Память
Шрифт:
Гарош поколебался, затем приказал: – Капрал, установите конус тишины и уступите на минуту ваше место за коммом лорду Форкосигану, прошу вас.
Дежурный послушно отошел в сторону; Майлза и изображение Гароша накрыло поле расположенного над стулом устройства для секретности разговоров.
– Где вы об этом услышали? – подозрительно спросил Гарош, едва приватность их разговора была обеспечена.
Майлз поднял брови и, не сделав ни секундной паузы, включился на полную мощность: – Я беспокоился. Когда вы мне так и не позвонили в ответ на мой позавчерашний звонок и не ответили ни на
– О-о, – протянул Гарош. Его подозрительность увяла до простого недовольства.
«Ох, горячо», сообразил Майлз. Если бы Гарош до сих пор еще не доложил Грегору, Майлз совершил бы сейчас большую ошибку, потенциально весьма опасную для Галени. Лучше бы ему благоразумно не уточнять, когда именно он якобы разговаривал с императором, пока на самом деле с ним не поговорит.
– Я хочу видеть Иллиана.
– Иллиан, возможно, даже не способен вас узнать, – после длительной паузы сказал Гарош. – Он выбалтывает засекреченные материалы со скоростью метр в минуту. Мне пришлось назначить в охрану людей, имеющих высшую категорию доступа.
– И что же? Я имею допуск по высшей категории. – Черт, да он сам – засекреченный материал.
– Разумеется, нет. Ваш допуск должен был быть аннулирован, когда вас… отправили в отставку.
– Проверьте. – Ах, черт. Теперь у Гароша есть доступ ко всем файлам Иллиана; в любое время, стоит ему выкроить минуту, и он сможет прочесть там всю подлинную историю увольнения Майлза. Майлз понадеялся, что в последние дни у того не выпадало свободных минут, которые он мог бы потратить на наведение подобных справок.
Гарош, сощурившись, посмотрел на Майлза, затем набрал на комме код.
– Ваш допуск все еще в файле, – в некотором удивлении произнес он.
– Вот теперь вы на верном пути.
– Должно быть, Иллиан забыл его подправить. Или он начал путаться уже тогда? Что ж… – Гарош отстучал что-то на клавиатуре. – Теперь я его отменяю.
«Ты не можешь этого сделать!» Майлз проглотил оскорбленный возглас. Разумеется, Гарош это может. Майлз в замешательстве вперил в него взгляд. Что же ему теперь делать? Броситься вон из штаб-квартиры с сердитым воплем: «Мы еще посмотрим! Я все старшему брату расскажу!»? Нет. Грегор – это карта, которую он может разыграть лишь один раз и только в самом аварийном случае. Он позволил себе тщательно контролируемый вздох, выпустив вместе с дыханием и свою ярость. – Генерал. Осторожность – это одно. А паранойя, когда друга не отличают от врага, – совсем другое.
– Лорд Форкосиган. – проговорил Гарош, столь же напряженно, как Майлз. – Мы еще не знаем, с чем имеем дело. Нынче утром у меня нет времени развлекать праздно любопытствующих штатских, друзья они или нет. Пожалуйста, не докучайте больше моим сотрудникам. Что бы император ни пожелал вам передать – это его дело. А моим долгом является отчитываться перед ним одним. До свидания. – Резким ударом по клавише Гарош отключил связь; конус тишины вокруг Майлза исчез, и стоящий в вестибюле охранник снова ревностно на него уставился.
«Что-то пошло не так».
Первое, что он сделал, вернувшись в особняк Форкосиганов, – закрылся у себя в спальне и принялся звонить Грегору. Чтобы
– Грегор, – безо всякого вступления начал Майлз, когда над видео-платой появилось лицо императора. – Что, черт побери, происходит с Иллианом?
– Где ты об этом услышал? – с озабоченным видом переспросил Грегор, невольно повторяя слова Гароша.
Майлз объединил в своем рассказе двухдневной давности звонок Иллиана и свой собственный звонок Гарошу. Про Галени он опять не упомянул. – И что случилось потом? Что-то же случилось, явно.
Грегор вкратце рассказал ему про то, как сломался Иллиан, – за вычетом большей части душераздирающих подробностей, доведенных до Майлза Галени. – Гарош поместил его в собственную клинику СБ, что в данных обстоятельствах имеет смысл.
– Да, я пытался увидеться с Иллианом сегодня утром. Гарош не позволил мне войти.
– Они могут брать себе любое оборудование и экспертов, какие им только понадобятся. Я лично выделил средства и назначил полномочия для всего, чего бы ни захотел потребовать Гарош.
– Грегор, вдумайся на мгновение. Гарош не позволил мне войти. Повидать Иллиана.
Пальцы Грегора досадливым жестом сжались в кулаки. – Майлз, дай человеку передышку. У него и так забот полон рот – в аварийном порядке подхватить обязанности Иллиана, передать свой собственный департамент в ведение заместителя… Дай ему несколько дней, чтобы все устроить, и не толкай под локоть, будь любезен. Когда он почувствует, что все у него под контролем, то расслабится, я в этом уверен. Ты должен признать, что Саймон первым бы одобрил осторожный подход в подобной критической ситуации.
– Верно. Саймон предпочел бы оказаться в руках людей, которых действительно заботит безопасность. Но я начинаю думать, что предпочел бы увидеть хоть какие-то признаки того, что людей, в чьих руках он находится, действительно заботит Саймон Иллиан. – Он вспомнил затяжной кошмар собственного знакомства с посткриогенной амнезией. Один из самых жутких периодов в его жизни, потеря памяти, потеря самого себя… не испытывает ли Иллиан сейчас нечто подобное? Или что-то еще более странное? Майлз тогда затерялся среди чужаков. Не затерялся ли Иллиан среди людей, которые должны быть его друзьями?
Майлз вздохнул. – Ладно. Не буду трогать беднягу Гароша. Бог свидетель, его работе я не завидую. Но ты будешь держать меня в курсе медицинских сводок? Меня все это… неожиданно напугало.
Грегор взглянул на него с сочувствием. – Иллиан ведь был фактически твоим наставником, да?
– Да, в своей собственной язвительной и требовательной манере. Задним числом я вижу, что способ был отличный. Но даже еще раньше… он служил моему отцу тридцать лет, всю мою жизнь. До восемнадцати лет я звал его «дядя Саймон», пока не поступил в Академию, а после этого стал обращаться к нему просто «сэр». Из его семьи у него к тому времени в живых никого не осталось, и его работа, – а теперь начинаю думать, что и этот чертов чип у него в голове, – сожрала все его шансы завести свою собственную.