Пассат
Шрифт:
— То есть подкупить, — сказала Геро с отчетливой ноткой неодобрения.
Мадам Тиссо пожала пухлыми плечами.
— Это одно и то же. Они бедные, им нужно как-то кормиться, заботиться о семьях. Вот они и боятся выступить против тирании султана. Но если им пообещать денег, они открыто поддержат сеида Баргаша, которого уже любят. А когда они примкнут к верным ему, переворот совершится без потрясений. Что может поделать султан, если весь город и все деревни поддержат его брата Баргаша? Только удалиться в свой новый дворец в Дар-эс-Саламе, а брат его при всеобщем одобрении
Оливия Кредуэлл, казалось, хочет зааплодировать снова, однако лицо Геро еще выражало сомнение. Мадам Тиссо рассмеялась и погрозила ей пальцем с двумя перстнями.
— Вы считаете, из этого ничего не выйдет? Или, пока совершенно не зная Востока, полагаете, что покупать сторонников за деньги некрасиво? Что ж, дело ваше. Лично я считаю, что лучше покупать людей, чем убивать. Мы знаем, что партия султана приобрела множество мушкетов, и если партия Баргаша последует ее примеру, исход возможен только один: война, кровопролитие, множество смертей. Согласитесь, мы не можем этого допустить. Вот для спасения добрых граждан от подобной участи и присланы сокровища из Маската. Для покупки тех, кто — как это говорится? — сидит и выжидает. Понимаете?
— Да, конечно, — согласилась Герб, с облегчением осознав, что даже такой корыстный негодяй, как Эмори Фрост, не станет продавать оружие врагам своего влиятельного защитника. Но ее обеспокоило сообщение, что клика султана вооружается. Поэтому чем скорее деньги из Маската окажутся в надежных руках, тем лучше. Ясно, нельзя терять ни минуты.
— Итак, раз мы все пришли к единому мнению, — сказала Тереза Тиссо, — остается только найти способ благополучно переправить золото в руки Баргаша. Это будет нелегко, шпики султана следят фадомами всех его сторонников. Они могут даже остановить для обыска разносчиков овощей, водоносов, прачек, и, разумеется, не пропустят без расспросов сундуки с сокровищами.
— Нет, конечно, — сказала Геро, размышляя, как быть. — Но мы вчетвером, наверно, сможем отнести его в Бейт-эль-Тани — не в сундуках, разумеется. Думаю, золотые слитки не очень велики, а Мы можем ходить в чепцах. Никто не посмеет обыскивать нас, или подозревать наши визиты к принцессам. Можно перенести сколько угодно монет в нашцх сумках, а самые большие пластины спрятать под кринолинами.
Это решение казалось вполне приемлемым, но мадам Тиссо с сожалением отвергла его. Сундуки, объяснила она, заперты, на каждом стоит личная печать Тувани, если они эти печати сорвут, а потом золота окажется меньше, чем ожидалось, то сразу скажут, что белые женщины поживились им, и ясно, почему они приняли участие в деле. На такой риск идти нельзя.
Геро искренне согласилась и предложила использовать экипажи мадам Тиссо и миссис Плэтт для перевозки сундуков по одному, если возможно, по два в Бейт-эль-Тани, а сеида Чоле наверняка сумеет передать их брату. Оливии и Терезе придется ездить туда, создавая видимость дружественного визита, притом надо договориться, чтобы экипажи въезжали во двор или подъезжали к задней части дворца,
— Например, сказать, вы не хотите, чтобы на вас пялились зеваки, такое желание местные жители наверняка поймут. Как думаете, это можно устроить?
Тереза Тиссо кивнула и великодушно сказала:
— Примите мои комплименты, мадемуазель. Конечно, это будет устроено. Я сама повидаюсь с сеидой Чоле, и она распорядится. А вечером, когда стемнеет, золото будет переправлено сюда, так?
— Да, конечно, — с восторгом согласилась Оливия. — Нам теперь нужен только хороший предлог для нескольких визитов в течение ближайших дней, пока Хьюберт с семьей не вернулся.
— Уроки! — сказала Тереза, хрипло хохотнув. — Мы учим язык фарси. Сецды любезно взялись обучать нас, и мы каждое утро ездим на занятия.
— Отлично, — одобрила Геро. — Кроме того, у нас будет возможность приезжать в самое жаркое время дня, тут есть нечто, совершенна не вызывающее подозрений. Совсем не то, что вечером или ночью. Полагаю, на слуг в Бейт-эль-Тан и можно положиться?
— Иначе б сеид, их брата и всех, кто с ними в заговоре, давно бы выдали. Тут сомнений быть не может.
— А на ваш их?
— Они подкуплены, — сказала Тереза с огоньком в глазах. — Слуг Оливии тоже подкупим. Это наилучщий способ обращения со здешними людьми. Если им хорошо платят, они помалкивают.
— Тогда все в порядке. Надо нам еще что-то обговорить?
Началось оживленное обсуждение мелких проблем, и любой прохожий, заслышав невнятную женскую болтовню из гостиной, решил бы, что проходит безобидное дамское чаепитие. Однако результаты того утреннего собрания оказались далеко идущими и отнюдь не безобидными.
Первые из них ощутили Геро и Крессида в тот же день. В консульстве их ждал прием более жаркий, чем прокаленные солнцем улицы. Консул дожидался их не менее двух часов, вышел из себя и жеста кообрушился не только на дочь за частые визиты к Бейт-эль-Тани и дружбу с Оливией Кредуэлл иг Терезой Тиссо, но и на всех англичан, французов, арабов и африканцев.
Кресси быстро ударилась в слезы, но Геро хранила восхитительное спокойствие и, выждав, пока раздражение дяди не выдохлось, умиротворенно сказала:
— Дядюшка, прости, если я тупа, но, пожалуйста, объясни, в чем дело. Я ничего не понимаю. И прощу, перестань донимать бедняжку Кресси. Мы всего-навсего нанесли короткий визит очаровательным арабкам и несколько более долгий — миссис Кредуэлл, она была так добра, что предложила нам подкрепиться. Лично я нашла все это в высшей степени интересным, потому что редко проводила утро более восхитительно, а если мы заставили вас с тетей Эбби ждать нас к завтраку, то искренне прощу прощения… Но я так соскучилась по легкой женской болтовне, что совершенно забыла о времени. Ты же знаешь, что за народ мы, девушки, дядя Нат. Если пустимся в разговоры….