Партизанская хроника
Шрифт:
— Любимов показал себя в бою, и я тоже в случае надобности могу замолвить за него слово.
Отряд у нас был единым, а парторганизаций оставалось две: после слияния отрядов парторганизации еще не объединились. Мы решили созвать 8 ноября партийное собрание с повесткой дня:
1. Выборы партийного бюро.
2. Прием в партию.
3. Отчет о проделанной работе отряда.
И вот члены партии собрались. Председателем выбрали меня, секретарем — Сермяжко. Присутствовало тридцать два члена партии и шестнадцать кандидатов.
Секретарем парторганизации отряда
Перешли ко второму вопросу; начали зачитывать заявления вступающих. Вот одно из многих заявлений, которые писались в тяжелые для Родины дни лучшими из лучших:
«Прошу первичную партийную организацию принять меня в члены ВКП(б), обязуюсь быть искренним коммунистом, обязуюсь беспрекословно выполнять все распоряжения партийных органов. В боях за дело любимой Родины буду биться с фашистскими захватчиками до полного их уничтожения. Для дела партии в любую минуту готов отдать жизнь. Константин Усольцев».
Приняв Усольцева в члены партии, а Любимова — в кандидаты, собрание перешло к третьему вопросу. Слово было предоставлено мне.
— Наш отряд идет по верному боевому пути, — начал я. — Его удары чувствует противник: спущено под откос двадцать вражеских эшелонов. Здесь следует отметить наших мужественных подрывников: Сермяжко, Мацкевича, Ларионова, Любимова, Тихонова, Афиногентова и других. Много уложено нами гитлеровских головорезов.
Кажется, теперь можно сказать, мы научились везде бить «непобедимых» гитлеровских вояк Достаточно вспомнить бои под Валентиновом, Домовицкой, Потичевом. Гитлеровцы уже вынуждены снимать с фронта и бросать против партизан дивизии, а этим мы помогаем нашей славной Красной Армии.
Наша заслуга и в том, что мы сумели в Минске, превращенном немцами в свой опорный пункт, создать подпольные группы, которые уже в ближайшее время дадут себя почувствовать немцам.
Но в нашем отряде есть и недостатки: все еще не на должной высоте дисциплина, не все партизаны хорошо усвоили методы партизанской борьбы. В эту блокировку я случайно услышал разговор новичка со старым опытным партизаном. Новичок, геройски выставляя грудь, хотел идти прямо на врага, а не подумал о том, что умелое отступление — тоже победа. Отсюда вывод: опытные партизаны, и в первую очередь коммунисты, обязаны воспитывать в новичках не только героизм в бою, но и большую выдержку и силу воли.
Другой недостаток — чрезмерная словоохотливость, даже подчас болтливость. Наверное, не случайно фашисты так точно били по нашему лагерю. Есть партизаны, которые болтают по деревням много лишнего. Командование отряда будет пресекать это зло самым решительным образом. Здесь нам нужна помощь не только парторганизации, но и всех партизан.
Устранив эти недостатки, наш отряд станет еще более боеспособным, и гитлеровцы почувствуют на себе усилившиеся его удары.
К нам, размахивая листками бумаги, подошел радист Лысенко.
— Приказ Народного комиссара обороны, — сказал он.
— А это вам, — и Александр передал мне радиограмму.
Я
— Зачитай.
Партизаны напряженно слушали.
Партия не скрывала от советского народа нависшую над страной опасность. Враг угрожал Сталинграду, все ожесточеннее становилась борьба с немецко-фашистскими захватчиками.
В полнейшей тишине Константин читал:
«— От исхода этой борьбы зависит судьба Советского государства, свобода и независимость нашей Родины.
Раздувать пламя всенародного партизанского движения в тылу у врага, разрушать вражеские тылы, истреблять немецко-фашистских мерзавцев» — это был прямой приказ нам.
— Смерть немецко-фашистским захватчикам! — закончил Сермяжко чтение приказа.
— Смерть фашистам! — прогремело в лесу.
К Сермяжко подбежал Лаврик и протянул руку к листку бумаги.
— Дай мне на минуту, я прочитаю раненым.
Получив листок, он моментально исчез.
Собрание закончилось, но мы не расходились. Постепенно стали подходить беспартийные товарищи.
— Как вы думаете, в эти миллионы убитых фашистских солдат и офицеров вошли гитлеровцы, ликвидированные нами? — спросил Юлиан Жардецкий.
— Обязательно, Юлиан, и твои личные — тоже, — засмеялся я.
— Сколько их ухлопано, а они все еще лезут на Сталинград, — сказал кто-то.
— Партия считает, что мы можем и должны очистить советскую землю от гитлеровской нечисти, значит, так оно и будет, — твердо проговорил Мацкевич.
Я заглянул в палатку к раненым; они внимательно слушали Лаврика. Розум взглянул на меня, его глаза как бы говорили: «Вот командование Красной Армии не скрывает всей нависшей опасности, а вы скрывали от нас такую частность, как карательная экспедиция».
Я позвал к себе комиссара, начальника штаба, Кускова и показал им полученную радиограмму. Руководство приказывало оставить этот район и перебраться южнее Минска.
— Что ж, мы не привыкли засиживаться, будем собирать вещевые мешки, — сказал Луньков.
Нас беспокоила опасность этого похода: впереди железная дорога Минск — Бобруйск и реки Свислочь и Птичь.
Взяли двое саней: на одни бережно уложили раненых, на другие — радиостанции, боеприпасы и взрывчатку.
С наступлением темноты первыми вышли автоматчики Усольцева. Через несколько минут двинулся весь отряд.
Месяц серебрил верхушки пушистых елей, под ногами хрустел снег.
6
После тяжелого восьмисуточного перехода мы остановились на новом месте. Далеко позади остался Березинский район, река Свислочь.
Около деревни Омельно Пуховичского района мы встретили штаб 2-й Минской бригады. Командир бригады С. Н. Иванов и начальник штаба бригады И. И. Тищенко по кличке «Дядя Ваня» или «Бородач» обрисовали нам обстановку в этом районе. Перед двадцать пятой годовщиной Великого Октября оккупанты и здесь провели карательную экспедицию. Но партизаны ушли от преследования гитлеровцев почти без потерь. Обозленные неудачей, эсэсовцы сожгли деревни Липск и Горелец.