Партия тори-консерваторов и «конституционная революция» 1822-1835 гг. в Великобритании
Шрифт:
Таким образом, некоторая часть современных исследователей, опираясь на модифицированные концепции традиционной вигской историографии, до сих пор отчасти разделяет мнение о том, что после 1688 г. в Англии произошел переход от абсолютной к конституционной монархии. Указывается, что в результате Славной революции 1688 г. поздним Стюартам пришлось делегировать свои полномочия министрам, которых избирал парламент. Отсюда следовал спорный, как будет показано ниже, вывод о том, что решения короля были подконтрольны им. Этим Англия якобы дистанцировалась от «абсолютистской» Европы: она стала одним из немногих государств, где репрезентативные органы управляли страной. 181 В XVIII в. правление в стране, по мнению Т. Маколея, было парламентским. Со времен Славной революции парламент «назначал и смещал министров, объявлял войну и заключал мирные договоры». 182
181
См.: Doyle W. The Old European Order. Oxford, 1978. P. 37; Dickinson H. T. Whiggism in the Eighteen Century. In: The Whig Ascendancy. Ed. by J. Cannon. L., 1981. P. 40.
182
См.: Macaulay T. B. Critical Historical Essays. Oxford, 1907. P. 323.
Однако довольно скептическое отношение к концепту английского абсолютизма, характерное для современной английской и отечественной историографии, породило и более осторожный подход к оценке сроков и форм становления институтов конституционной монархии в Великобритании. Особого внимания в этом отношении заслуживает проблема перехода от абсолютной монархии к конституционной. Скептическое отношение современных британских исследователей к обоим концептам, основанное на убежденности в том, что ни один из них не отражает всей специфики британской ограниченной монархии, выдвинуло на первые позиции в исследовательской повестке вопрос о том, переходом от какой формы правления к какой стал «долгий XVIII в.». Кроме того, при таком подходе пристального внимания потребовал и устоявшийся в британской историографии концепт «конституционной революции»: следует уточнить, какие изменения в конституционном устройстве и партийно-политической системе и в каком отношении, а также благодаря каким факторам, сделали возможным окончательное становление конституционной монархии в Великобритании в середине 30-х гг. XIX в.
Пересмотру подвергается также и ряд вопросов, связанных с оценкой места и роли традиционных политических институтов и практик, характерных для «старого порядка», в этом процессе. Анализ перемен в
183
По справедливому замечанию С. В. Кондратьева, после того, как у отечественных историков отпала необходимость заниматься типологическими построениями, термин «абсолютизм» без принуждения покинул их работы. См: Кондратьев С. В. Парламентарии против Роджера Мэнверинга, или «свобода» и «право» versus «послушание» и «прерогатива» // Правоведение. 2012. № 1. С. 207-220. Следует отметить, что и в британской историографии в тех немногочисленных работах, где еще встречается этот термин, подчеркивается, что в Англии «абсолютизма» никогда не было. Также указывается на наличие кратковременных периодов, когда королям из династии Стюартов приходилось (что характерно, а не удавалось, как обычно принято считать) без особого успеха править, как абсолютным монархам. См.: Хеншелл Н. Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейских монархий раннего Нового времени. Спб., 2003. В работе П. Томаса отмечается, что «в Англии претензии королевского абсолютизма никогда не поднимались до создания постоянной армии, требующей собирать налоги». При этом «благодаря парламентской борьбе следующего века, английское государство пошло путем конституционализма». См.: Thomas P. Authority and Disorder in Tudor Times. 1485-1603. Cambridge, 1999. P. 3, 5-6, 8-9). В настоящее время, вероятно, только Дж. Соммервилл продолжает настаивать на наличии в Англии абсолютизма в его традиционном понимании. См.: Sommerville J. P. Royalists and Patriots. Politics and Ideology in England 1603-1640. L., 1999. P. 228-230. См. также: Miller J. Bourbon and Stuart. Kings and Kingship in France and England in the Seventeenth Century. London, 1986. P. 101, 228. В этой сравнительной работе Дж. Миллер настаивает на том, что Карл I не собирался создавать в Англии «абсолютную монархию», а Карл II становится «абсолютным королем».
