Память льда
Шрифт:
— Похоже, я потерял часть самого себя. Безвозвратно утратил.
— И давно ты стал говорить как жрец?
— Я намеренно так выразился, чтобы подшутить над Трейком. Этот громадный котяра здорово промахнулся с выбором. Ты же меня знаешь: я скорее помочусь на алтарь, чем поцелую его.
— Возможно, тебе все-таки придется целовать алтарь. На твоем месте я бы так не шутила.
— Ха-ха.
Он встряхнулся, повел плечами и вздохнул.
Это движение заставило женщину еле заметно отпрянуть.
— Ты чего? — удивился Ворчун.
—
— Так разве это плохо? Подумай о новых… возможностях, дорогуша.
— Размечтался, чурбан!
Несмотря на привычные шуточки, веселье было хрупким, и они оба это чувствовали.
Каменная немного помолчала, а затем сказала:
— Как-то там наш Бьюк? Наверное, погиб.
— Не беспокойся, жив. Кружит у нас над головой. Видишь вон того перепелятника? Это Бьюк. Он стал одиночником. Получил эту способность в дар от Керулия, чтобы было легче следить за Корбалом Брошем.
Каменная вскинула голову:
— Здорово. Я бы тоже так хотела. — Она сердито поглядела на Керулия, который скромно стоял в стороне, как всегда спрятав руки в рукавах одежды. — Все что-то получили, кроме меня. Где же справедливость?
— Ты получила подарок раньше остальных: боги благословили тебя несравненной красотой.
— Еще слово — и я оборву тебе хвост! Обещаю.
— У меня нет хвоста.
— Да ну? А я как-то и не заметила… Слушай, нам надо кое-что обсудить. Думаю, ты был бы не прочь поскорее вернуться в Даруджистан. Я тоже. Но в ближайшее время нам с тобой это не грозит. Так что будем делать? Разойдемся в разные стороны или как? Ты, наверное, уже сыт мною по горло.
— Не торопи события, девочка. Поглядим, как все повернется.
— Простите, что помешал вашей беседе, — послышалось у них за спиной.
Ворчун и Каменная обернулись и увидели Рат’Трейка.
— Тебе чего? — хмуро спросил Ворчун.
— Мне надо поговорить с тобой, смертный меч.
— Можешь считать меня смертным мечом, но я уже заявил вашему полосатому котяре, что ему стоило выбрать кого-нибудь… поблагочестивее.
Рат’Трейк аж поперхнулся, услышав подобное богохульство.
— Полосатому котяре?! — возмущенно повторил он.
Каменная засмеялась и хлопнула жреца по плечу:
— Не хочешь заняться его воспитанием, дружище? Глядишь, под старость благочестию научится.
— Я ни перед кем не становлюсь на колени, — сердито объявил Ворчун. — Перед богами тоже. Если получится, я напрочь соскребу все эти полосы.
Жрец потер ушибленное плечо. Глаза в прорезях маски сердито зыркнули на Каменную.
— Такие вещи, вообще-то, не обсуждаются, смертный меч. Ты тот, кто ты есть.
— Я — командир стражников каравана и, между прочим, очень неплохо справляюсь со своими обязанностями. Когда трезв, разумеется.
— Ты — полководец, сражающийся во имя Тигра Лета.
— Ладно, можешь считать, что я занимался этим на досуге.
—
До них донесся тихий смех. Оказывается, капитан Паран, стоявший неподалеку от Итковиана, слышал этот разговор.
— Что, жрец? — хмыкнул малазанец. — Выходит не по-вашему? Что поделать, такова уж человеческая природа. Вашему новому богу придется с этим смириться, и желательно поскорее. Ворчун всегда играл по своим правилам и менять их не собирается.
— Что правда, то правда, капитан, — подтвердил даруджиец. — А как там несокрушимый щит себя чувствует?
Итковиан поднял голову:
— Благодарю. Со мной все в порядке.
— А вот это ты, положим, врешь, — возразила Каменная.
— Как вам будет угодно, сударыня, — сухо ответил Итковиан.
Опираясь на плечо Молотка, он встал.
Ворчун только сейчас заметил, что до сих пор сжимает в руках сабли.
— Худ меня побери, — пробурчал он. — На дорогах тоже иной раз бывало жарко. Но чтобы так…
Он с силой запихнул обломки сабель в такие же исцарапанные, дырявые ножны.
— Ты не выпустишь их из рук, пока не закончится эта война, — провозгласил Рат’Трейк.
— Лучше попридержи язык, жрец, не то я выпущу тебе кишки, — пообещал ему бывший командир стражников.
Никто так и не рискнул выйти на площадь. Сжигатели мостов стояли в конце ближайшего переулка и пытались понять, что же там происходит. Вокруг кипели разговоры; солдаты, как водится, строили домыслы, пытаясь по жестам и мимике угадать, о чем беседует начальство.
— Эй, Мутная, ты где? — спросила капрал, вертя головой по сторонам.
— Здесь я, — послышалось сзади.
— Чего ж ты на площадь не прокрадешься? Потом рассказала бы нам, что да как.
— Боюсь, там меня заметят, — призналась Мутная.
— Да неужели?
— И потом, мне вовсе незачем туда таскаться. И так ясно, что к чему.
— Ты шутишь?
— Ой, подруга! Ты, я вижу, вместе с браслетами и мозги отдала. Ишь как глазищи вытаращила.
— Если ты и дальше будешь меня злить, то пожалеешь. Можешь нормально объяснить?
— Хочешь объяснений? Пожалуйста. «Серые мечи» решили с кем-то за что-то поквитаться. Наверное, было за что. Но и их командиру при этом тоже досталось. Странно, вроде бы ни с кем не сражался, но видок у него был такой, что того и гляди к Худу отправится. Пусть скажет спасибо Молотку. Хотя сдается мне, тут больше наш капитан руку приложил. Паран его буквально с того света выволок. Вот уж не думала, что Паран на такое способен. Хотя мы в последнее время и начали подозревать, что он не просто какой-то там бесхребетный офицер-аристократишка. Зря мы на него раньше бочку катили. Ну да ладно, он не злопамятный, вредничать особо не будет… А что касается Ворчуна… тот как будто очнулся после долгого сна и не очень-то себе понравился. Жрецу в маске Трейка он понравился еще меньше. Вот такие пироги. А вообще я думаю, что сейчас лучше улыбаться и не воспринимать все слишком серьезно, не то мы тут свихнемся.