Партия тори-консерваторов и «конституционная революция» 1822-1835 гг. в Великобритании
Шрифт:
§ 2. Эволюция политических институтов Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в.: объяснительные модели в координатах «традиция-модернизация-трансформация»
Историографическое переосмысление характера и динамики сложного комплекса изменений в политической системе, которые привели к «конституционной революции» и появлению политического режима конституционной монархии современного типа в Великобритании второй трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., способствовало новой теоретической концептуализации указанных процессов. Изучение политической организации трансформирующихся обществ во взаимосвязи с анализом процесса становления политических институтов и практик, характерных для современных политических систем, привело к появлению концепции социальных порядков ограниченного и открытого доступа, предложенной Д. Нортом и Дж. Уоллисом, и теории конфликта элит Р. Лахмана. Обе модели примечательны тем, что описывают и анализируют социальные порядки и элементы политической системы при помощи терминологического словаря, тесно связанного с действиями индивидуальных акторов исторического процесса. Кроме того, обе объяснительные модели предполагают, что в историческом исследовании теоретические обобщения возможны лишь на предельно абстрактном уровне, иначе они неизбежно превращаются в социологические схемы, практически лишенные конкретного содержания. 150
150
См.: Норт Д., Уоллис Дж. Насилие и социальные порядки. М. 2011; Лахман Р. Капиталисты поневоле. Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени. М., 2010.
Концепция социальных порядков ограниченного и открытого доступа, предложенная Д. Нортом и Дж. Уоллисом, исходит из допущения о том, что социально-политическая организация зависит от тех способов, которыми общество
Исторически первым был примитивный социальный порядок, существовавший до появления производящего хозяйства. Второй тип социальной организации описывается авторами как порядок ограниченного доступа или естественное государство. Основу такого типа организации общества составляли личные отношения между индивидами в процессе осуществления функций политической власти. Специфической чертой социального порядка ограниченного доступа является то обстоятельство, что естественные государства ограничивают доступ индивидов к властным корпорациям и контролируют способность индивидов создавать организации, независимые от государства. Третий тип социальной организации, именуемый порядком открытого доступа, возникает в конце XVIII – первой половине XIX вв. Он характеризуется наличием безличных категорий индивидов (граждан), которые взаимодействуют друг с другом на обширном пространстве разнообразных социальных и политических практик. При этом нет необходимости иметь представление об индивидуальной идентичности партнеров, а сама идентичность определяется как набор безличных характеристик. Возможность формировать организации, пользующиеся широкой общественной поддержкой, здесь открыта для всех, кто соответствует минимальным безличным критериям, как правило, формализованным при помощи норм права. Доступ к организациям при таком типе социальной регуляции свободен и формален. 152
151
Норт Д., Уоллис Дж. Указ. соч. С. 39. Дуглас Сесил Норт (1920-2015), американский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике 1993 г. «за возрождение исследований в области экономической истории, благодаря приложению к ним экономической теории и количественных методов, позволяющих объяснять экономические и институциональные изменения». В 1942 г. получил степень бакалавра в Калифорнийском университете в Беркли. Доктор экономики (1952 г.). Преподавал в вашингтонском университете, почетный президент ассоциации эволюционной политической экономии (до 2010 г.). Д. Норт известен работами в области экономической истории и истории права. Изучал важность политических институтов в историческом разрезе, рассматривал экономическое развитие стран Европы и США в контексте промышленной революции. Особое внимание учёный уделял правам собственности, отмечая две экономические революции: первая связана с оформлением права собственности на землю; вторая – с появлением авторского права.
152
Там же. С. 40.
Нетрудно заметить, что Великобритания первой трети 20-х - середины 30-х гг. XIX в., если анализировать происходящие в стране конституционные и политические изменения в русле концепции Д. Норта и Дж. Уоллиса, относится к естественным государствам, находящимся в процессе перехода к социальным порядкам открытого доступа. Это вполне согласуется с утвердившимся в современной британской историографии концептом «долгого XVIII в.», когда произошел переход от ограниченной монархии поздних Стюартов к конституционной монархии современного типа. Именно в это период оформился набор институтов политического участия, характерных для современной конституционной системы, фиксированных на основе формализованного права. 153
153
См.: Clark J. C. D. English Society 1660-1832: Religion, Ideology and Politics During the Ancien Regime. Cambridge, 2000. P. 24; O'Gorman F. The Long Eighteen Century: British Political and Social History, 1688-1832. L., 1997. P. 41.