Специальное исследование проблемы английского абсолютизма не является предметом настоящей работы. Однако для верного понимания характера и направленности трансформации политических институтов, институтов участия и политических практик Великобритании конца XVII – первой трети XIX вв., необходимо сделать несколько принципиальных для понимания специфики английской ограниченной монархии замечаний. 184
По мнению современной британской историографии, к политическому и государственному устройству Англии XVII в. с трудом приложим термин «абсолютизм». 185 Однако этот же термин оказывается вполне применим к области общественной мысли. Три десятилетия назад Дж. Дейли обратил внимание на то, что термин «абсолютизм» был неизвестен вплоть до начала 20-х гг. XIX в., тогда как прилагательное «абсолютный» достаточно часто вписывалось в правовые, политические и религиозные произведения, а также звучало в парламентских речах, не встречая неприятия со стороны аудитории. 186 Он же заметил, что само понимание термина «абсолютный» (absolute) отличалось от современного. Оно ни в коем случае не противоречило идее ограниченности власти и прерогативы, поскольку англичане привыкли считать, что их короли достаточно существенным образом ограниченны в одних сферах, но неограниченны и абсолютны в других. 187 Термин «absolute» понимался в Англии XVII в. как «совершенный» (complete), «определенный» (certain) и безупречный (faultless). Только после событий 1688 г. термин «absolute» окончательно приобрел негативный смысл применительно к характеристике определенного политического режима, и стал аналогом понятию «произвольный» (arbitrary). 188 Если прерогативные полномочия английской короны практически единодушно описываются в современной историографии как весьма ограниченные, то вопрос о том, не было ли у отдельных английских монархов намерения эти ограничения преодолеть, остается достаточно дискуссионным. 189
184
Термин «абсолютизм» утверждался в историографии тремя путями. Сторонники марксизма полагали, что абсолютизм был особой формой феодальной монархии, отличавшейся от сословно-представительной монархии, которая ей предшествовала; правящие классы остались при этом теми же». См.: Hill C. Comment on the Transition from Feudalism to Capitalism // Science and Society. 1953. Vol. 17. P. 351. Л. Альтюссер писал позднее, что «политический режим абсолютной монархии был всего лишь новой политической формой, необходимой для поддержания феодального господства в период развития товарной экономики». См.: Allhusser L. Montesquieu. Le Politique et l'Historie. P., 1969. P. 117. В отечественной историографии сходные оценки абсолютной монархии можно найти в работе В. В. Штокмар и сборнике под редакцией Ю. М. Сапрыкина. См.: Штокмар В. В. Экономическая политика английского абсолютизма в эпоху его расцвета. М., 1962; Англия в эпоху абсолютизма. Статьи и источники. Под. ред. Ю. М. Сапрыкина. М., 1984. М. А. Барг, писал о первых Стюартах как о монархах, усвоивших абстрактную теорию абсолютной монархии, но абсолютно неспособных понять специфику исторических условий Англии, в которых предстояло эту теорию реализовать». См.: Барг М. А. Великая английская революция в портретах ее деятелей. М., 1991. С. 99-100. Вторая теория абсолютизма представляет собой модификацию традиционной марксисткой схемы и утверждает, что нобилитет был вынужден реорганизовать силу принуждения в рамках органов власти централизованного государства. См.: Лахман Р. Капиталисты поневоле. Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени. М., 2010. С. 180. Наиболее показательной здесь является позиция П. Андерсона, который утверждает, что абсолютистское государство представляет собой политическую форму аристократической реакции на кризис феодализма. См.: Андерсон П. Родословная абсолютистского государства. М., 2009. С. 34-35. (Английское издание – Anderson P. Lineages of the Absolutist State. L., 1979). В отечественной историографии сходство с позицией Андерсона обнаруживается у авторов сборника «Политические структуры эпохи феодализма в Западной Европе XVI–XVIII вв.». См.: Л., 1990. В зарубежной историографии аналогичную структуру процесса описывал У. Дойл. См.: Doyle W. The Old European Order, 1600-1800. L., 1978. Третий набор теорий абсолютизма представлен концепциями Ч. Тилли и М. Манна. Они считают, что элиты постепенно наращивают свои взаимно подкрепляющие финансовые, административно-бюрократические и военные возможности, а растущий корпус государственных чиновников увеличивает свои власть и долю. Налоги концентрируют ресурсы на государственном уровне, создавая первоначальный рынок для капиталистических предприятий. См.: Tilly Ch. From Mobilization to Revolution. Reading, Mass., 1978; Coercion, Capital and European States 990-1990. Cambridge, 1990; Принуждение и капитал в эволюции европейских государств, 990-1990. М., 2009; Mann M. State and Society, 1130-1815: An Analysis of English State Finances / Political Power and Social Order. Ed. by M. Zeitlin. Greenvich Conn., 1980. P. 165-208. P. 124-199.
