Пассат
Шрифт:
Было бы лучше, недовольно думал капитан Тедисс, если бы мистер Крейн не пустил в плавание свою юную родственницу. Правда, мисс Холлис производит впечатление упрямой особы, привыкшей настаивать на своем, и Джошуа Крейн, видимо, решил, что проще уступить, чем спорить с ней. А кроме того, возможно, он был рад на время от нее избавиться.
Капитан Фуллбрайт улыбнулся своим мыслям и тут же устыдился их. Неблагородно с его стороны осуждать эту девушку — она-героически справлялась с укачиванием и, меняясь со своей компаньонкой ролями, ухаживала за ней при нескольких приступах морской болезни. Бедная Амелия — она так рвалась сопровождать мужа в этом путешествии, но, пожалуй,
— Скверный год, — говорил в своей конторе на пристани Маккечни, судовой поставщик, просматривая список припасов, закупаемых Фуллбрайтом. — Да, очень скверный! Уверен, что это Бог карает наш нечестивый мир за нескончаемый грех рабства. Сперва не было дождей, потом ветров. А теперь, говорят, во внутренних районах разгулялась какая-то болезнь, косит племена, как мороз тлю; скоро в Африке не останется никого в живых, и этот громадный материк будет пуст, как тыльная сторона моей ладони! Это кара Божья, и если вы разумный человек, мистер Фуллбрайт, то держитесь в этом плавании подальше от берега!
Капитан Тедиес, не сдержавшись, ответил, что если Бог решил наслать кару за грехи рабства, то с Его стороны нелогично обращать гнев против африканцев, беспомощных и главных жертв работорговцев, а не европейцев, наживающих на этом большие прибыли.
— Европейцев, говорите? — переспросил мистер Маккечни, покачивая седой головой и глядя на капитана слезящимися близорукими глазами, в которых сохранился легкий блеск шотландской хитрости. — Но ведь вы не станете отрицать, что в одном только нью-йоркском порту за последние два года спущено на воду двадцать пять работорговых судов? И что ваша страна разделяется и враждует из-за вопросов о рабстве? На мой взгляд, на свете мало худших зол, чем вражда между братьями, и, может, вы еще узрите, как Божья кара падает на Тех, кто промышляет торговлей рабами, и кто к ней причастен. Да! И на тех, кто почти не пытается положить ей конец! А что касается бедных, невежественных язычников, то большей частью они сами ловят своих собратьев и продают в рабство, будто скот. Иуды! Я богобоязненный человек и не сомневаюсь, что это они своим бесчестием истощили терпение Всемогущего. И Он наслал болезнь, чтобы стереть их с лица земли, злодеям в наказание, а кротким в милосердное избавление от медленной смерти в трюме работоргового судна. Не достойной человека!
После этой впечатляющей речи богобоязненный шотландец попытался надуть Фуллбрайта. Но хотя из этого ничего не вышло, его старческое карканье почему-то засело у капитана в памяти и донимало с назойливостью кружащих мух. В конце концов он стал склоняться к мысли, что жаркая миазматическая дымка, лежащая над угрюмым морем и затягивающая горизонт — Эманация болезни, о которой говорил старый Тод Маккечни, что она наползает из глубин Африки, останавливает пассаты, приводит в неподвижность океан и несет кару гневного Бога заблудшему человечеству.
Мысль эта была фантастической до нелепости, и капитан стыдился ее. Но тем не менее, держался далеко от берега. И по-прежнему жалел, что взял с собой жену. Амелия не отличалась крепким здоровьем и страдала от безветренной жары почти так же сильно, как от атлантических штормов. Он сглупил, позволив Джошуа Крейну и его избалованной, упрямой, своевольной недотепе-племяннице…
На
Тедиес Фуллбрайт не одобрял появления пассажиров врубке, но мисс Холлис являлась привилегированным лицом. Помимо того, что она путешествовала под покровительством его жены и по матери доводилась родственницей Крейну, внешность ее обеспечивала ей привилегии, по которым тщетно бы вздыхала менее красивая и привлекательная женщина. Правда, Геро не производила впечатления на капитана Фуллбрайта, ему нравились девицы пониже, помягче и поуступчивее.
«Новые женщины», яркой представительницей которых была мисс Холлис, раздражали его, скрывать это Он не пытался. И стоящая в дверях рубки Юнона отнюдь не была ни маленькой, ни нежной, ни уступчивой. Однако, несмотря на свое предубеждение, капитан мог оценить привлекательность. Геро была весьма красивой девушкой.
Даже неуклюжая современная мода не могла скрыть великолепия ее фигуры, а мрачный, траурный цвет платья лишь подчеркивал восхитительный цвет лица, который часто и справедливо сравнивают с лепестками цветов магнолии. Одни лишь ее глаза, большие, серые, широко расставленные, с черными ресницами придали бы привлекательности некрасивой девушке. К сожалению, они обескураживая глядели в упор и подчас вспыхивали презрением, отпугивая многих молодых людей, увлекшихся было ее внешностью а, возможно состоянием.
Капитан Фуллбрайт настороженно глянул на докучливую пассажирку, спросил:
— Что скажете, мисс Холлис? Чем могу служить? — Для начала перестаньте называть меня так, капитан Тедиес. В конце концов, я у вас не обычная пассажирка. Ваша жена меня опекает, но я не обращаюсь к ней «миссис Фуллбрайт». И она не называет меня «мисс Холлис». Если Амелия зовет меня «Геро», то можете так звать ивы.
Капитан улыбнулся, суровые морщинки у его глаз и губ разгладились. Сухо произнес:
— По-моему, «Геро» она называет вас не так уж часто. Большей частью «дорогая» или «милочка».
Мисс Холлис засмеялась и стала еще привлекательнее.
— Да, верно. А знаете, ваша жена — первая, кто назвал меня «милочкой». Папа никогда не употреблял ласкательных имен. Для него я всегда была «Геро». Он говорил, что это прекрасное имя; пожалуй, так оно и есть. Но… я иногда тосковала-по ласкательным именам.
Лицо ее внезапно стало грустным, как и голос. Она вздохнула, но вспомнив, о чем пришла спросить Фул-лбрайта, заговорила оживленнее?
— Капитан Тедиес, долго это еще продлится? Я имею в виду — такая погода? Мы, кажется, совершенно не движемся. Мистер Стоддарт говорит, что, по его мнению, за последние два дня мы продвинулись не больше чем на милю; при такой скорости нам за месяц не добраться до Занзибара.
— Может быть, — равнодушно согласился капитан. — Но тут мы ничего не можем поделать. Разве что мистер Стоддарт попробует сесть на весла! Скажите ему, что движения он скоро получит вдосталь. А может, гораздо больше.
— Почему вы это говорите? — с интересом спросила Геро. — Хотите сказать, что скоро поднимется ветер?
— Я этому не удивлюсь. Барометр падает.
— Но вы говорили это и вчера, а море до сих пор спокойно, как утиный пруд.
— А барометр все падает и падает. Надвигается дрянная погода, и мне это не по душе. Поверьте, я буду очень рад увидеть Занзибар.