Характерной особенностью обществ открытого доступа является то, что они базируются на формально и безлично организованных институтах. В объяснительной модели Д. Норта и Дж. Уоллиса под институтами понимаются структуры взаимодействия внутри социума, которые формализуют и ограничивают социальные отношения индивидов. Такого рода институты включают формальные правила (например, корпоративные нормы и парламентскую процедуру), писаное право (в том числе получившие формально-юридическое закрепление полномочия парламента и королевскую прерогативу), защищенную частную собственность, неформальные нормы поведения, а также разделяемые обществом представления о политическом консенсусе (процедура выборов в парламент) и средствах принуждения, обеспечивающие его достижение. 154
154
Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М., 1997. С. 17-19.
Объяснительная модель, предложенная Д. Нортом и Дж. Уоллисом, не только согласуется с представленными выше критическими концепциями, сформировавшимися в современной британской историографии, начиная с 80-х гг. прошлого века, но и позволяет, благодаря предельно широкому уровню исторического обобщения, более отчетливо представить основные направления этого критицизма. Прежде всего, точка зрения, в соответствии с которой после событий Славной революции 1688 г. в Англии установилась конституционная монархия, выглядит некоторым упрощением. Как было показано, такой взгляд был характерен для традиционной вигской историографии вплоть до середины прошлого века. 155 Однако не следует думать, что подобная точка зрения не имела своих наследников и в более позднее время. Весьма показательными в этом отношении являются работы У. Дойла и Г. Дикинсона. 156 По их мнению, после 1688 г. королю пришлось делегировать свои полномочия министрам, которых избирал парламент, следовательно, решения короля были подконтрольны им. Англия дистанцировалась от «абсолютистской» Европы и стала одним из немногих государств, где репрезентативные органы управляли страной. Теоретические обобщения, сделанные Д. Нортом и Дж. Уоллисом, а также наблюдения сторонников историографической концепции «долгого XVIII в.», описанные выше, заставляют относиться к таким утверждениям с известной осторожностью. Говорить о том, что на протяжении XVIII в. власть принадлежала королю-в-парламенте, означает игнорировать те прерогативные полномочия, какими обладала собственно корона. Важно не то, как часто собирается парламент (его регулярные созывы имели место уже в конце XIV в., что еще не делало его конституционным органом), а то, какую роль он избрал в общении с монархией. 157
155
Т. Б. Маколей полагал, что уже в XVIII в. правление в стране было парламентским. С 1688 г. «парламент назначал и смещал министров, объявлял войну и заключал мирные договоры». См.: Macaulay T. B. Critical Historical Essays. Oxford, 1907 P. 323. Л. Б. Нэмир немного откорректировал этот взгляд, но также полагал, что уже первые Ганноверы формировали правительство из представителей парламентского большинства. См.: Namier L. B. The Structure of Politics at the Accession of George III. L., 1927. Vol. II. P. 167.
156
См.: Doyle W. The Old European Order. Oxford, 1978. P. 37; Dickinson H. T. Whiggism in the Eighteen Century. In: The Whig Ascendancy / Ed. by J. Cannon. L., 1981. P.40.
157
См.: Sayles G. O. The King's Parliament of England. L., 1975, P. 3-20; Elton G. R. The Parliament of England. Cambridge, 1986. P. ix, 377-379. Обзор историографии по данному вопросу см. в: Owen J. B. George II Reconsidered. In: Statesmen, Scholars and Merchants / Ed. by A. Whiteman, J. C. Bromley and P. G. M. Dickinson. Oxford, 1973. P.115-118.
