Пассат
Шрифт:
Геро провела там много часов; она знала, что шхуна плывет, но не представляла, куда и зачем ее везут. Могла только предположить, что Рори Фрост спятил и пошел на трюк, которого не мог совершить в прошлый раз — похитил ее ради выкупа. Поскольку она не могла вообразить, что кто-то покусится на ее добродетель, ей ничего больше не приходило в голову. Обнаружив на полу тарелку с едой, графин вина и кружку, девушка пришла в ярость. Значит, в этом тесном, недостойном помещении ей находиться долго.
К еде она не притронулась, и так как для сиденья было только одно место, просидела на нем большую чаеть дня, с каждым
Возможность эта представилась лишь вечером, и Геро находилась уже не на «Фурии», а в Доме Тени.
Она услышала, как шхуна бросила якорь, и задумалась, где они могут находиться. «Фурия» как будто весь день плыла по ветру и, должно быть, достигла побережья Африки. Лишь потом девушка догадалась, что судно отошло от острова, как бы направляясь куда-то на юг, а потом, когда скрылось из глаз, описало дугу и подошло к Кивулими с севера.
Через несколько минут после всплеска якоря кто-то прошел по каюте, и в замке щелкнул ключ. Геро выпрямилась во весь рост и вышла с надменным видом. Но вертевшиеся на языке слова остались невысказанными, потому что освободил ее Джума, а не капитан «Фурии».
— Мисси сойдет на берег, — сказал Джума, блистая знанием английского и улыбаясь так радостно, словно принес добрые вести, и в нынешней ситуации нет ничего неблагоприятного.
Солнце касалось горизонта, тучи, появившиеся днем, снова разошлись, и закат был розовым, золотистым, абрикосовым. В саду Дома Тени щебетали перед сном птицы, запах цветов был густ, как дым кадильницы. Но Геро было не до красот, не до цветов и птиц.
Она не видела ни капитана Фроста, ни мистера Поттера и не знала, что мистер Поттер впервые в жизни поссорился с капитаном.
— Я против этого! — заявил Бэтти. — Если хочешь вышибить мозги этому треклятому гаду, я охотно помогу. Но в том, что он сделал, вины мисс Геро нет, и я против, чтобы она расплачивалась за поступки своего жениха. Сам знаешь, я не святой, но и не такой подлый сукин сын!
Рори долго смотрел на него, потом пожал плечами и отвернулся. Бэтти, надеявшийся вывести его из себя, спустился вниз, кляня всех женщин, и отвел душу в ссоре с коком.
Если б только, думал Бэтти, капитан дал волю чувствам, устроив кулачную драку или напившись вдрызг, то, может, с его лица исчезло бы то жесткое, ледяное выражение, появившееся, когда он узнал о смерти Зоры, и к нему вновь вернулось бы чувство меры. Но Рори не поддавался на провокации и хотя всю неделю пил постоянно и много, алкоголь, казалось, лишь усиливал его холодную ярость.
— Остолоп, лиходей, похититель! — бормотал Бэтти, воздерживаясь от более сильных выражений из опасения, что услышит Геро, и скрывался внизу, чтобы не встретиться с ней взглядом.
Внутри Кивулими походил на городское жилище Фроста или любой большой арабский дом на Занзибаре: центральный двор, открытый небу и окруженный ярусами веранд с колоннами. Винтовые лестницы с низкими железными перилами Поднимались от четырех углов двора, соединяя веранды друг с другом, и комната, в которую Джума привел Геро, во многом походила на ту, что она видела в Доме с дельфинами. Но только вход не завешивался портьерой, а закрывался толстой дверью, которую Джума за ней запер.
Девушка
Геро подошла к центральному окну и посмотрела вниз. Бежать таким путем невозможно. Стена гладкая, отвесная, выложенная камнем терраса находилась в тридцати футах внизу. Девушка повернулась, задумчиво посмотрела на противомоскитную сетку и простыни (одеял не было) и решила, что сетка слишком тонка и не выдержит ее тяжести, а простыни, даже если их связать, окажутся слишком короткими. Но с помощью ножа их можно распороть пополам, и тогда…
Эта возможность столь ободрила ее, что когда наконец Джума появился с лампой и ужином на подносе, она смогла немного поесть с довольно спокойной душой и нарастающей уверенностью, что Фрост остался в городе для обсуждения условий ее освобождения.
Дядя Нат, очевидно, будет вынужден уплатить запрошенную сумму, но Геро надеялась — Фрост недолго будет пользоваться приобретенной таким образом добычей. Даже в таком беззаконном уголке мира, как этот, похищение человека должно караться, и если власти до сих пор не могли судить его за прошлые преступления из-за отсутствия улик, теперь их будет достаточно. Дядя Нат и полковник Эдвардс позаботятся, чтобы он подучил за это в лучшем случае долгое тюремное заключение. А если его засадят в камеру, такую же тесную, неудобную, унизительную, как то помещение, какое он отвел сегодня ей, то поделом ему! Это унижение до сих пор воспринималось слишком остро, и Геро жалела о нелепом побуждении, заставившем ее навестить его несчастную дочку в Доме с дельфинами. Нужно было ожесточить сердце, избегать всего, что связано с Фростом. Впредь она будет умнее.
Геро собралась уже погасить лампу и лечь спать в нижней юбке и лифчике вместо ночной рубашки, когда снаружи донеслись голоса и стук копыт. Через несколько минут послышались шаги по лестнице, и в замке снова повернулся ключ. На сей раз вошел Рори.
Он закрыл дверь, и прислонившись к ней спиной долгое время молча смотрел на Геро. Девушка не сказала ему тех резкостей, что хотела. Не сказала ничего, потому что вдруг испугалась. А когда он наконец направился к ней, она с острым приступом панического страха осознала, что он пьян. Пьян и опасен.
Фрост шел решительно, но нетвердо, словно по палубе в ветреную погоду. Голос его тоже был решительным и нетвердым, и она не верила ни единому слову из того, что он говорил.
Клей на такое неспособен! Это ложь. Низкая, мстительная, ложь! Он наверняка не имел своих комнат в городе… он сказал бы ей… Дядя Нат знал бы. Фрост говорит — верхний этаж дома в тихом тупике, с отдельной лестницей, отдельным выходом на улицу, где Клей принимал нескольких близких друзей и заключал тайные сделки. Где встречался с Терезой Тиссо и другими женщинами…