Паутина
Шрифт:
– Лиана, - Марина продолжала теребить край толстовки. – Я… кое-что….сделала….
В это мгновение ребенок пнул меня в поясницу так, что я невольно охнула. А потом еще раз и еще.
– Лиана! – она бросилась ко мне и подхватила под локоть. – Что с тобой?
– Не знаю, - только и смогла произнести я. – Не знаю…. мне помощь нужна…
К нам уже спешили другие девушки-волонтерки, обнаружив, что что-то происходит.
– Лиана, - зашептала Марина, - я…
– Потом, Марин, потом, - по спине катился холодный пот, я
В операционной все действовали слаженно, спокойно, без лишней суеты. Аппараты, контролирующие моё состояние, мерно пищали, создавая ровный фон, почти убаюкивающий. Ирина, скрытая под маской, сосредоточенно выполняла свою работу, её движения были точными и уверенными. Две медсестры слаженно помогали ей, подавая инструменты, следя за мониторами, обмениваясь короткими, чёткими фразами.
Воздух был пропитан стерильностью и напряжённой сосредоточенностью, но паники не было. Всё шло по отлаженному сценарию — почти как хорошо разученная хореография. Сттоявшая рядом Наталья, тоже в халате и маске, крепко сжимала мою руку.
Я не ощущала страха или боли, просто нереалистичность ситуации и только. Еще час назад была в саду и вдруг – экстренное кесарево из-за двойного обвития ребенка и риска удушья. И вот я уже на операционном столе прислушиваюсь к писку мониторов и тихим деловым разговорам врачей.
Максимилиан сначала хотел остаться на операции, но у меня едва не случилась истерика от одной только мысли, что он увидит меня в таком состоянии. Голая, уязвимая, под холодным светом операционных ламп… Я знала, он хотел поддержать меня, но присутствие его взгляда было бы для меня хуже, чем сама операция. А теперь, я точно знала, он вышагивает там, за дверями, прислушиваясь к любому звуку из операционной.
Что-то хлюпнуло, что-то пискнуло и вот я уже увидела на руках Ирины маленький комочек, который она тут же передала одной из медсестер.
– Что? – обеспокоенно спросила я, переводя глаза то на Наталью, то на Ирину, то на девушку, державшую малыша. Наталья оставила меня и подошла к той, и через секунду воздух прорезал младенческий крик.
Лица женщин сразу же расслабились, глаза заулыбались.
– Хорошо, Лиана, - синие глаза Натальи сияли, - все хорошо! Все просто замечательно! У нас – девочка! Девочка!
Глаза Натальи влажно поблёскивали под искусственным светом операционных ламп. Она бережно, почти благоговейно, взяла малышку и осторожно положила её мне на грудь.
Крошечное, сморщенное создание, смешное и трогательное, словно маленькая старушка. Я смотрела на неё, не веря, что это — мой ребёнок. Она казалась почти игрушечной, с заплывшими глазками и громким, требовательным голосом.
– Заберите малышку, - распорядилась Ирина, - ее надо осмотреть, взвесить… Лиана, сейчас тебя зашиваем. Лежи спокойно, минут через двадцать закончим.
Девочку
– Эй, а ну-ка не спать, - забеспокоилась Ирина, и одна из медсестер тут же звонко шлепнула меня по щеке. – Не пугай нас, Лиана!
– Простите…. – больше я глаз не закрывала, тоскливо думая о том, как измениться теперь моя жизнь.
Когда меня привезли в палату, Макс, сияющий и держащий на руках пищащий комочек уже ждал меня.
– Она прекрасна, Лиа, - его лицо светилось. Если бы я не знала, кто биологический отец девочки – подумала бы, что Максимилиан. – Она просто потрясающая…. Будет похожа на тебя, лю… Лиа.
Он держал ее, а я… я не чувствовала к ней ничего.
Да, это мой ребёнок. Да, теперь вся ответственность за эту новую жизнь лежала на мне. Но чувств — тех, о которых все говорили, которые должны были захлестнуть меня с головой — их не было.
Макс заметил что-то в моём взгляде, нахмурился и, осторожно протягивая мне девочку, сказал:
— Лиа, её нужно покормить.
— Да, — согласилась я вяло.
На тренингах нам показывали, как правильно прикладывать ребёнка к груди, объясняли, что делать, если что-то не получается. Я знала теорию, но реальность... Реальность была совсем другой.
Я поймала себя на том, что меня смущает присутствие Максимилиана. Хотелось, чтобы он вышел, чтобы остаться наедине с этим странным, крошечным существом, которое теперь было частью меня.
– Лиа?
– Макс, выйди, пожалуйста. Мне нужно покормить ее, - мне стыдно было посмотреть ему в глаза.
– Хорошо, - после недолгой паузы согласился он. – Маму… позвать?
– Нет, - я смотрела на дочь, которая чуть приоткрыла глаза-щелочки. – Я, наверное, справлюсь….
– Разреши помочь тебе, - Макс положил руку на меня поверх простыни, которой я была укрыта. – Лиа… я не причиню вреда ни тебе, ни ей….
— Я знаю… — прошептала и наконец подняла на него взгляд, полный боли. — Знаю… Макс, прости меня.
Он едва заметно улыбнулся и, наклонившись, мягко поцеловал меня в висок.
— Всё хорошо, — сказал он, и в этих словах было столько силы, столько обещания. — Всё хорошо. Ты в безопасности, Лиа… И ты, и она.
Я сжала губы, удерживая внезапную волну эмоций.
— Покорми её, ладно? — добавил он чуть тише. — Я просто отойду к окну. Не буду смотреть… Хорошо, девочка моя?
Он и правда отошел, отвернувшись ко мне спиной. И даже когда я вскрикнула от неожиданности, когда девочка жадно припала к груди, он лишь дернулся, но не обернулся.