Иными словами, ограничение прерогатив английской короны парламентским актом («Биллем о правах» 1689 г.) еще не означало одномоментного превращения Англии в конституционную монархию. Более того, учитывая специфический характер английского права, в котором статутное право всегда играло подчиненную роль, не случилось и немедленного воплощения фиксированных ограничений в политической практике. Для этого понадобилось «длинное XVIII столетие», – исторический период, в процессе изучения конституционной и политической истории которого возник целый комплекс историографических проблем, и хронология занимала среди них отнюдь не главное место. В рамках критического направления в британской историографии последних двух десятилетий прошлого века потребовалось новое объяснение не только характера тех ограничений, которым подверглась английская корона после 1688 г., но и комплекса факторов, обусловивших и сделавших возможным становление конституционных механизмов современного типа в ходе «долгого XVIII в.» и «конституционной революции» 1828-1832 гг.
Историографический критицизм последних тридцати лет сделал невозможной ситуацию, когда исследователи,
158
См.: Sayles G. O. The King's Parliament of England. L., 1975. P. 33. Уильям Стаббс (1825-1901), английский историк, профессор Оксфордского университета с 1866 по 1884 г. С 1884 г.
– епископ Честерский, с 1889 г. – епископ Оксфордский. Изданное им собрание документов «Select Charters and Other Illustrations of English History» (1870, 8 изд. – 1895 г.) - незаменимое пособие при изучении истории Англии, ценность которого удваивается комментариями составителя. Классическим трудом У. Стаббса стала «Конституционная история Англии» («Constitutional History of England», 1874-1878, 5 изд., 1896 г.). Конституционная история не превращается здесь в историю администрации и ее органов, всячески подчеркивается именно политическая сторона процесса. См.: A Liberal Descent: Victorian Historians and the English Past. Ed. by J. W. Burrow. Cambridge, 1981. P, 68.
159
См.: Elton G. R. Tudor Government: the Points of Contact. I. The Parliament // Transactions of the Royal Historical Society. 1976. Vol. XXIV; Russell C. The Nature of Parliament in Early Stuart England. In: Before the English Civil War / Ed. by H. Tomlinson. L., 1983. P. 132-134.
Аналогичным образом определенной переоценке в современной британской историографии подвергается не только роль монархии в политической системе страны на протяжении XVIII в. Пересматривается, и подчас весьма радикально, сам характер ограничений, которым была подвергнута власть английских монархов в этот период. Сегодня все большее количество британских исследователей склоняются к тому, что уже Тюдоры были самыми абсолютными монахами в том смысле, что церковная супрематия закреплялась именно за королем, а не за королем-в-парламенте. Ранние Стюарты были ограниченными монахами в рамках закона, но ограничение их власти носило прерогативный характер, т. е. в рамках полномочий, гарантированных им ординарной прерогативой, их власть оставалась абсолютной и не подвергалась сомнению . Их поздние наследники после 1688 г. были ограничены в своей власти не только прерогативой, но и парламентским актом, но в любом случае монархия Стюартов была ограниченной. Однако недопонимание природы и смысла этих различий приводило к неверной оценке самой природы английской монархии и той роли, которую играло английское право в системе этих ограничений. Это недопонимание, в свою очередь, зачастую было связано с тем, что историки придавали слову «абсолютный» тот негативный смысл, который с 20-х гг. XIX в. имеет термин «абсолютистский». 160
160
См: Guy J. Tudor England. Oxford, 1988. P. 169-178; Koenigsberger H. G. Dominium Regale et Dominium Politicum et Regale. Inaugural Lecture at King's College, London, 1975 (одна из наиболее впечатляющих работ по теории королевской прерогативы). Обобщающая работа Н. Хеншелла подвела промежуточный итог той сложной полемике, которая возникла вокруг самого концепта английского «абсолютизма» в последнее тридцатилетие. См.: Хеншелл Н. Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени. СПб., 2003. Более подробно указанная проблема будет разобрана в соответствующем разделе § 3 настоящей главы.
