Партия тори-консерваторов и «конституционная революция» 1822-1835 гг. в Великобритании

Клочков Виктор

Указанная ревизия традиционных историографических установок происходила достаточно постепенно и сразу по нескольким направлениям. Если говорить о конституционной истории исследуемого периода, то уже в середине 60-х – конце 70-х гг. прошлого века, благодаря работам Дж. Беста и Р. Хоула, появляется характерная для современной британской историографии концепция «конституционной революции» 1828-1832 гг. Ее авторы и последователи исходят из того, что только после парламентской реформы 1832 г. Великобритания стала «полудемократическим либеральным государством» с конституционным устройством современного типа. Результатом эволюции этого взгляда стала историографическая позиция Дж. Кларка и Дж. Блэка, оформившаяся в середине 80-х – начале 90-х гг. прошлого века. В соответствии с этой позицией в период между 1688 и 1832 гг. Англия продолжала оставаться страной «старого порядка». В обиход историков вошел термин «долгий XVIII в.», а решающий этап в становлении конституционной монархии стал все чаще увязываться не только (а подчас и не столько) с событиями 1832 г., но с религиозными реформами либеральных тори в 1828-1829 гг.

Еще одним направлением ревизии традиционных установок вигской историографии, характерных

для рассматриваемого периода, стала история партийно-политической системы Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в. С конца 70-х гг. прошлого века, после аргументированных работ Р. Уолкотта в британской историографии преобладает весьма сдержанный взгляд на проблему и убежденность в том, что Славная революция 1688 г. привела не к образованию партий, но лишь дала толчок к структурированию новой политической элиты в форме парламентских фракций. Работы Р. Блейка, Р. Стюарта, Б. Колмана конца 70-х – начала 90-х гг. прошлого века и ряд провокативных статей И. Ньюболда, появившихся до начала двухтысячных гг., склонили общее мнение большинства британских историков к тому, что на протяжении 1770-х - конца 1820-хх гг. происходил постепенный переход от фракций к партиям, а решающим фактором, завершающим этот сложный процесс, стала парламентская реформа 1832 г.

Наконец, в последнее десятилетие XX – первое десятилетие нынешнего столетия в британской историографии конституционной истории и истории партийно-политической системы страны первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в. сложилось еще одно критическое направление. На сей раз очередной ревизии подверглись традиционные вигские представления о рели и месте парламента в политической системе страны на протяжении «долгого XVIII в.». Еще со времен Л. Нэмира концепция все возрастающей роли парламента в управлении страной стала оцениваться с осторожностью, теперь же, благодаря новаторским работам Д. Фишера, принято считать, что в XVIII в. парламент приобрел лишь ряд собственных прерогативных полномочий, тогда как окончательное превращение его в законодательный орган власти, да и то с некоторыми принципиальными оговорками, предопределенными прецедентным характером английского права, произошло лишь в ходе «конституционной революции». Соответственно, в исследованиях Х. Смит подверглись корректировке некоторые представления о роли двора в этот период, и было показано, что в свете последних историографических достижений положение о полной утрате двором политических функций к началу XIX в. кажутся неоправданным преувеличением.

Нетрудно заметить, что описанный историографический ревизионизм, зародившись в 60-е гг. прошлого столетия, не только затронул все основные линии исследования конституционной и политической истории Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., но и поразительным образом совпал по времени с появлением объяснительных концептов и историко-теоретических обобщений, связанных с теорией модернизации. В свою очередь, критика модернизационных теорий, развернувшаяся в 70-80-е гг. прошлого века, хронологически совпадая с расцветом «консервативного ревизионизма», привела к тому, что британские философы истории, вслед за М. Оукшоттом, обратили самое серьезное внимание на роль традиции в модернизирующихся обществах, которая оказалась куда более сложной и противоречивой, чем полагали ранее. Не случайно поэтому, что именно в британской историографии, для которой в принципе характерна убежденность в том, что исторические обобщения возможны лишь на уровне самой высокой абстракции, появилась рациональная теория традиции. Последняя исходит из допущения, что традиция в обществе, какие бы изменения оно не переживало, обязательно наследуется и сохраняется, а само общество не столько модернизируется, сколько переживает процесс трансформации. Возникшие на рубеже веков объяснительные модели социальных порядков Д. Норта и Дж. Уоллиса, а также теория конфликта элит Р. Лахманна, позволили во многом по-новому взглянуть не только на проблему характера и направленности тех конституционных и политических изменений, которые переживала Великобритания первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., но и определить комплекс факторов, оказывающих влияние на эти изменения. Среди них совершенно особое место занимает английское право, без понимания характерных особенностей которого многие аспекты конституционной эволюции страны, и политической теории, претендующей на объяснение такой эволюции, просто не смогут найти адекватного отражения.

Накопление фактического материала, активно происходившее в британской историографии конституционного устройства и партийно-политической системы страны первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., более критическое отношение к устоявшимся историографическим концепциям, а также появление объяснительных моделей, претендующих на новый уровень теоретического обобщения происходившей в изучаемое время трансформации конституционной и партийно-политической системы британского общества, – все это заставляет по-новому взглянуть на то, каким образом следует подходить к изучению истории политических партий Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в. Современное состояние историографии проблемы позволяет заключить, что для создания целостного образа трансформирующейся партийно-политической системы Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., близкого к реальности, необходимо учитывать целый ряд обстоятельств.

