Пассат

Кэй Мэри Маргарет

Клей поцеловал ее всего раз — да и то в щеку, потому что догадавшись о его намерении, Геро внезапно испугалась и в последний миг повернула голову. А после того, как он уплыл, и волнение улеглось, Геро стала думать, что, возможно, все вышло к лучшему, потому что из-за вмешательства отца она не могла разобраться в своих чувствах к Клею.

Год спустя Барклай внезапно умер от сердечного приступа. И Геро ничто не удерживало в Бостоне и не мешало отправиться навстречу своей судьбе. Ничто, кроме невыносимо пустого дома, потому что даже мисс Пенбери давно уже купила коттедж в Пенсильвании и жила там. Геро Афина Холлис была вольна делать,

что угодно, и ехать, куда угодно. А когда от тети Эбби пришло письмо с предложением навестить их на Занзибаре, она с благодарностью и без колебаний согласилась. Даже не вспомнила, что старая Бидди Джейсон, говорившая о солнце, соленой воде и острове, полном чернокожих людей, еще сказала: «Если тебе чего-то хочется, нужно платить». Хотелось ли ей выйти замуж за Клейтона, еще предстояло выяснить.

Без трудностей, разумеется, не обошлось. Джошуа Крейн, председатель и совладелец судовой компании «Крейн лайн клипперс», на помощь которого можно было рассчитывать, был глубоко потрясен. Немыслимо, чтобы молодая женщина из его семьи (Геро должна помнить, что ее мать носила фамилию Крейн!) могла подумать о путешествии в такую необычную местность — и притом без сопровождения служанки или компаньонки! Он не пожелал помочь Геро и грубо прочитал ей лекцию о том, что людям, чувствующим призвание творить добро ближним, начинать следует со своих задворок, а не с чужих. Можно найти возможность удовлетворить свои благотворительные инстинкты и здесь, в Массачусетсе.

Однако ни лекция, ни осуждение многочисленной родни не поколебали решение Геро: если не считать истории с Клейтоном, она всегда поступала по-своему, добивалась, чего хотела, а теперь у нее возникло желание отправиться на Занзибар. И не только, чтобы развеяться от горя или увидеться с Клейтоном. Геро была глубоко убеждена (или, как ехидно заметил Джошуа Крейн, вбила себе в голову), что предназначена к этому Провидением. Она всегда знала, что там ее ждет работа. И теперь никто не мог ей помешать, поскольку в дополнение к значительному состоянию она уже достигла совершеннолетия и стала сама себе хозяйкой.

Джошуа прекратил неравную борьбу и устроил Геро проезд на одном из своих клиперов. Он еще и успокоил семейную спесь, найдя для сопровождения девушки компаньонку в лице жены капитана. Геро весной 1859 года наконец-то отплыла на Занзибар.

2

— Вот она выходит из бухты, сэр!

Рулевой «Нарцисса» говорил хриплым шепотом, словно боясь, что в эту шумящую прибоем ночь полный голос может долететь до палубы далекого судна, которое медленно появлялось из-за деревьев и высоких коралловых скал, прикрывающих вход в маленькую укрытую бухту.

О существовании этой бухты знали немногие. И пользовались ею исключительно для противозаконных целей. Она не появлялась на официальных картах восточно-африканского побережья, не фигурировала ни на одной из адмиралтейских карт, и лейтенант Ларримор, командующий «Нарциссом», паровым шлюпом Ее Британского Величества, часто проходил в полумиле от нее. Он даже не подозревал, что перед ним не часть материка, а высокий, узкий коралловый риф со сплетением из пальм и тропических растений на вершине, который прикрывал маленькую, глубокую бухту, способную вместить полдюжины дау.

Дэниэл Ларримор хорошо знал прибрежные воды между Лоренсу-Маркиш и Могадишо, поскольку большую часть последних пяти лет провел, участвуя

в неблагодарной задаче по пресечению восточно-африканской работорговли. В последнее время она очень разрослась, сократившись на западном побережье, где более строгое инспектирование, усиление западно-африканской и кейптаунской эскадр превратили вывоз рабов в невыгодное и опасное занятие. Слухи об укрытой бухте доходили до Ларримора, но не подтверждались, и с неделю назад он готов был отмахнуться от них, как от досужих выдумок. Однако в прошлый четверг, когда корабль загружался в порту Занзибара водой и свежим провиантом, один из принадлежащих арабу-подрядчику чернокожих рабов, что носили на борт корзины с фруктами и свежими овощами, украдкой подергал лейтенанта за рукав и прошептал весьма любопытное сообщение.

Из его слов следовало, что укрытая бухта не миф, а надежное тайное убежище, хорошо известное работорговцам. Там можно без опаски погрузить на борт невольников, укрыться во время шторма или штиля, спрятаться при вести о приближении патрульных кораблей. Более того, в ближайший вторник с наступлением темноты Оттуда должна была выйти с запретным грузом пользующаяся дурной славой английская шхуна и отправиться в неизвестном направлении.

Сообщение было подробным и обстоятельным, только негр не стал говорить об источнике сведений, а при настоятельном требовании испугался и попятился, бормоча, что не понимает слов белого человека.

Лейтенант Ларримор колебался, верить ему или нет. Однако сообщение негра не только подтверждало прежние слухи, но и объясняло, каким образом суда, уходившие к западу от преследования, ухитрялись скрываться в темноте, хотя скорость их под парусами наверняка уступала скорости шлюпа. Действия на основе этих сведений в любом случае не могли принести вреда. «Нарцисс» развел пары, покинул на следующий день порт и направился к северу. Ларримор объявил, что следует в Момбасу.

Когда Занзибар скрылся из виду, лейтенант изменил курс и, повернув на юг, держался так близко к берегу, как позволяли рифы. Теперь, поздно вечером его корабль, Покачиваясь на легкой зыби, ритмично бьющейся о темный берег, стоял в засаде; огни были погашены, пары полностью разведены. За едва видным разрывом в длинной неровной полосе коралловых скал и черных джунглей велось постоянное наблюдение.

Погода уже много дней стояла безветренная. Но около часа назад с восходом луны поднялся ветерок, постепенно усилился, разогнал тучу гудящих, жалящих москитов и принес с берега дурной запах, смрадный, тошнотворный, отвратительный.

— Тьфу! — пробормотал рулевой, морщась от омерэения. — Смердит, как прорванная канализация. Видать, набил полный трюм негров, и половина уже померла. Казалось бы, у владельцев дау должно хватать ума не губить половину своего товара.

— Это не дау, — угрюмо ответил лейтенант Ларримор, — Если мои сведения верны, тут птица покрупнее. Смотри…

Работорговое судно медленно двигалось по невидимому проходу. Наконец луна осветила его полностью, и оно предстало уже не темным бесформенным силуэтом, а серебристым видением, медленно идущим по узкому проливу, подняв кливер и фок и промеряя глубину воды лотом.

— Шхуна! — воскликнул рулевой. — Неужто… не может быть… Ей-Богу, сэр, она! Гляньте на форму кливера — провалиться мне на месте, если это не «Фурия»!

— Значит, тот негр был прав, — сквозь зубы произнес лейтенант. — Это Фрост. Наконец-то мы накрыли его с поличным.