Паутина
Шрифт:
Мне не жаль было папиных патентов, тем более, что бабушкин вклад был огромен, но сама мысль о том, что Роменский, возможно, хочет наложить на них свою поганую лапу ломал изнутри. Не были ли папины патенты его конечной целью? Что было бы со мной, не окажись рядом Макса и Натальи?
Я нервно дергала кулон на шее, словно надеясь, что он предаст мне сил и уверенности для тяжелого разговора. Смотрела издалека на наш большой дом, с тоской вспоминая, как любил это место папа.
Папа… как же мне больно до сих пор, словно незажившая
Вздохнула, решительно вышла из машины, оставленной не у входа, а в переулке, чертыхнувшись под нос, когда поскользнулась на скользкой дорожке, и направилась к калитке.
Когда на звонок бабушка открыла двери, то глаза ее метнулись изумленно вверх, а потом, она порывисто обняла меня.
– Лиана! — выдохнула она, её голос дрожал, а в блеклых глазах мгновенно блеснули слёзы. — Моя родная, солнышко моё, радость моя…
Она почти потянула меня в дом, одновременно помогая снять пальто, её руки ловко и заботливо скользили по моим плечам, а затем она поспешила подать мне тёплые вязаные тапочки, которые всегда держала у двери для меня.
— Родная, сейчас, сейчас… — она торопилась, словно не знала, за что взяться в первую очередь — то ли усадить меня, то ли согреть, то ли просто держать рядом.
Но в следующую секунду её взгляд изменился. Радость уступила место тревоге.
— Но, радость моя… что случилось?
Голос стал чуть тише, внимательнее, и я поняла, что ей не нужно слов, чтобы почувствовать что-то неладное.
Горло мгновенно сжалось, словно внутри меня разверзлась бездонная пустота. Мне невыразимо захотелось заплакать, просто уткнуться в её грудь, обнять её и не отпускать, молчать, наслаждаясь тем, что она здесь, что она рядом.
— Всё хорошо, бабуль, всё хорошо… — прошептала я, прижимаясь к её худенькому, но такому тёплому телу.
Я вцепилась в неё, как ребёнок, пряча лицо у неё на груди, ощущая знакомый запах чистого льна и её любимого травяного чая – мята, ромашка, душица и смородина.
— Я так соскучилась… — мой голос предательски дрогнул.
Она крепче сжала меня в объятиях, гладя по спине.
— Мне так ты нужна…
Мы долго стояли так, не разжимая рук, не желая отходить друг от друга. Наконец, бабуля все-таки чуть отступила от меня, оглядывая с ног до головы. Нахмурилась.
– Как ты себя чувствуешь, малышка? Тяжело дается?
Мы прошли с ней в просторную светлую кухню, пахнущую деревом и травами.
– Все нормально сейчас уже, - улыбнулась я, садясь на любимое кресло у стола. – Тошноты почти нет, иногда усталость накатывает, да есть стала как не в себя, сильно вес стала набирать. Но Ирина быстро меня в руки взяла, диету выписала…. Так что сейчас все в норме.
При упоминании моего врача бабушка недовольно поджала губы. Налила себе чай, мне – любимый какао и села напротив.
– Лиана, - она облизала тонкие губы, - а что с учебой? Сессию ты
Я вздохнула, понимая, что предстоит нелегкое объяснение. Отпила какао оттягивая момент.
– Бабушка… мне нужно с тобой поговорить. Серьезно поговорить….
– Да, внученька, не мешало бы…. Давно пора было этот разговор начать, родная. Ты из-за судов приехала?
– Частично… - призналась я, вздохнув. Врать и выкручиваться смыла не было. – Но не только….
– Мать отправила? Или этот…. Максимилиан?
– в голосе бабушки проскользнули нотки не просто гнева, а искренней злости.
– Бабушка! – меня покоробили ее слова о Максе. – Никто меня не присылал, - пальцы невольно скользнули по подарку Макса. – Я приехала, потому что хочу сказать тебе кое-что. Это важно.
– Да, Лиана, важно. Ты права, - она дернула головой. – Важно то, что ты сейчас махнула рукой на будущее, на все, о чем мечтала, на все, к чему стремилась. Важно то, что ты словно зомбированная звонишь мне чтобы сказать пару дежурных фраз, чтобы голосом робота сообщить, что все в порядке. А я вижу, что не в порядке! Вообще все не в порядке! Лиана…
— Бабушка… я знаю… — голос оборвался на полуслове, но я заставила себя говорить. — Вся моя жизнь из-за одного ублюдка покатилась к чертовой матери, это правда! — я не выдержала, вскочила с места, дыхание сбилось, сердце колотилось так сильно, что я почти слышала его удары в висках. — Но я приехала к тебе не только из-за судов!
Она не шелохнулась, только сжала губы в тонкую линию.
— Я знаю, что папины работы были сделаны вами совместно, но… бабуль, неужели ты допустишь, чтобы его исследования, его труды, всё, чему он посвятил жизнь, попало в чужие руки?
Бабушка сузила глаза, её лицо напряглось, но выражение не смягчилось.
— Именно этого я и стараюсь не допустить, — отчеканила она, глядя мне прямо в глаза.
Её взгляд был жёстким, почти режущим, как скальпель, рассекающий все мои доводы на части.
— Ты совсем слепая, Лиана? — её голос звучал холодно, резко, даже жёстко. — Ты совсем ничего не видишь? Ты хоть понимаешь, что происходит с тобой и твоей жизнью?
Я хотела возразить, но она не дала мне такой возможности, её слова прозвучали как пощёчина:
— Ты хоть видишь, что два абсолютно незнакомых и сомнительных человека стали тебе дороже всех, кого ты знаешь много лет?
Мне стало почти больно от ее слов, от ее неприязни к Максу и Наталье.
— Лиана, Клара — понятно, она всегда была сумасбродкой, но ты-то умная девочка! — бабушка смотрела на меня с болью, но в её голосе звучала жёсткость, от которой у меня внутри всё сжалось. — У тебя всегда был сильный, отцовский характер и его же аналитический взгляд. Неужели ты не видишь, как эта парочка манипулирует тобой, как они настраивают тебя против всех? Ты же почти живёшь в этом их Центре…