185
Н. Хеншелл в своей обобщающей работе приводит следующие признаки абсолютизма: деспотизм (ущемляет права и привилегии подданных и попирает мнение тех учреждений, которые призваны их защищать); автократизм (не обращается к консультационным механизмам, сословные и корпоративные учреждения отодвинуты на второй план, а принятие решений централизовано); бюрократизм (использует агентов, зависимых только от короны, не связанные со знатью, отделяет себя от общества и лишает последнее возможности саботировать свои повеления); не связан с Англией (с 1689 г. она считается образцом свободы и управления через процедуру одобрения). См.: Хеншелл Н. Миф абсолютизма… С. 8. Базовый тезис Р. Лахмана состоит в том, что способность монархии следовать стратегиям «абсолютистской» политики зависит в первую очередь от характера и структуры отношений, существующих между элитами. Следуя общей логике предложенной им теории элитного конфликта, автор настаивает на том, что абсолютистское государство не является ни переходной формой от феодального государства к буржуазному (как утверждает классический марксизм), ни одной из разновидностей феодального государства, трансформировавшего свою форму под воздействием экономических обстоятельств (как склонны считать П. Андерсон и его последователи). По мнению Р. Лахмана, абсолютистское государство есть форма и способ образования современного государства, а также особый тип коммуникации с обществом, переживающим процесс становления новых социальных групп. См.: Лахман Р. Капиталисты поневоле. Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени. М., 2010. С. 189.
186
См.: Daily J. The Idea of Absolute Monarchy in Seventeenth Century England // Historical Journal, 1978. Vol. XXXI. P. 227-250.
187
Так, в парламенте 1621 г. Э. Кок говорил: «Я не собираюсь вторгаться в королевскую прерогативу, которая двойственна: первая, абсолютная, которой принадлежит право начинать войну, чеканить монету и т. д.; вторая, которая касается вопросов «моего и твоего», и она может обсуждаться в палатах парламента». См.: Соке E. The Selected Writings and Speeches of Sir Edward Coke// Ed. by S. Sheppard. Indianapolis, 2003. Vol. 3. P. 1201. См. также: Кондратьев С. В. Парламентарии против Роджера Мэнверинга, или «свобода» и «право» versus «послушание» и «прерогатива» // Правоведение. 2012. № 1. С. 209. Ссылка на издание С. Шеппарда приведена по этой работе.
188
Daly J. Op. cit. P. 247. Как было показано выше, королевская власть признавалась юристами общего права абсолютной только в рамках определенных прерогатив, которые они всегда тщательно перечисляли. См.: Кондратьев С. В. Свобода подданных и королевская прерогатива в судебной практике и доктрине предреволюционной Англии // Правоведение. 1996. № 4; Он же. Королевская власть в трактовке юристов общего права предреволюционной Англии // Европа. Международный альманах. Вып. 2. Тюмень, 2002. С. 98-125.
