Пассат
Шрифт:
Достоверных вестей в последние дни не поступало, но Геро знала кое-что о запасах продовольствия в «Марселе», о неприступности усадьбы, и когда слуги из консульства пересказывали слухи о возрастающей поддержке Баргаша и панике среди султанских сторонников, ей казалось, что Маджид непременно будет побежден, и она с часу на час ждала его отречения.
Весть, что его невоинственная армия при поддержке горстки английских морских офицеров завязала бой, нанесла гарнизону большие потери, пробила бреши в стене усадьбы и обратила наследника с его сторонниками
На это сообщение Геро среагировала не столь эмоционально, как Кресси. В последнее время она стала относиться к принцу менее доброжелательно. Но глубоко сочувствовала страданию кузины. При первой же возможности она с извинением поднялась из-за стола и побежала наверх утешить ее. Однако дверь спальни Кресси оказалась запертой, и ответа на просьбу открыть не последовало.
Геро снова спустилась вниз, не подозревая, что спальня пуста, а кузина находится уже на полпути к гавани.
20
Закат окрашивал небо в розовый, зеленый, золотистый цвета, на улицах стояла сильная жара, вот уже два дня не было ветра.
Обычно с приближением вечера люди выходили из домов прогуляться, поболтать на свежем воздухе. Но в тот день детей и женщин почти не было видно, никто не слонялся без дела, все мужчины так спешили, что едва удостаивали беглым, удивленным взглядом белую женщину в сером плаще с капюшоном, частично скрывающим ее лицо.
Кресси никогда не выходила в город одна, пешком; в любое другое время уже одна мысль идти без сопровождения по этим грязным, людным улицам, подвергаться толчкам и взглядам смуглых мужчин всевозможных восточных народностей ужаенула бы ее. Но теперь она думала лишь о том, как попасть на «Нарцисс» и поговорить с Дэном Ларримором. Это оказалось довольно легко, у ступеней набережной стояла шлюпка с «Нарцисса», и ошеломленный старшина, знающий мисс Крес-сиду Холлис в лицо, охотно согласился доставить ее на корабль.
Трудно оказалось с Дэном. Когда старшина постучал в дверь каюты, Ларримор ответил: «Да, кто там?» так недовольно, что Кресси торопливо прошмыгнула мимо своего нерешительного провожатого, испугавшись, что лейтенант откажется ее принять.
Дэн опешил не меньше старшины, чего даже не потрудился скрыть. Кресси приписала это тому, что нашла его в халате, поспешно наброшенном поверх рубашки. Но от смятения она не обращала внимания на подобные мелочи, да и ее появление без провожатых в этот час было достаточно неожиданным, чтобы придавать какое-то значение неподобающей случаю одежде лейтенанта.
Старшина, увидя ошеломление командира, поспешил удалиться. Кресси сказала:
— Мне здесь появляться не следовало, но я так расстроилась, узнав о случившемся, что сочла необходимым повидаться
Дэн продолжал глядеть на нее в хмуром молчании. Что-то в его лице заставило девушку спросить:
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Выражение его лица мгновенно изменилось, словно она сказала нечто настолько приятное, что трудно поверить.
— Хорошо, — ответил он. — Это пустяки. Не стоит беспокоиться.
— Как ты можешь это говорить? — спросила в смятении Кресси. — Если не стоит тебе, то стоит мне!
— Да? — любезно произнес Дэн. — Тогда это не пустяк. Я не знал, что ты так к этому отнесешься. Что тебя это хоть сколько-то заботит.
— Ты знал! Всегда знал. Из-за этого мы и поссорились. Ты прекрасно знал, как я к этому отношусь. Вот почему я пришла сказать, что ты не можешь делать этого. Не должен!
Сияние в глазах Дэна сменилось каким-то странным спокойствием, и он сдержанно сказал:
— Кажется, я ошибся. Для чего ты приехала, Кресси?
— Я же только что сказала. Потребовать, чтобы ты этого не делал. Попросить. При желании ты можешь отказаться. Полковник Эдвардс не имеет к тебе никакого отношения. Я хочу сказать, он не с флота или… или чего-то наподобие, и ты в любое время можешь отплыть из гавани, сказав, что нужен в другом месте, так ведь? Твоя задача, преследовать работорговые суда, и можно сказать, будто ты узнал, что одно из них держит курс на…»у, на Мадагаскар, Персидский залив, куда угодно, и твой долг перехватить его. Это и есть твой долг; это! Занзибар не принадлежит твоей стране. Здешние дела тебя нисколько не касаются, и ты не вправе вмешиваться!
Кресси заметила, что Дэн как-то странно осунулся и выглядел гораздо старше — лет на десять, а то и на двадцать.
— Извинишь меня, если я сяду? — спросил он и, не дожидаясь разрешения, сел и плотнее запахнул халат правой рукой. — Пожалуй, тебе нужно высказаться немного ясцее. Что мне нужно делать — или не делать?
В голосе Дэна слышалась какая-то отчужденность, смутившая Кресси, и девушка настороженно глянула на него. Ей еще ни разу не приходилось слышать у него такого тона, и она с неприятным удивлением поняла, что Дэн уже не друг ей и даже не знакомый. Внезапно он превратился в человека, о котором она ничего не знает, и глаза его ничего не выражали. А если это не тот человек, не тот мужчина, которого она самонадеянно считала влюбленным в себя, то как просить его об одолжении? А если все же попросит, с какой стати ему удовлетворять ее желания?
Кресси почувствовала, что в маленькой, тесной каюте невыносимо душно и, нервно смахнув с головы капюшон, стала теребить его завязки, словно это они мешали ей дышать. Солнце зашло за горизонт, унеся, с неб позолоту, и каюту сразу же наполнили синие сумерки да легкий плеск воды о якорную цепь.
— Итак? — произнес Дэн.
— Папа сказал… папа говорил мне… — неуверенно заговорила Кресси, умолкла вновь, закусила губу и стала возиться с завязками.
— Да?
Вопрос нисколько не ободрил ее, да и задан был не для этого.