Пеликан
Шрифт:
Так двое мужчин, оба в форме, скрепили знакомство.
— Папа, папа! — визжала Катарина, висевшая на штанинах почтальона. — Пазл! Пазл!
— Я пока выведу собаку, — предложил Йосип и щелкнул пальцами.
Лайка съехала с края кровати, неуклюже, как перекормленный аллигатор.
— А можно она еще какое-то время побудет тут? — вежливо спросил Андрей.
— Без проблем, — согласился Йосип. — Дочурка от нее без ума.
— Разумеется, я возмещу вам убытки за корм.
— Не стоит переживать, господин Рубинич! — улыбнулся Йосип. — Мы рады, что Лайка здесь побудет. И не торопитесь с пазлом, я вернусь не раньше чем через полчаса.
Андрею показалось,
Дебаты на террасе в кафе «Рубин» становились все яростнее, хотя Кневич изо всех сил пытался сохранять беспристрастность. С тем, что Хорватия снова должна стать независимой, были согласны все. Югославия умерла, закончилась еще в день смерти великого предводителя. Споры вокруг автономии провинций Косово и Воеводина разгорелись с новой силой, и Маркович предлагал созвать ополчение из таких мужчин, как он. Прошедшие войну Марио и Йосип высказывались сдержаннее. Антисемитские тирады старого Шмитца, который стриг под одну гребенку сербов, евреев, мусульман и цыган и уверял, что лагерный палач Демьянчук — мученик, выслушивали спокойно, качая головами. Это его личное мнение, каждый имеет на него право, но им евреи ничем не мешают. Тем более что в городе их не осталось.
Жена Йосипа заперлась в ванной и отказывалась открывать.
Он костяшками стучал в дверь:
— Открой. Мне нужно в туалет.
Она включила фен.
— Открывай, черт возьми! Ты уже полчаса там сидишь.
— Я прихорашиваюсь для большого гренадера! — кричала она в ответ.
— Не дури. Открывай сейчас же!
На этот раз его испытанный метод — строгий тон — не сработал.
— Я ему нравлюсь! А тебя это бесит, да? Вот, теперь ты в моей шкуре!
— В какой еще шкуре? Мне нужно в туалет!
Но сперва ему пришлось сбегать на кухню — назойливая вонь предупреждала о том, что жена снова бросила в духовку пару резиновых хозяйственных перчаток. Из соображений безопасности рядом со старой угольной печью он установил современную электроплиту, но это не помогло, потому что обычно все конфорки работали и она ставила на них что угодно, кроме кастрюль и сковородок.
Катарина тоже забарабанила в дверь:
— Открывай, открывай, мне тоже приспичило!
Фен внутри переключился на максимальный режим, одновременно раздался звук смываемой в унитаз воды, и жена Тудмана во весь голос заорала что-то напоминающее мелодию из «Кармен».
— Любица! — гаркнул Йосип сквозь шум.
— А кто это? — поинтересовалась Катарина.
— Так зовут твою маму, — объяснил он.
— А она разве не просто мама?
Жена снова спустила воду в унитаз, а теперь еще и открыла оба крана над ванной. Желание помочиться становилось сильнее.
— Черт возьми! — взревел он.
— Черт возьми! — повторила девочка визгливым голосом и расхохоталась.
— Я уйду и заберу собаку, — попытался он снова. — Андрея это не обрадует, когда он придет!
— Высокий гренадер придет, и придет он ко мне! — орала жена громко, как только могла.
— Нет, ко мне! Ко мне… — вопила Катарина.
Йосип взял ошейник, пристегнул к поводку и вышел с Лайкой из дома.
Он решил совершить их так называемую долгую прогулку: туда по Миклоша Зриньи, а обратно по бульвару, они обходили почти весь Старый город. Небо оказалось монохромно-серым, а море ровным,
В астрологию он не верил, а Яна верила. Она часто говорила ему, что он — типичный Рак, а она — типичные Рыбы и именно поэтому они так хорошо друг другу подходят. Йосип бодрым шагом шел вперед; Лайке с ее нуждой придется подождать, пока он не справит свою.
Ему казалось, что город не становился лучше. Слишком много строительных котлованов так и стояли нетронутые. А новые здания — утилитарные по сути и не могут сравниться с постройками времен его отца и деда.
Недалеко от проклятого бетонного блока на Миклоша Зриньи, под которым он за полтора года заложил небольшое состояние, стояла маленькая бетонная автобусная остановка. В последний раз Йосип оставил деньги вчера. Посмотрев, не едут ли машины, он зашел за остановку и справил нужду. Нахлынуло такое облегчение, будто с опорожнением мочевого пузыря он излил и оставшуюся злость по поводу сцены в ванной. Йосип застегнул штаны, подождал, пока Лайка закончит свои дела, и вышел на асфальт.
В тридцати метрах, рядом с бетонным блоком, он увидел почтальона. Похоже, тот как раз поставил велосипед на подножку. И точно в этот момент Андрей поднял глаза и заметил Йосипа. Вместо того чтобы ответить на приветствие, он испуганно присел рядом с задним колесом и начал возиться с клапаном.
— Колесо сдулось! — крикнул он.
— Клапан, наверное, — ответил Йосип. — Слышно, как воздух выходит.
Казалось, Андрей слишком разнервничался из-за такого мелкого будничного происшествия: он пристально смотрел на колесо, стирая с лица пот.
— Подожди, у тебя грязные руки… Вот, возьми. — Йосип подошел и дал ему бумажную салфетку. — Как же обидно.
— Повезло, что закончил развозку, — пробормотал Андрей. — Спасибо вам.
— Не обязательно обращаться ко мне на «вы». Ты, можно сказать, завсегдатай в моем доме…
— Хорошо, спасибо, Йосип. Пойду я…
— Я тебя провожу, — предложил Йосип. — Мы все равно собирались на бульвар.
Андрей наклонился и погладил Лайку по голове — ей было приятно, хоть она и сжалась. Мир и с одним-то хозяином сложный, а теперь она стоит между двумя.
— С собакой справляетесь? Или мне ее забрать?
— Нет, нет, не обязательно. Так даже лучше. Катарина от нее без ума.
Они выдвинулись к бульвару, Андрей катил велосипед.
— Но платить за корм буду я. Я настаиваю! Это же моя собака.
— Конечно, твоя, мой мальчик. Как ты сейчас?
Пока они гуляли, Андрей вроде бы постепенно пришел в себя, но все равно казался отстраненным и напряженным. Странно, ведь если у кого-то из них и была причина смущаться, то не у него.
У заправки «Агип» они сбавили шаг, заметив невероятно роскошный красный «ягуар», конечно же, с иностранными номерами — новая модель, которую они еще никогда не видели. Они остановились полюбоваться.