Паутина
Шрифт:
Я почувствовала, как по телу пробежала горячая волна гнева.
— Да потому что там мне смогли помочь! — закричала я, уже не сдерживаясь. — Потому что Макс вытащил меня с того света, бабушка! Потому что он, а не кто-то другой, был рядом, когда жизнь меня ломала!
Голос сорвался, но я уже не могла остановиться.
— Потому что ты в своей ревности не видишь самого главного — он любит меня! Любит! И бережёт. Защищает!
Бабушка вскинула голову, её глаза вспыхнули.
— Любит? — её голос тоже сорвался на крик. — Это его любовь, Лиана? Оградить
Она шагнула ближе, её лицо было напряжено, а руки дрожали.
— Он заставил тебя сохранить этого ребёнка! Почему, Лиана? Не потому ли, что хочет навсегда привязать тебя к себе? — её голос дрожал не только от злости, но и от чего-то похожего на отчаяние. — Боже, Лиана, тебя там зомбируют, что ли?
В глазах у меня потемнело.
Я сжала кулаки, ногти впились в ладони.
— Бабушка, тебе плевать на мои чувства! — голос сорвался, но я не могла сдержать ту боль, которая внезапно вспыхнула внутри. — Ты видишь только свои обиды, ты смотришь на всё через призму прошлого! Неужели к этому мы пришли?!
Она раскрыла рот, чтобы ответить, но я не дала ей шанса.
— А ты сама? — меня уже несло, ярость вытесняла боль, заполняя грудь. — Не тебя ли Роменский обработал, чтобы ты для него своими руками папины наработки отобрала?
Бабушка резко замерла, но я не остановилась.
— Думаешь, я тупая? Думаешь, не знаю, что вы виделись?
Её глаза метнулись в сторону, и я почувствовала, как по спине пробежал неприятный холод.
— Что он сказал тебе, бабушка? Какие песни пел?
– Если кто и беспокоится о тебе, Лиана, так это Игорь! Что с тобой в этом Центре сделали, что ты лишилась и мозга и наблюдательности?
Я моргнула, не сразу осознавая смысл её слов. Внутри будто что-то оборвалось, обнажив пустоту, в которой разрастался холод.
— Ты сейчас серьёзно? — голос стал тише, но от этого не менее угрожающим. Я почувствовала, как внутри что-то сжимается, словно трещина побежала по самому основанию моего мира.
— Более чем. — Она скрестила руки на груди, её осанка стала жёстче, будто она готовилась к сражению. В её взгляде не было сомнений, только холодное убеждение в собственной правоте. — Не Игорь , в отличие от твоего «спасителя», отгородил тебя от семьи, не Игорь запер в своей секте, не Игорь заставил отказаться от своих принципов! Он психует, он понимает, что что-то идет не так. Его по-настоящему волнует твоя судьба и ты! И да, он был у меня, мы говорили, и я согласна с его доводами!
– В секте, значит, да? – меня всю трясло. – Это Макс, да, меня запер?
Как она могла? Как она могла так перевернуть реальность?
Я хотела кричать, хотела сорваться, но лишь глухо рассмеялась, коротко, горько, почти истерично.
– Да, Лиана, да, - продолжала бабушка. – Игорь хорошо скрывает эмоции, он холоден внешне, но это не скроет того, что он чувствует внутри!
– Ненавижу…. – прошептала я, сама уже не понимая, к кому относятся эти слова. Роменский, словно мое проклятие, снова отнимал у меня самое дорогое. – Ненавижу!
С улицы
– Ты себе даже не представляешь, бабушка, что такое твой любимый Игорь! – с глухой ненавистью прошипела я и осеклась, во дворе раздался шум шагов.
Мы обе одновременно повернули голову в сторону окна. Шум прошел со двора к входной двери, потом открылись двери в прихожую.
— Тереза Альбертовна! — донёсся до меня знакомый, звонкий голос Дарьи, лёгкий, полный простого, домашнего тепла. — Я дома!
Я резко повернулась к бабушке, ощущая, как внутри всё сжимается в плотный, ледяной ком.
— Что… что происходит? — мой голос прозвучал глухо, почти сорвано, потому что ответ был очевиден, но я не могла в него поверить.
Бабушка отвела глаза.
— Лиана… — её голос был тихим, виноватым, но меня это не остановило. — Родная…
— Тереза Альбертовна, Игорь Андреевич сейчас поправит поленницу и тоже придёт… — звонкий голос Дарьи вновь ударил по ушам, но в этот раз он резанул, будто ножом по натянутым нервам.
Я замерла.
Оглушённая, не верящая в происходящее, медленно посмотрела на бабушку.
— Бабушка… какого хрена?!
Я хотела сказать это спокойно, но голос сорвался, пронзённый таким количеством эмоций, что стало трудно дышать.
Дарья вбежала в кухню, румяная, разгорячённая от мороза, и резко застыла на месте, увидев меня.
— Лиана?
Она моргнула, замерла, словно сомневалась, что я вообще реальна, и мне захотелось ударить её.
– Твою…. – мат так и рвался с моих губ, - вашу мать….
Обида, боль, гнев, ярость – все смешалось в груди, полыхало невыносимым пожаром.
– Вот значит как… - глядя на бывшую подругу и ощущая себя мотыльком в коконе паутины из лжи, прошептала я.
Снова хлопнула входная дверь, в прихожей снова раздались шаги – тяжелые, мужские. От этого звука у меня закружилась голова.
– Терез… Лиана?
Роменский замер на пороге кухни, словно его поразило молнией. Его лицо было бледным, но, несмотря на шрам, всё ещё сохраняло свою пугающую, холодную красоту. Уставшие, но напряжённые тёмные глаза впились в меня с неприкрытым потрясением, но глубоко в их глубине полыхал настоящий, дикий огонь. Он сделал шаг вперёд, будто сомневаясь, что видит меня здесь, что это не сон, не иллюзия.
— Лиана… — его голос был низким, с хрипотцой, словно вырванным из пересохшего горла. Он шагнул ко мне, протягивая руку, будто хотел убедиться, что я реальна.
— Да будь ты проклят, — ровным, но наполненным ненавистью голосом ответила я, глядя ему прямо в глаза. — Будьте вы оба прокляты!
Я бросила быстрый взгляд на Дарью, и в её лице появилось что-то болезненно испуганное, словно она осознала, что отступать некуда.
— Давно вы это задумали?
Дарья побледнела, её губы чуть приоткрылись, но звука не последовало. Она выглядела так, будто в этот момент готова была либо убежать, либо раствориться в воздухе.