Пастух медведей

Белянин Андрей Олегович

* * *

Здравствуй! Я вернулся. Слов не нужно, Старый друг и так тебя поймет. Просто я уже закончил службу, Все два года, даже с лишним, вот… Просто захотелось вновь увидеть, Посмотреть, ну как ты тут? И что?.. Я? Да нет, я в общем не в обиде, Жизнь есть жизнь: сплошное «Спортлото». Повезло ему? Что ж, время лечит: Мы так долго были далеки… И дарить цветы, придя под вечер, Мне, понятно, было не с руки. Вам, конечно, было по дороге, Все имело смысл: слова и взгляд… А моя застава по тревоге Вывозила на рубеж ребят. Вы так рано в жизни не вставали, Вы не знали соль и пот дорог. Это ж мы за вас недосыпали, Хоть, понятно, это не в упрек. Главное, чтоб ты была счастливой, Чтоб имела дом, семью, детей… А меня застава научила Не жалеть себя — спасибо ей. Вот, пожалуй, все… Сказал довольно. Улыбнись!

Тебе нейдет печаль. И — прощай… Ведь мне почти не больно. Что же делать: это так… А жаль.

* * *

Пора уходить. Вот и все. Увольненье в запас. Начальник нам руки пожмет, проводив до порога. Ребята толпою толкнут торопящийся «ГАЗ» — Улыбки на лицах… И все-таки грустно немного. Ну, дальше все ясно: дорога, родители, дом. Там ждали и ждут, там ладонями сердце согреют. А что позади? Только память, фуражка, альбом И что-то еще, что я даже назвать не сумею. Останутся фото, а также еще адреса И вера, что все же разлука не долго продлится… На плоской кассете — живые друзей голоса, В три легких аккорда чуть хриплые песни границы… Ночные тревоги, прожектор, дозор, маскхалат… И я буду долго валяться без сна до рассвета, Увидев случайно, как мой еще маленький брат Тайком примеряет фуражку зеленого цвета…

СЧАСТЛИВЫЙ СОН

Снится мне порою, Как когда-то, Астраханским воздухом Дыша, Яростное золото заката Заливало город, не спеша. Золотило крыши, Башни, шпили, Тополей янтарный окоем, Облака над горизонтом Плыли, Золотым украшены шитьем. А закат, Все ярче разгораясь, Разливался, Ширился И — рос! И горели руки, Прикасаясь К чуду золотых твоих Волос… Заходило солнце, Алым светом Из последних напрягаясь сил. Пять мгновений Я во власти лета На руках судьбу свою носил. И искать не нужно Виноватых, Что тебе, в счастливое число, Обручальным золотом заката Безымянный палец обвело…

КАКИЕ МЫ?

Под голоса сказаний и баллад Ковалась наша юность, наша честь. И каждый был готов, и каждый рад Изведать жизнь — такой, какая есть! А жизнь бежала рядом — только тронь, Следили мы за нею, сдвинув бровь… Но Окуджавы сдержанный огонь Вливался в жилы, разжигая кровь. И подступало с четырех сторон Предчувствие событий и судьбы, — Высоцкого хрипящий баритон Нам души обжигал в огне борьбы. Пусть говорил известный ветеран, Что поколенье наше — «не ахти»… Но наши парни шли в Афганистан И знали, что домой не всем прийти. И наших песен яростный рассвет Ворвался в мир без лжи и без прикрас. И на заставах парни наших лет В наряд ходили, как в последний раз. По строкам молодых и древних рун Мы набираем нашу высоту. Я славлю поколенье тех, кто юн — Их веру, их надежду, их мечту! И, уходя из жизни насовсем, Мы обойдемся без избитых фраз И лишь в глаза открыто глянем тем, Кто мир на плечи примет после нас.

* * *

Против меня — много, Рядышком — никого… Ночь уставилась строго: Трое — на одного. Трое, как на параде… Что ж, перейдем на «ты». Первый обходит сзади, Внюхиваясь в следы. Тот, что второй, — он скромен. Что ж, и таких берут — Будут стоять на стреме, Ну, а при случае — пнут. Третий… Ну, тот махина! Встал на дороге — стоп! Этого можно сдвинуть Только снарядом в лоб… Где ж ты, былая завязь Дружеских теплых рук? Зло. Равнодушье. Зависть. Вот и замкнулся круг. Может, я что не понял, — Было не до того. Но эту ночь запомнил: Трое — на одного.

ДИАЛОГ

— Уйди. — Уйду… но все к твоим ногам — Все, от полночных звезд до славы липкой, Все, что в душе и что в руках, — отдам, И ничего — взамен. Даже улыбки. Всю душу выгребу — нигде ни закутка, Чтоб затаиться чувству или слову, Чтоб не была протянутой рука, В которую ты вложишь камень снова. Чтоб мысли вновь — прозрачны и легки, И чтоб всегда — прекрасная погода. Чтоб знанья жизни не были горьки И сердце вдруг не спотыкалось с ходу… — А что ж тебе? — А мне — горячий чай, Чтоб от тоски в душе не захлебнуться. Чтобы тебя не встретить невзначай, А встретив вдруг — спокойно отвернуться. Чтоб жить — ни на ноже, ни по ножу, Чтоб — нелюбим, так уж хотя бы понят… — Уйди! — Уже

полжизни ухожу, Но в спину снова гонят, гонят, гонят! И глуше шаг, и в жилах вязнет кровь, И незачем во всем искать основу, — Уж если это мы зовем «любовь», Зачем нам «жизнь» и «смерть» — Два лишних слова.