189
В этом отношении наиболее показательны следующие работы: Levack В. P. Law and Ideology: The Civil Law and Theories of Absolutism in Elizabethan and Jacobean England // The Historical Renaissance. New Essays on Tudor and Stuart Literature and Culture / Ed. by H. Dubrow and R. Strier. Chicago, 1988. P. 220-241; Christianson P. Royal and Parliamentary Voices in the Ancient Constitution. 1604-1621 // Mental World of the Jacobean Court / Еd by L.L. Peck. Cambridge, 1991. P. 71-95; Idem. Discourse on History, Law, and Governance in Political Career of John Selden, 1610-1635. Toronto, 1996; Burgess G. The Politics of the Ancient Constitution. An Introduction to the Political Thought, 1603-1642. London, 1992: Idem. Absolute Monarchy and the Stuart Constitution. New Haven, 1996; Sommerville J. P. Absolutism and Royalism // The Cambridge History of Political Thought, 1450-1700. Cambridge, 1991. P. 347-373; Idem. Royalists and Patriots. Politics and Ideology in England 1603-1640. London. 1999. В этих работах активно используется термин «абсолютист» применительно к целому ряду авторов политических трактатов XVII в. Дж. Соммервилл дает им следующее определение: «Абсолютисты -это мыслители, которые считали, что государь ответствен перед одним Богом за свои действия в королевстве; что его повеления, которым подданные обязан повиноваться, не входят в конфликт с божественным, позитивным или естественным правом, и что ему (и действию, вызванному его повелением) подданные никогда не будут активно сопротивляться». См.: Sommerville J. P. Absolutism… P. 348-349. П. Лейк полагал, что термин «абсолютист» относится к тем, «кто считал, что объемы политической власти. которыми обладает
Таким образом, в современной историографии традиционная оценка, характера и направленности трансформации политических институтов в ходе событий Славной революции 1688 г. как перехода от «абсолютной» монархии к «конституционной», рассматривается как некоторое упрощение. Возможно, такое упрощение допустимо, когда оно используется в качестве объяснительной теории, однако при детальном рассмотрении становится очевидно, что многие важные особенности процесса либо вовсе игнорируются, либо помещаются в контекст, искажающий их содержание.
Конституционная монархия как форма правления и разновидность политического режима предполагает наличие самостоятельного и постоянно действующего законодательного органа. Английский парламент не стал таковым после 1688 г. уже потому, что его законодательные полномочия, как было показано в разделе, посвященном общему праву, были весьма ограниченны и могли осуществляться только в рамках ординарной королевской прерогативы. Иначе говоря, законодательство осуществлялось органом, известным в английском общем праве и конституционной практике как «король-в-парламенте». Утверждать, что с конца XVII в. политическая власть принадлежала исключительно этому органу, означает игнорировать те прерогативные полномочия, которыми обладала английская корона и после 1688 г. Единственным серьезным их ограничением стало то обстоятельство, что Вильгельм III и Мария, как следует из нового текста коронационной присяги, стали монархами не по божественному праву, а исключительно по выбору лордов и общин. Но это ограничение, сколь бы важным оно не представлялось в современной историографии, затрагивало прерогативу по божественному праву, оставляя нетронутой ординарную прерогативу. 190
190
См.: Sayles G. O. The King's Parliament of England. L., 1975, P. 3-20; Elton G. The Parliament of England. Cambridge, 1986. P. ix, 377-379. Дж. Кларк убедительно показал, что идея божественного права королей была актуальна и в XVIII в., поскольку академические спекуляции Дж. Локка о суверенитете были слабо известны. Король считался священным законодателем, а парламент – одобряющим наблюдателем. См.: Clark J. C. D. English Society, 1688-1832. Ideology, Social Structure and Political Practice during the Ancien Regime. Cambridge, 1985. P. 123-127.
Издание законодательных актов, всегда рассматриваемое в английской политической практике в качестве экстраординарной меры, направленной на немедленное искоренение или предотвращение несправедливостей и неудобств, неустранимых в рамках общего права, обеспечивало последнему уникальную политическую роль. Не будет преувеличением утверждать, что британское государственное устройство «укоренено» в общем праве в том смысле, что его фундаментальный принцип господства права (rule of law) сам по себе служит формой конституции. В этом отношении английская монархия начала XVII в. столь же конституционна, сколь и ее наследница после 1688 г. 191 Очевидно, что применение термина «конституционная монархия» в его современном понимании, приводит к неверному пониманию смысла тех перемен, которые произошли в политической системе страны в результате событий Славной революции.
191
См.: English Public Law. Ed. by D. Feldman L., 2004; Allen T. R. S. Law, Liberty and Justice. The Legal Foundation of British Constitutionalism. Oxford, 2009. P. 4-7.
