Партизанская хроника
Шрифт:
— Жители приняли нас хорошо, за это им большое спасибо, однако, находясь в деревне, мы ставим их под удар: придут каратели — будем драться, а что останется от деревни? Пепел… Надо, чтобы партизаны сами поняли необходимость выхода из деревни.
— Сейчас же зима, холод, — вставил Коско.
— Мы так устроимся, что и в лесу нам будет тепло. Придешь в гости — убедишься, — пообещал ему Луньков.
— В гости не хочу, хочу в хозяева, — полушутливо ответил Коско и с оттенком тревоги добавил: — Конечно, если примете…
— Обязательно примем, — успокоил я
Коско утвердительно кивнул.
На рассвете Коско, Меньшиков, Луньков и Усольцев со своей группой вышли в лес искать место для лагеря.
Коммунисты отряда разъяснили партизанам необходимость оставить деревню. Все дружно согласились с этим. Вечером только и говорили о выходе.
Из леса вернулись Коско и остальные.
— Нашли, — весело доложил Коско. — Нашли в Воробьевском лесу, около родника Княжий Ключ. Вы и не представляете, какой это лес! Прямо тайга. Раньше там был питомник князя Радзивилла; кругом густые ели и большие сосны. Будем жить и пить ключевую воду.
— Место прекрасное, — подтвердил начальник штаба. — Можешь посмотреть сам.
— Зачем? Верю и так… Готовьтесь к походу.
Наутро мы выступили. Жители деревни махали нам шапками и платками, а старик Александр Сергеевич далеко проводил отряд, шагая рядом с Коско и о чем-то горячо разговаривая.
Место стоянки лагеря действительно было выбрано удачно. С двух сторон лагерь прикрывали труднопроходимые Вороничские болота, а со стороны шоссе Минск — Слуцк протекала река Случь.
Для постройки землянок выбрали высокое место в лесной роще возле родника. Размещение землянок распланировали так, чтобы в случае нападения фашистов партизаны могли быстро занять круговую оборону.
Хотя в отряде было не более ста семидесяти человек, решили строить землянки на триста человек. Выставив посты, приступили к работе. Земля еще не промерзла, и копать было нетрудно. В течение нескольких дней с утра до вечера раздавался звон пил и стук топоров. Срубы землянок опускались в ямы на метр, а остальная часть возвышалась над поверхностью земли. Вот уже одна землянка готова. Она просторна, настлан дощатый пол, для окон сделаны выемы, землянка имеет два выхода с разных сторон; в ней могли поместиться пятнадцать — двадцать человек.
— Чудесно! — не мог скрыть своего удивления Коско. — Только строится слишком долго. Вот если бы разделиться партизанам по группам и… кто скорее и лучше.
— Хорошая мысль, — одобрил Юлиан Жардецкий.
Тотчас были созданы группы строителей.
Работа пошла быстрее. Ночью строители подвозили материал, а днем строили.
Руководили стройкой Луньков и Кусков, мы с комиссаром и Меньшиковым занялись другими делами. Нужно было разведать силы окрестных гарнизонов.
Любимов, Валя Васильева, Малев, Назаров, Ларченко и другие разведчики скоро излазили всю местность и выяснили, что в деревне Шищицы, в четырнадцати километрах от нашего лагеря, стоит гарнизон немцев в двести пятьдесят человек с двумя 76-миллиметровыми пушками; на северо-западе, в деревнях Буда-Гресская и Белая
— Соседи не слишком приятные, однако бывало и похуже, — сказал Меньшиков, рассматривая карту.
— Из того, что бывало, надо урок извлечь, — возразил я. — Раньше мы далеко не всегда своевременно узнавали о передвижении противника. Да и связь с разведчиками была чересчур медленной.
— Я об этом думал, Станислав Алексеевич, — горячо подхватил Меньшиков. — Конная разведка нам нужна!
Мы решили взять лошадей у семей полицейских. Все такие семьи были на точном учете у Коско. За неделю мы посадили на коней пятнадцать разведчиков.
Валя Васильева тоже приобрела себе коня, красивого, гнедого, с белой звездочкой на лбу. Вычистив его, она подошла к Меньшикову и принялась упрашивать зачислить ее в конную разведку.
— Да ты подрасти немножко, — засмеялся Меньшиков.
— В разведке и подрасту, — серьезно ответила Валя. — А вы учтите, что иной раз женщина пройдет незамеченной там, где мужчине не удастся пройти.
Меньшиков понимал, что она права. Он направил Валю в распоряжение командира конного взвода разведчиков Ларченко. Тот, выслушав ее, недовольно сморщился, но другие разведчики стали просить за смелую девушку.
— Уж очень ты неспокойна, все хочешь испробовать. Ведь ты собиралась подрывником стать? — спросил я ее, когда узнал про новое назначение.
— Одно другому не помешает, — бойко ответила она. — Зато теперь уж без дела не останусь. Посылайте куда угодно…
Строительство закончено. Партизаны разместились в теплых и просторных землянках. Отапливались жестяными печками, которые сконструировал Коско. Ночью горели керосиновые лампы, в штабной землянке был электрический свет — это радисты приспособили трофейные аккумуляторы от автомашин.
Я предложил назначить Коско заведовать партизанским хозяйством.
— Да он же недавно в партизанах, — усомнился начальник штаба.
— Зато много лет был председателем сельсовета, — возразил я.
— В помощники ему назначим Вербицкого, — добавил комиссар отряда. — Вместе они горы свернут.
Местного уроженца Николая Вербицкого мы приняли незадолго до Коско. Уже немолодой, но по-юношески стройный и худощавый, он был неутомим в походах и никогда не сидел без дела, даже на коротких привалах. То приготовлял брезентовые чехлы для ручных пулеметов, то налаживал упаковку радиопитания.
Утром Луньков зачитал мой приказ.
— Значит, вместе поработаем, — повернулся Вербицкий к Коско и пожал ему руку.
После обеда я увидел, что они вкапывают в землю столбы.
— Что здесь будет? — спросил я.
— Навес для лошадей… Смотрите, дрожат, — показал Коско на привязанных к деревьям лошадей.
— Крышу накроем ветками, стены сделаем из лозы, — пояснил Вербицкий.
К лошадям подошли Валя и Долик. Девушка накрыла гнедого кожухом и стала кормить его с руки хлебом.