Пария
Шрифт:
– Контрабандист, – сказал я. – Который отлично знает все укромные места на Шейвинском побережье.
– Именно. К сожалению, тот парень бесцеремонно умер, прежде чем успел прокашлять имя указанного контрабандиста. – Она помахала страницами в сторону других книг на полке. – В остальных содержатся разные исследования и догадки о возможном местоположении клада, одни академические, но по большей части чепуха. Богатеи из штанов лезли в поисках клада, и тратили свои жизни преследуя то, что может быть даже и не существует.
Я осмотрел остальные книги, – одни толстые,
– И здесь нет других упоминаний этого таинственного контрабандиста?
– Одни только домыслы. Контрабанда в те дни была распространена ещё сильнее, и среди тех, кто многого добился, полно кандидатов. Но, как часто бывает с разбойниками, невозможно отсеять факты от слухов и легенд, чтобы определить настоящего человека.
Я разочарованно хмыкнул, но не сильно удивился. Клад всегда был не настоящим устремлением, а скорее самонадеянной фантазией, нужной чтобы удерживать при себе Торию. И всё же, прошли месяцы, прежде чем у меня начали появляться сомнения.
– Так значит, – сказал я, проводя пальцами по пыльным рядам книг, – никаких подсказок о том, где Гончая преклонила голову.
– Гончая? – Беррин подошла ближе, снова заинтересованно нахмурив лоб.
– Так говорил Декин, и кое-кто ещё, кто что-то знал об этом. На самом деле это тот парень, в которого я бросил камень. Кстати, он тоже мёртв.
– Они говорили о Гончей в отношении Лаклана?
– Эрчел говорил. Декин выражался намного осмотрительнее. Я решил, что это очередное прозвище Лаклана. Может, люди называли его Гончей Шейвинского леса или как-то вроде того.
– Нет, – Беррин нахмурилась сильнее. – Нет свидетельств, что его так называли. Псом называли много раз, но Гончей – никогда.
На секунду её глаза расфокусировались, как у задумавшегося человека, а потом она быстро развернулась и зашагала прочь, а железный настил загремел под её целеустремлёнными шагами. Я пошёл за ней не так быстро, поскольку оттого, как металлический помост скрипел и содрогался, я задумался, сколько ему лет. Беррин подвела меня к очередной лестнице и с привычной лёгкостью полезла по ней, не обращая внимание на то, как мало света даёт своему спутнику. И потому мне пришлось самому нащупывать путь вверх по лестнице, пока я, наконец, не нашёл её, стоящей на коленях, а её руки вытаскивали и откладывали одну книгу за другой.
– Где же она? – пробормотала Беррин. Читая выражение её лица – специалиста, сосредоточенного на работе – я не раскрывал рта, решив, что никакие отвлекающие внимание вопросы ей не понравятся. Покопавшись в книгах ещё немного, она триумфально ахнула и вскочила на ноги, держа в руке книгу.
– Написание слегка устарело, – сказала она, протягивая мне книгу. – Но писарь наверняка сможет её прочесть.
Взяв книгу, я прищурился, глядя на слова, вытесненные на потрескавшейся кожаной обложке. Они составляли чересчур затейливый альбермайнский шрифт, позолота на буквах уже облупилась, и остались только золотые точки. Я не знал, как такое делается, хотя некоторое представление имел, поскольку видел, как мастер Арнильд рисовал нечто
– «Морская Гончая», – прочитал я и наклонился поближе, вглядываясь в слова поменьше под основным заглавием: «Хроника пиратства в первом Троецарствии». Я знал, что первым Троецарствием назывался период истории Альбермайна, когда правили первые три короля из династии Алгатинетов. Современные учёные часто считают его золотым веком, временем, когда королевство было юным, а королевская кровь оставалась чистой. Сильда отмахивалась от таких идей, называя их «шовинизмом зависимых от ностальгии».
– Морская Гончая, – произнесла Беррин со скрытым восторгом, – был отъявленным пиратским капитаном во времена королей Артина Второго и Третьего. Он грозил побережью королевства от Фьордгельда до залива Шалвис. Неизвестно, где он родился, но ясно, что его родной порт находился не в герцогствах.
Она взяла книгу из моих рук, перелистнула несколько первых страниц и показала карту, в которой я узнал изображение морей, омывающих западное побережье Альбермайна. Палец Беррин ткнул в маленькую кучку островков посреди Кроншельдского моря.
– Железный Лабиринт, так его называют. Знаменитое кладбище кораблей. Говорят, его не мог пройти никто, кроме Морской Гончей. Удобное место, чтобы прятать сокровища, как думаешь?
– Ниточка тоненькая, как мне кажется, – сказал я. – Думаешь, Лаклан и Морская Гончая были союзниками?
– Возможно. Но мы точно знаем, что они были современниками. И не будет сильной натяжкой представить, что первейший разбойник Шейвинской Марки и величайший пират своего века организовали какой-либо союз. Хотя до сих пор никто подобной связи не предполагал. Всё это время люди искали контрабандиста, когда надо было искать пирата.
Видя, что сомнение не сходит с моего лица, она рассмеялась и наклонилась поближе.
– Конечно, потребуются дальнейшие исследования. Но в этой библиотеке намного больше упоминаний про деяния Морской Гончей, чем про Лаклана. В конце концов, жители Фьордгельда любят морские байки. Дай мне время и, возможно, мне удастся указать в конкретную точку на более детальной карте.
– Сколько времени?
– Сколько потребуется, – её голос стал тише, она наклонилась ещё ближе и сунула руку мне за пазуху, куда я спрятал ведьмину книгу, – чтобы перевести часть вот этого, поскольку мне кажется, это твоя основная цель, не так ли? Сокровище – мелочь, по сравнению с этим.
Её губы уже касались моей щеки, вызывая инстинктивную реакцию, которую я, к своему удивлению, пытался сдерживать. Слишком, слишком дружелюбная. Впрочем, всякое сопротивление исчезло, когда руки Беррин сомкнулись на моих плечах, и она жарко дохнула мне на ухо.
– Когда аскарлийцы закладывали фундамент этой библиотеки, – прошептала она, – король Эйрик при всех трахнул любимую рабыню на краеугольном камне, а потом перерезал ей горло и облил камень её кровью. Так в те дни призывали благословение богов…