Что касается английского парламента, то к 1688 г. он не обладал какими-либо исключительными полномочиями, которые были бы неизвестны средневековым ассамблеям. Даже ежегодные парламентские сессии трудно признать новым явлением: при Эдуарде III (1327-1377) парламент собирался ежегодно и проверял королевские расходы, однако это не делало Эдуарда III конституционным монархом, поскольку парламент, являясь проводником ординарной королевской прерогативы, ограничивал свои взаимоотношения с короной финансовыми полномочиями. Действительно важным в английской системе государственного управления, основанной на нормах общего права, оказывается не то, как часто собирается парламент, а то, какую роль он выбирает в отношениях с короной в рамках ординарной королевской прерогативы. 192
192
См.: Семенов С. Б. Английский парламент: от сословного представительства к современному парламентаризму // Таврические чтения 2013. Актуальные проблемы парламентаризма: история и современность. Международная научная конференция Межпарламентской ассамблеи государств СНГ. Центр истории парламентаризма. М., 2014. С. 82-85.
В этом смысле изменения, внесенные в английскую конституционную систему «Биллем о правах» 1689 г., не представляются столь уж значительными, как это некогда казалось представителям классической вигской историографии. Этот акт лишь зафиксировал в виде статута те формальные ограничения королевской прерогативы, которые были фиксированы в общем праве и ранее. 193 Сама королевская прерогатива оказалась фактически нетронутой. Король по-прежнему объявлял войну (именно так он поступил в мае 1689 г., просто уведомив парламент об объявлении войны Франции) и заключал мир. Королю не дозволялось иметь армию в мирное время, не никто не лишал его контроля за самой армией. По-прежнему главной опорой политической власти была королевская милость: для Галифакса и Сандерленда она имела такое же значение, что и для Сесила и канцлера Кромвеля столетиями ранее. 194 Король был ограничен в возможностях иметь независимые от парламента доходы, или мог не иметь их вовсе, но средства, находящиеся в его распоряжении, он мог тратить по собственному усмотрению. 195 Также ключевые вопросы политической повестки могли быть предметом дискуссии в стенах парламента, но не определялись им. Наконец, поскольку парламентской монархией обычно именуется форма правления, при которой король не имел возможности назначать своих министров сам, а контроль за надлежащим исполнением ими своих обязанностей лежал на парламенте, то очевидно, что, вопреки утверждениям Т. Б. Маколея и его последователей, такая политическая система в ходе Славной революции 1688 г. установлена не была. 196
193
Текст «Билля о правах» от 16 декабря 1689 г. см.: The Journals of the House of Lords. Vol. 14. L., 1802. P. 373. Официальный текст документа см.: Statutes of the Realm. Vol. VI. L., 1819. P. 142-143. Более доступное издание: English Historical Documents. 1660-1714. Ed. by A. Browning. L., 1956. Vol. 8. P. 122-128. Оценка прав и свобод подданных английской короны как «старинных» была четко закреплена «Биллем о правах».
194
Джордж Сэвил (1633-1695), первый маркиз Галифакс, член парламента с 1660 г., в палате лордов с 1668 г., член Тайного совета (1679-1680). Ему удалось быть лордом-хранителем печати при Якове II и Вильгельме III. См.: Dictionary of British History. Ed. by J. P. Kenyon. L., 1994. P. 89. Роберт Спенсер (1645-1702), второй граф Сандерленд, окончил Кристи Черч в Оксфорде, лорд-президент Совета при Якове II и советник Вильгельма III. См.: Speck W. A. Spencer Robert, Second Earl of Sunderland (1645-1702). Oxford, 2009. Оба политика – ярчайшие примеры диаметральной смены политических пристрастий при смене режима.
195
Средства эти были довольно значительны: постановлениями палаты общин от 20 марта и 25 апреля 1689 г. по цивильному листу Вильгельму III выделялось lb 1.200.000 ежегодно на содержание короны; еще lb 600.000 выделялось на покрытие издержек государственного управления. См.: Cobbet W. The Parliamentary History of England. From the Earliest Period to the Year 1803. Vol. 5. L., 1807. P. 193; 235.