* * *

Зима… Опять зима: деревья, как игрушки, И самый чистый снег ложится в грязь дорог. А у виска свистит шальным ядром из пушки Случайно кем-то брошенный снежок. Вон, девушка прошла и улыбнулась будто, Но я прибавил шаг: торопят сотни дел. А вдруг это судьба вот этим самым утром Мне улыбнулась вслед, а я не разглядел? К героям прошлых лет не стоит и тянуться. На душах ставим крест и надпись «гололед»… Я сам не соглашусь вот, прям сейчас, рехнуться, Копье наперевес, меч в зубы и вперед! Как много в мире зла, как мало Ланцелотов… Как много пышных фраз, как мало просто слов. И острый дефицит бродячих сумасбродов, И не хватает струн, и песен, и стихов. А может, все не так? Ведь сердце бьется вроде. А может быть, сейчас, не глядя, в сей момент — Ту девушку догнать, спросить хоть о погоде И отпустить один старинный комплимент? Я с места взял в карьер, причем, довольно лихо. Надежды никакой, но все-таки успел! Взглянула, не дыша, потом назвала психом И улыбнулась так, что я чуть не запел. …Зима, опять зима. А печь трещит о лете. Безверье и тоска уносятся в трубу. И коль в твоей душе хоть искорка, да светит, Надвинь на брови шлем и — встреть свою судьбу.

* * *

Жду звонка. А вечер в тучах тонет… Жду звонка. А телефон молчит. Кресло подо мной скрипит и стонет, Предъявляя перечень обид. Вновь вздохнет басовою струною Белая гитара у стены… Уведет старинной ворожбою Гумилев в загадочные сны. Мир волшебный, трепетный и робкий Тайной слов чарует и манит… Я же расшибу эту коробку, Если вот сейчас не зазвонит! Как дурак, сижу весь вечер дома: Тишина — как будто бы назло. «Позвоню…» О боже, как знакомо! Аж от скуки скулы повело… Обещала в шесть, а скоро десять. К черту и угрозы и нытье! Но терпенья чашу перевесит, Если… Зазвонило! Да?.. Але?! Да, квартира… Да… А что за дело? Маму? Да, пожалуйста. Прошу-с… Все. Довольно. Хватит, надоело: Я устал, я просто спать ложусь. …От трезвона трубка как подскочит! Я спросонок хриплый и — суров: — Ты сума сошла? Двенадцать ночи! Спать пора, какая там любовь… Бросила… Ну все… пошла топиться?! Впрямь дурак — ничто не излечит… Завтра извинюсь… Сейчас не спится? Нету сна… И телефон молчит.

* * *

Ты просила написать? Будь по-твоему. Окунемся, так сказать, в дебри прошлого. Вот и память брызжет болью утроенной, И плохое помнит все, и хорошее. Понимаешь, ты такая красивая, Нет семнадцати и жизнь беззаботная. А моя душа — не небушко синее, Хоть, конечно, и не тина болотная. Понимаешь, просто сердце — как выжжено Ожиданьями, молчаньем, разлуками. В клетке ребер бьется горько-униженно, А лечу его я сказками глупыми. Было время — сам глядел ясным соколом, Сам судьбу ковал и мог — невозможное. Только встретилась одна, невысокая, Сразу стал ручным и стреноженным. Было время, вешний град в спину выстрелил, И последние снега птицы выпили… Душу под ноги ковром ей так и выстелил, — Вот об этот-то ковер их и вытерли. Даже обуви не сняв: эка невидаль! Эх, дурная голова, масть бубновая… Старых песен голоса тают медленно, А смогу ль назвать тебя песней новою? Целоваться-то и то — не обучена… А играть с тобой себе не позволю я. Что же сердце так и точит, и мучает? Или жаль чего, иль так — меланхолия? Нелегко на свете жить, как распятому… Впрочем, кажется, привык и не жалуюсь. Но — со мной иль не со мной — дело пятое, Будь счастливой… Будь счастливой! Пожалуйста…

* * *

Все одной тебе — Весь свой мир отдам: Пусть во сне — да твой, Не ничей… Облака смешав, Я воздвигну храм В позолоте степных лучей. Все везде успев, Все и вся любя — До шальной волны краток срок, — Из песка дворец Вылью для тебя, Ах, какой на Волге песок! И на дне морском Звезды все собрав, И на небе — мне хватит сил, — Все к твоим ногам… А уж прав — не прав? — Весь вопрос лишь в том: Мил — не мил? Только я его не задам тебе, Может, кто другой и спросил… Ну, а мне бы знать, Что в твоей судьбе — Был ли я вообще? Я ли был?..