Уточнение терминологического словаря сделало возможным не только преодоление характерной для традиционной вигской историографии схемы эволюции английской политической системы после 1688 г., основанной на утверждении о якобы случившемся тогда переходе от абсолютной монархии к конституционной. Допущение о том, что на протяжении «долгого XVIII в.» постепенно менялся сам характер ограничений, которым была подвержена английская корона в этот период, когда фактически происходил переход от одной политической формы ограниченной монархии к другой, породило комплекс проблем, связанных с определением набора факторов, оказавших влияние на этот сложный процесс. Ключевое значение в этом отношении приобретает изучение английского права, в рамках которого фиксировались прерогативные полномочия английской короны и парламентские процедуры, определявшие сложный комплекс взаимоотношений между короной и парламентом. Также все большее внимание уделяется изучению процессуальных особенностей английского права, благодаря которым была обеспечена принципиальная возможность трансформации части привилегии политической элиты в формальные и безличные права, принадлежащие всем подданным английской короны. 161 Прежде всего, это касается отмены ряда политических ограничений для диссентеров и католиков в 1828-1829 гг. и расширению избирательного права в ходе парламентской реформы 1832 г., когда критическая масса политических изменений, институционализированных при помощи формализованного права, привела к «конституционной революции» 1828-1832 гг. При этом очевидно, что столь широкое и комплексное понимание проблем «конституционной революции», характерное для объяснительной модели Д. Норта и Дж. Уоллиса, потребует уточнения не только комплекса сюжетов, имеющих прямое отношение к рассматриваемому концепту, но и хронологических рамок события.
161
Более подробно проблема влияния английского права на форму и характер изменений в политической системе страны на протяжении конца XVII – первой трети XIX вв. будет разобрана в соответствующих разделах § 2 настоящей главы
Концепция социальных порядков Д. Норта и Дж. Уоллиса стала впечатляющим, но не единственным итогом теоретического осмысления историографического критицизма в англоязычной историографии последних пятнадцати лет прошлого века. Еще одной объяснительной моделью, претендующей на осмысление процессов, имеющих место внутри различных политических группировок, а также во взаимоотношениях между ними, на уровне предельно широкого историко-социологического обобщения, стала теория конфликта элит Р. Лахманна. 162 В качестве объяснительной модели взаимодействия различных социальных групп в процессе трансформации политических институтов, теория конфликта элит исходит из предположения о возможности определения комплекса причинно-следственных связей, по которым акторы исторического процесса преобразуют социальную структуру, создавая дальнейшие стратегические возможности для изменения институтов власти и политического участия. Основная идея Р. Лахманна заключается в том, что «цепочки случайных изменений» начинаются с элит, а не классов или отдельных индивидов. Именно конфликт элит, по мнению Р. Лахманна, приводит в движение и задает направление институциональной трансформации системы политических связей и институтов, результатом чего является изменение формы государства. 163
162
Ричард Лахманн (род. 1956) – американский социолог, специалист в области сравнительной исторической социологии. Окончил Принстонский университет в 1977 г., два года спустя получил степень магистра в гарвардском университете. Доктор социологии (1983 г.), до 1990 г. занимал должность доцента (assistant professor) на факультете социологии университета Висконсин. Профессор университета штата Нью-Йорк в Олбани с 1991 г. Также известен работами по теории исторического обобщения и критическими исследованиями по истории английского абсолютизма, в которых он критиковал известную концепцию П. Андерсона. Работы Р. Лахманна: Lachmann R. From Manor to Market: Structural Change in England, 1536-1640. Madison, 1987; Capitalists in Spite of Themselves: Elite Conflict and Economic Transition in Early Modern Europe. Oxford, 2000; Капиталисты поневоле: конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени. М., 2010; States and Power. Cambridge, 2010; What is Historical Sociology? Cambridge, 2013; Что такое историческая социология? М., 2016; Feudal Elite Conflict and the Origins of English Capitalism // Politics and Society. 1985. Vol. 14. № 3. P. 349-378; Absolutism's Antinomies: Class Formation, State fiscal Structures and the Origins of the French Revolution // Political Power and Social Theory. 1988. Vol. 7. P. 135-175; The Origins of capitalism and the State in Western Europe // Annual Review of Sociology. 1989. Vol. 15. P. 47-72; Elite Conflict and State Formation in XVI-XVII Century England and France // American Sociological Review. 1989. Vol. 54. № 2. P. 141-162; Making History from Above and Below // Social Science History. 1994. Vol. 18. № 4. P. 497-504; Comparisons Within a Single Social Formation: A Critical Appreciation of Perry Anderson's Line-ages of the Absolutist State // Quantitative Sociology. 2002. Vol. 25. № 1. P. 83-92.
163
Лахманн Р. Капиталисты поневоле: конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени. М., 2010. С. 31.