Пассат
Шрифт:
— Это было вполне возможно. Чего еще ждать от таких людей? Но теперь дело благополучно завершено, и нам не о чем беспокоиться, особенно о сплетнях доносчиков, которые ничего не смогут доказать против нас. А откуда вы узнали, что обо всем стало известно? Наверняка не от месье вашего дяди!
— От папы? — пропищала Кресси. — Ой, Геро!
— Нет, конечно, не от него, — поспешила сказать мисс Холлис. От одного человека, встреченного утром на верховой прогулке. Я предпочла бы не называть егофамилии,
Геро заколебалась, и Тереза спросила: — Неужели вы признались ему?
— Не напрямик. Я притворилась, будто не понимаю, о чем речь, Но тщетно. Он сказал, что знает все, предполагает, что я возомнила себя слишком умной и… да неважно, что сказал он, и что говорила или не говорила я. Суть в том, что он знает. А узнать он мог только от кого-то в Бейт-эль-Тани. Я решила, что мне нужно предупредить вас, а потом кому-нибудь — принцесс. Но кажется, беспокоиться не стоило.
— Не стоило? — воскликнула в ужасе Оливия. — Как ты можешь не беспокоиться?
— Согласна, — заметила Тереза. — В самом деле, как?
— Но вы только что сказали… — начала было в негодовании Геро.
Тереза властно подняла руку.
— Решив, что этот разговор состоялся у вас с грумом или служанкой. Но судя по тому, что мы Сейчас услышали — нет, и это осложняет дело. Теперь, полагаю, вам необходимо сказать, кто этот человек.
— Случайно… — произнесла Оливия упавшим голосом, — случайно не мой брат? Если Хьюберт узнает, как использовалась кладовая в его отсутствие, я сгорю от стыда! Геро, скажи, это не Хьюберт?
— Дэн! — испуганно произнесла Кресси, побледнев еще больше.
— Нет! — резко ответила раздраженная Геро. — Ни тот, ни другой. Не понимаю, почему это так важно. Главное лишь то, что кто-то знает.
— Тут, моя дорогая, вы ошибаетесь, — сказала Тереза. — Главное — кто знает. Не зная этого, мы не можем принять мер предосторожности.
— Каких?
— Мало ли. Например, кое-кто может кое-где сказать словечко, чтобы заронить сомнение в правдивости этого человека, в его мотивах. Или же…
Геро слушала с упавшим сердцем и внезапно пожалела, что не стала молчать о встрече на утренней прогулке. Она слишком поздно вспомнила, что говорил Клейтон о любви Терезы Тиссо к сплетням и пакостям, и поняла, что не хочет открывать ни Оливии, ни Терезе, как близко знакома с капитаном «Фурии» — или подлинную историю своего прибытия на Занзибар. Девушка сделала глубокий вдох и, тщательно подбирая слова, сказала:
— Если вам нужно знать, то говорил со мной человек по фамилии Фрост.
— Рори Фрост! Вы, должно быть, шутите.
— Не представляю, как вы могли такое подумать, — сказала Геро с излишней резкостью, — поскольку,
— Ошибаетесь. Это смехотворно! Говорите, капитан Фрост открыл вам, что ему все известно? Но с какой стати? Зачем это ему?
— Он угрожал мне! — ответила Геро, вспомнив гневные нотки в его голосе. — Держался нагло, обвинил меня, что я суюсь в дела, которых не понимаю, и посоветовал оставить их тем, кто понимает. Кажется, Тут он имел в виду себя.
— Ну, конечно! Ох, этот Рори!.. Простите, что я смеюсь. Тереза прижала к глазам надушенный кружевной платок из батиста и, подавив смех, заговорила: — Вы не знали, что он сторонник султана Маджида? Конечно же, ему неприятно узнать, что мы за его спиной поддержали дело Баргаша. Из-за месье капитана Рори нам беспокоиться не стоит, а относительно того, кто сказал ему — хорошо известно, что у Фроста масса странных друзей, передающих ему базарные слухи и дворцовые ссоры, даже те, о которых шепчутся в женских покоях. Тут уж ничего не поделаешь, и нам не нужно думать об этом.
— Слава Богу! — произнесла Оливия. — О, какое облегчение!
Геро могла бы произнести эти слова с такой же горячностью, но совсем по другой причине. Из-за сиюминутного волнения никому не пришло в голову расспрашивать ее о встрече с Рори Фростом. К тому же, Тереза беззаботно отмахнулась от него, как от возможной опасности, и в ту минуту для облегчения этого было достаточно. Лишь когда обе женщины ушли, Геро задумалась, почему Тереза так неумеренно веселилась. Она сама не видела тут ничего смешного. Совершенно ничего! И все же Тереза смеялась…
Этот пустяковый вопрос с раздражающей назойливостью донимал ее все жаркое утро. Лишь когда Клей и дядя Нат вернулись из дворца, она о нем забыла.
16
Вечером сильный ветер унес в море дневной смрад мусорных куч и сточных канав. Лишь аромат гвоздики и цветущих апельсиновых деревьев ощущался на крыше городского дворца, где Маджид ибн Саид снял для удобства тюрбан. Опершись на локоть, он проводил взглядом падучую звезду, оставляющую огненный след в небе, и когда она исчезла, произнес со вздохом:
— Ты не сказал мне ничего нового. Думаешь, я не знаю? Я — слышавший свист пуль рядом с головой, когда мой дорогой брат Баргаш стрелял в меня из окна? Знаю, конечно! Такое ведется издавна. Это в крови.
— Возможно. Но кровь твоя скоро прольется, если не положишь конец игре в заговор, пока Она не перешла в нечто гораздо более опасное.
Маджид пожал плечами и, взяв с блюда очередной засахаренный финик, сказал:
— Послушать тебя, можно подумать, что попытка убийства не опасна.