Изучение истории политических партий (это в равной степени относится к вигам и тори) Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в. всегда составляло самостоятельный сюжет в британской историографии, не исключая и критические подходы последнего тридцатилетия. Как представляется, назрела необходимость преодолеть излишнюю самостоятельность этого сюжета, поместив его в более широкий исследовательский контекст, связанный с изучением конституционной истории. Исследование системы взаимосвязей, которые существуют между конституционной историей и историей политических партий в период «конституционной революции», может оказаться весьма плодотворным для обеих исследовательских областей. Кроме того, характерная для современной британской историографии убежденность в том, что события 1838-1832 гг. стали завершающим аккордом

в цепи конституционных и политических изменений, запущенных Славной революцией 1688 г., заставляет расширять хронологические рамки исследования. Иначе говоря, чтобы адекватно изучать историю политических партий первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., необходимо представлять характер и последовательность тех конституционных и политических изменений, результатом которых стала вполне определенная трансформация политических партий в период «конституционной революции». Объяснительные модели и критический инструментарий, имеющийся в распоряжении современного исследователя, позволяет преодолеть оторванность полей исследования в пользу более широких обобщений. Наконец, в процессе исследования истории политических партий Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., следует учитывать то своеобразное влияние, которое оказывало на этот процесс английское общее право. Это необходимо не только потому, что многие аспекты этого права традиционно малопонятны исследователю, привыкшему оперировать политико-правовой терминологией, характерной для континентальной системы права. Следует учитывать и то обстоятельство, что такое влияние настолько разнообразно, что, проявляясь в самых причудливых формах, позволяет по-особому отнестись ко многим проблемам, которые традиционно относятся к истории партийно-политической системы. Труднообъяснимое невнимание политических историков к правовым проблемам подчас негативно сказывается на качестве собственно исторического исследования. В силу этого, на правовых аспектах исследования истории политических партий Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., следует остановиться особо.

Глава 2. Особенности эволюции конституционного устройства и партийно-политической системы Великобритании на протяжении «долгого XVIII в.»: оценки современной историографии и ключевые проблемы «конституционной революции»

§ 1. Конституционное устройство Великобритании «долгого XVIII в.» и процесс трансформации политического режима ограниченной монархии

В истории эволюции английских политических институтов и практик период конца XVII – первой трети XIX в. занимает совершенно особое место. Потрясения середины XVII в. тогда уступили место достаточно спокойной политической эволюции, связанной с постепенной трансформацией институтов «старого порядка» в конституционные механизмы современного типа. Однако, несмотря на достаточную изученность периода в целом, среди исследователей нет единства в отношении характера и направленности политических изменений, происходивших в этот период. Осторожно-скептическое отношение к оценке результатов трансформации конституционного устройства и партийно-политической системы Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., преобладающее в британской историографии с середины 80-х гг. прошлого века, привело к переосмыслению целого ряда вопросов, связанных не только с концепцией «конституционной революции» 1828-1832 гг. Постепенно сформировалось и новое понимание английского варианта «старого порядка», господствовавшего на протяжении «долгого XVIII в.».

Дело здесь не только в характерном для современной британской и отчасти отечественной историографии стремлении поместить сюжеты, связанные с трансформации конституционного устройства и партийно-политической системы Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., в более широкий историографический контекст, преодолев объективно существующий разрыв между конституционной историей и историей партийно-политической системы. Отчасти подобное положение вещей объясняется также тем обстоятельством, что, описывая «старый порядок» в Англии XVIII в., современные исследователи делают акцент на исследовании комплекса факторов, благодаря которым было обеспечено преемственное и поступательное развитие конституционного устройства и партийно-политической системы страны в этот период. Однако при этом зачастую остаются без внимания вопросы, связанные с тем, каким был общий смысл английского варианта «старого порядка» и что именно изменила в нем «конституционная революция» 1828-1832 гг.

В современной отечественной историографии обычно подчеркивается, что уже в конце XVII в. в стране был установлен политический режим конституционной монархии. В этом случае политическая история Англии на протяжении «долгого XVIII в.» рассматривается как совокупность прецедентов, способствующих формированию современных конституционных способов взаимодействия монархии, парламента и кабинета министров. Также прослеживается история формирования современных институтов политического участия, в частности, эволюция партийной системы и движение за реформу политического представительства, нашедшее свое наиболее яркое выражение в событиях 1832 г. При этом приоритет в изучении отдается динамической составляющей процесса трансформации конституционного устройства и партийно-политической системы Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в. и тем факторам, которые обеспечивали его. 179

179

См.: Айзенштат М. П. Британия Нового времени. Политическая история. М., 2007. С. 40-41.

Сходные точки зрения распространены и в англоязычной историографии. В частности, современный американский историк Г. Берман так описывает этот процесс: «…до 1640 г. формой правления в Англии была абсолютная монархия, в которой король правил при помощи своего совета, и иногда, в том случае, если созывал его, своего парламента; после 1688 г. формой правления стала конституционная монархия, в которой парламент собирался постоянно и был высшим органом, хотя король и его советники сохраняли, с согласия парламента, существенную власть». 180

180

См.: Berman H. J. Law and Revolution. The Impact of the Protestant Reformations on the Western Law Tradition. Harvard, 2003. P. 207. См. также: Берман Г. Дж. Право и вера в трех революциях. В кн.: Вера и закон: примирение права и религии. М., 2008.