы передать священный призыв своего верховного жреца, аколит покинул Невольничью крепость? Однако здание окружено магической защитой. Как такое возможно?

— Я не знаю, господин командующий.

— Ты беспрепятственно добралась сюда?

— Да. Никого из живых на пути мне не встретилось, и никто не пытался мне помешать.

— И как ты это объяснишь?

— Сие выше моего понимания. Может быть, меня оберегало покровительство Фэнера?

Брухалиан некоторое время внимательно смотрел на нее.

«Храбрая девчонка. Немногие выдерживают мой взгляд».

— Вестовая, я не вправе тебе приказывать, поэтому только спрашиваю: ты хочешь поехать вместе с нами?

Девушка заморгала, потом кивнула:

— Почту за честь, сударь.

Брухалиан ответил ей шепотом, хриплым и скорбным, чем еще сильнее смутил новобранку:

— Я тоже почту за честь.

Он опустил забрало и повернулся в седле:

— Одиннадцатый взвод остается с дестриантом и его целителями. Все остальные отправляются вместе со мной к Невольничьей крепости. Рат’Фэнер воззвал к Восьмой заповеди Тайного ордена, и мы должны откликнуться!

Неожиданно Брухалиан соскочил с лошади и отдал поводья вестовой.

— Я передумал, — пророкотал он. — Ты останешься здесь и будешь охранять мою лошадь. Когда несокрушимый щит очнется, сообщишь ему о моем намерении.

— О каком намерении, господин командующий?

— Вскоре узнаешь.

Брухалиан снова повернулся к своим солдатам. Они стояли неподвижно и ждали сигнала к выступлению. Четыреста «Серых мечей». Возможно, последние из оставшихся в живых.

— Ну что, бойцы, вы готовы? — спросил смертный меч.

— Мы готовы попытаться, — угрюмо ответил ему один из ветеранов.

— Как прикажешь это понимать?

— Нам предстоит преодолеть половину города. Можем и не дойти.

— Итак, Нильбанас, ты полагаешь, что к Невольничьей крепости нам придется пробиваться с боем?

Нильбанас лишь поглядел на командира и промолчал.

Брухалиан

слегка взмахнул рукой. Ему подали щит.

— Я сам поведу вас. Пойдете ли вы за мной?

Все солдаты дружно кивнули. Забрала их шлемов были наполовину опущены, однако смертный меч почувствовал исходившую от бойцов тревогу. Люди начали понимать страшную правду, которую несколько раньше осознал он сам: из этого похода им вернуться не суждено. Храбрость и натиск — это еще не все. Есть иные силы, и «Серым мечам» с ними не справиться.

Брухалиан поудобнее взял в левую руку свой массивный бронзовый щит, а правую опустил на эфес священного меча. Не оглядываясь на бойцов, он зашагал в направлении Невольничьей крепости. «Серые мечи» двинулись следом. Брухалиан избрал самый короткий путь и двигался вперед, не сбавляя шага, даже там, где пространство было густо завалено трупами.

Они шли по пустому, но отнюдь не безмолвному городу. Где-то еще слышались звуки битвы. С треском рушились балки и стены горящих домов. Солдаты старались держать шаг, хотя и нещадно топтали ногами мертвые тела. Проходов — даже совсем узких — не существовало. Капастанские улицы превратились в одну громадную шпалеру, расписанную безумным художником. Однако это уже не удивляло. Странным казалось другое: их никто не пытался остановить.

Впереди показалась Невольничья крепость, по-прежнему окруженная сиянием магической защиты. Нильбанас догнал Брухалиана и пошел с ним рядом.

— Командир, я слышал слова вестовой.

— Ничего удивительного, Нильбанас. Она говорила довольно громко.

— Я не верю, чтобы подобный приказ исходил от Рат’Фэнера.

— Однако это так.

— Но в таком случае жрец предал нас!

— Да, дружище. Он нас предал.

— Стало быть, негодяй осквернил самую сокровенную заповедь Тайного ордена! Клянусь священными клыками, сударь…

— Слова заповеди выше его оскорблений, Нильбанас. Это слова самого Фэнера.

— Жрец извратил их! Мы идем навстречу собственной смерти.

— Рат’Фэнер ответит за свое преступление. Правда, уже не перед нами.

— Я бы не раздумывая погиб в честном бою. Но служить разменной монетой, которой Рат’Фэнер оплачивает свои мерзкие замыслы…

— Только наша гибель позволит назвать содеянное им преступлением. И лишь тогда он понесет заслуженное наказание.

— Но, смертный меч…

— Друг мой, мы все равно обречены. Мы избрали такой способ умереть. Думаю, это лучше, чем быть растерзанными тенескариями.

— И все-таки… Никак не пойму, чего этот мерзавец добьется, погубив нас? Шутка ли — предать собственного бога… Что он выигрывает?

— Что он выигрывает?.. — мрачно улыбнувшись, переспросил Брухалиан. — Свою жизнь. Я разгадал его замысел. Рат’Фэнер не верит в силу защитной магии. Он надеется, что за эту услугу его пощадят, когда стражи Домина овладеют крепостью и захватят жрецов из Совета масок. Обыкновенная сделка с врагами. Увы, не он первый…