ПарМА. Проклятая колода
Шрифт:
А потом всё закончилось. Только что кипел бой, а в следующий момент преследователи, как по команде, развернулись и рванули прочь — только пятки засверкали. Кое-кто из стражников попытался отправиться в погоню, но резкий окрик Гекки заставил их остановиться.
Воин, успевший убрать оружие, напряженно вглядывался вдаль. Тимур проследил его взгляд, и только сейчас заметил, что караван находится посреди песков, а на горизонте, мешая пустыню с небесами, формируется громадная туча.
— Песчаная буря! — заорал кто-то особо слабонерный, — Скорее, назад!!!
Часть повозок
Миг — и первый порыв ветра, неся песчаную взвесь, ударил по людям.
— Все в повозки! — командовал Кромбуш, продвигаясь вдоль каравана, — Положить лошадей! Ты, — он ткнул пальцем в оказавшегося рядом Тимура, кивнул находившемуся неподалеку Керре, — и ты. За мной!
Пригибаясь и прикрывая лица от туч песка, они побежали за Кромбушем к головной повозке.
— Снимайте щит! — караванщик указал на толстую деревянную конструкцию с подветренной стороны, щетинившуюся застрявшими в ней стрелами. И сам первым ухватился за край, торопясь высвободить его из хитрых креплений. Из повозки тут же высунулись две пары рук, помогая справиться с верхними зажимами.
Тим с Керрой приняли на себя вес щита и, сгибаясь под его тяжестью, с максимально возможной скоростью двинулись за Кромбушем, бодро шагавшим навстречу буре. Белобрысый воин что-то кричал, но в свисте ветра Тимур не мог различить ни слова.
Удалившись от повозок метров на десять, Кромбуш ткнул пальцем в песок и, когда воины опустили щит на землю, не столько словами, сколько жестами объяснил, что его надо удерживать в вертикальном положении и ни в коем случае не отпускать. Легче сказать, чем сделать. Порывы наполненного песчаной взвесью ветра сбивали с ног, гнули к земле и так и норовили выдернуть щит из рук.
Скорчившись за не слишком надежной защитой, зарывшись ногами в песок и уперевшись головой в соединяющую доски перекладину, Тимур держал щит. Дышать стало полегче, но это пожалуй и все преимущества. Оставшиеся с наружной стороны руки нещадно секло песком — Тимуру казалось, твердые как алмаз песчинки оставляют на коже кровавые раны. По виску стекала струйка пота, вот только вытереть её не было ни малейшей возможности: разожмешь пальцы, и щит просто вырвет. С другого края точно так же страдал Керра. При этом, правда, он ещё успевал кочить рожи своему товарищу по несчастью, вот только Тим, сколько ни силился, не мог разгадать их значение.
Тем временем Кромбуш, укрывшись за щитом, уселся прямо в песок, смотал с запястья ожерелье с крупными разноцветными, отливающими перламутром бусинами. Увидев впервые, Тимур принял украшение за аналог четок, но теперь понял, что ошибся. Кромбуш придирчиво осмотрел каждую бусину, выбрал одну — ярко-синюю, с проблесками зелени и золота в глубине — подбросил на ладони, а потом с силой зашвырнул за щит.
Раздался хлопок, как от лопнувшего воздушного шарика, в воздух, разгоняя тучи песка, взметнулись мощные струи… Тимуру показалось — воды, но это было что-то другое. Унер отчаянно запищал, сигнализируя о резком изменении какого-то из природных показателей. Даже не глядя на прибор,
Пространство вокруг затянул синий туман, слишком плотный, чтобы пытаться рассмотреть хоть что-то. Звуки бури отодвинулась, доносясь как через вату, ветер стих, и по рукам уже не колотили озверевшие песчинки. Прошла минута, другая, третья…
Глава 11
Глава 11
— Можно отпускать, — раздался над ухом резкий голос Кромбуша.
Тимур бросил короткий взгляд на Керру — тот кивнул, и они одновременно разжали пальцы. Щит упал на землю.
— Свободны! — скомандовал Кромбуш и, резко развернувшись, быстрым шагом направился к затаившему дыхание каравану, на ходу наматывая на запястье волшебное ожерелье.
Тимур вертел головой и не мог поверить собственным глазам: они находились в оазисе! Прямо из песка за считанные мгновения выросли величественные пальмы, за повозками отливал голубым небольшой водоем, щебетали птицы.
За границей этого сказочного рая всё ещё бесновалась песчаная буря, Тимур отлично слышал вой ветра и шорох миллиардов песчинок, обстреливающих невидимую стену, отгородившую их изрядно потрёпанный отряд от остального мира.
Тимуру чувствовал себя настолько измотанным, что готов был свалиться прямо на ставший ненужным щит и отключиться часов на десять-двенадцать. Вот только неугомонный напарник уже тащил его к повозкам, помогать.
Народ ещё не до конца верит своему невероятному счастью, но уже начинает шевелиться. На одном из возов, как Ленин на броневике, возвышается Гекка и отдаёт приказы: раненых к бассейну, там устроить лазарет. Остальные — заняться повозками: осмотреть, отремонтировать. Двое — ты и ты — ответственные за кухню. Выполнять!
Морши на пару с сухоньким длиннобородым старичком, хозяином самой маленькой и плохонькой повозки, берутся за врачевание. Едва успевшего избавиться от щита Тимура тут же назначают санбратом. Попытки отвертеться, сославшись на «клизму от градусника не отличу», не проходят — Морши и сам не в курсе, что это такое. Зато иномирец кажется ему достаточно сообразительным, чтобы ассистировать при обработке ран.
Серьёзно пострадавших четверо, ещё несколько человек с тем, что Морши небрежно именует «царапинами». Дома с такой «царапиной» можно было рассчитывать как минимум на месяц больничного, но не здесь.
Старик, которого Морши представил как мудрого Фиртана, оказался лекарем и травником в одном лице, и уже колдовал что-то над небольшим котелком, под которым поджег пару черных камней.
Тимур сказал бы, что это уголь, однако пламя, волшебным образом разгоревшееся практически мгновенно, совсем не походило на то, что он видел в печке у Блейкомова деда, к которому друзья пару раз ездили порыбачить.
— Ты что, огневик никогда не видел? — вывел его из задумчивости Морши.
Тимур отрицательно качнул головой. Хотя… он так и не выяснил, от чего прошлой ночью костры так и не погасли. Может, в каждом из них под кучей хвороста пряталось по такому огневику.