196
См.: Speck W. A. Reluctant Revolutionaries. Oxford, 1988. P. 139-165; Harrison J. Prerogative Revolution and Glorious Revolution: Political Proscription and Parliamentary Undertaking, 1687-1688 // Parliaments, Estates and Representation. L., 1990. Vol. 10. № 1. P. 29-43. Характерен доклад, презентованный в 1756 г. Людовику XV. См.: Etat Actuel du Royame de la Grande Bretagne. British Museum Add. MSS. 20842, 406, A22. Повествуя о пределах власти и возможностях Георга II , авторы доклада делают акцент на неограниченных полномочиях последнего. Прерогативная политика оставалось тайной для подданных и после 1688 г., хотя британские историки всегда были склонны преувеличивать роль прессы и общественного мнения. Поэтому люди эпохи Георгов становились похожи на англичан викторианского времени. Двор в Сент-Джеймс Корт и парламент в Вестминстере были замкнутыми мирами и информация оттуда дозировалась. Передавать содержание дебатов (о чем будет сказано ниже) запрещалось до 1770-х гг. См.: Black J. The Origins of War in Early Modern Europe. L., 1987. P. 185-209; Clark J. K. The Dynamics of Change. Cambridge, 1982. P. 10-14.
Как уже отмечалось, на протяжении «долгого XVIII в.» английский парламент представлял собой особенную, почти уникальную модель перехода от средневекового сословного представительства к корпоративному, а затем представительному законодательному органу, парламенту в современном значении этого слова. 197 Значительная часть как отечественных, так и британских исследователей сегодня все еще придерживается взгляда, согласно которому английский парламент становится законодательным органом в конце XVII – начале XVIII в. Очевидно, следует быть осторожнее: в это время он скорее обрел лишь собственные прерогативные полномочия. Но и последнее утверждение вовсе не означает, что одновременно английский парламент трансформировался в законодательный орган в современном смысле слова. Для этого потребовался еще век постепенных конституционных изменений, завершившийся «конституционной революцией» конца первой трети XIX в. 198 Анализ ключевых конституционных документов, принятых в результате Славной революции 1688 г. приводит к заключению, что главным политическим итогом перемен стало правовое закрепление политического режима, наиболее точно характеризуемого как ограниченная монархия. Как было показано выше, в современной историографии признается, что монархия первых Стюартов также была ограниченной, поскольку главным проводником ординарной королевской прерогативы являлся парламент. В остальном эта монархия была «абсолютной» (насколько этот термин вообще применим к истории институтов английской монархии) в том отношении, что базировалась на божественном праве.
197
О таком направлении эволюции английского парламента писал столетие назад М. М. Ковалевский. См.: Ковалевский М. М. От прямого народоправства к представительному и от патриархальной монархии к парламентаризму. Рост государства и его отражение в истории политических учений. Т. I-III. М., 1906. Если само направление эволюции парламента указано верно, то утверждение о том, что уже с конца XVII в. он превратился в постоянно действующий и независимый орган законодательной власти с определенным кругом полномочий, представляется спорным. См.: Дайси А. В. Основы государственного права Англии. М.. 1907. Скорее можно говорить о процессе институционализации, т. е. узаконенному определению места парламента в политической системе в качестве высшего органа законодательной власти. В Англии это происходило постепенно (1215, 1619, 1628, 1679, 1688, 1701, 1714). К процессу институционализации следует отнести такие исследовательские сюжеты, как механизм формирования парламента, возникновение и развитие политических партий, политическая культура и традиционное английское право См.: Cannon J. Parliamentary Reform, 1640-1832. Cambridge, 1973; Семенов С. Б. Английский парламент: от сословного представительства к современному парламентаризму // Таврические чтения 2013. Актуальные проблемы парламентаризма: история и современность. Международная научная конференция Межпарламентской ассамблеи государств СНГ. Центр истории парламентаризма. М., 2014. С. 82-85.
198
См.: Fisher D. R. History of Parliament: the House of Commons, 1820-1832. Cambridge, 2009. P. 22-24; Clark J. C. D. English Society, 1660-1832: Religion, Ideology and Politics During the Ancien Regime. Cambridge, 2000. P. 86.