Пеликан
Шрифт:
— Да, я наслышан. Здорово, чувак. Не знаешь, случайно, кто забрал мои сумки с почтой?
— Без понятия, — отрезал Маркович, сидя на брусчатке подъездной дорожки, широко расставив ноги и положив колесо на колени. — Может, Шмитц. Он предложил развести оставшуюся почту. И главное, именно Шмитц! Да ему без палки и с унитаза-то не встать. Смотри, все эти спицы тоже под замену.
— Точно Шмитц? — уточнил Андрей. — Не Тудман?
— Почем я знаю, — засомневался водитель автобуса. — Может, сам спросишь? Заходи как-нибудь в субботу днем — все, кто там был, обычно сидят на террасе.
— Обязательно зайду.
Андрей
Железо кнехта, на котором сидел Андрей, было приятным и теплым. Он так ничего и не предпринял, чтобы продолжить поиски. Лучше сперва хорошенько все обдумать. Старик Шмитц занимается благотворительностью — практически немыслимо, что он украл из кошелька деньги, несмотря на все его странности. Нужно действовать хитро, чтобы Шмитц не догадался, о чем речь, но хоть что-то выяснить.
Паром из Италии, заходящий в городок во время сезона каждую неделю, а так только раз в месяц, приближался к набережной с другой стороны бульвара. Огромная белая посудина с высокими трубами всегда вызывала большой ажиотаж. Мороженщик принимался толкать тележку в сторону набережной. Гостиница, люди, сдающие домики отдыхающим, рестораны — все отправляли к терминалу своих представителей, вооруженных визитками и буклетами, скорее всего, напрасно: помимо фур, на сушу по спущенному трапу съезжало всего несколько машин, да и те обычно направлялись куда-то еще, а на этом пароме оказывались только потому, что так ближе и поэтому дешевле переправиться из Анконы.
Андрей и сам часто ходил к кораблю, надеясь увидеть интересную новую модель «ланчи» или «форда», но их и отсюда не пропустишь, если поедут мимо.
На Андрее были белые шорты и белая рубашка с короткими рукавами. В сочетании с повязкой на голове его длинная фигура смотрелась экзотично, даже царственно. И действительно, выглядел он так, будто давал аудиенцию: один за другим к нему подходили и поздравляли с выздоровлением даже те, кто и знать-то о нем вроде бы не знал. Престарелая дама, тянувшая за собой клетчатую сумку на колесиках, остановилась сказать, что ждет, когда он снова начнет развозить почту, — другие это делают совсем не так. Старик с дубленой бронзовой кожей, сдававший свою рыбацкую лодку для дневных прогулок, подошел к нему и подал руку. Андрей купался во внимании больше, чем когда-либо до аварии, и ему это нравилось. Казалось, будто город наконец признал его своим особенным сыном. Если бы не открытый вопрос об исчезнувших конвертах и английской купюре, он был бы, возможно, абсолютно счастлив. Голубое безоблачное небо над головой, лишь далеко на юге горизонт в легкой дымке, словно в ожидании дождя. Небольшая стая пеликанов осталась в этом году в городе, и теперь они неподвижно и безучастно глядели перед собой; стояли они, к счастью, не слишком близко. Фуникулер затормозил, и вагон на правом пути, по обыкновению, оказался наверху. Йосип Тудман своих привычек не меняет. Андрей поставил правую ногу в сандалии на трос, привязанный к дрейфующему причалу с чередой мелких моторных лодок. Трос натягивался или провисал в такт вялой качке в портовой бухте — казалось, он нажимает на педаль большого морского органа. Андрей увидел, что навстречу
— Здравствуйте, господин, где ваша собака?
— А ты знаешь мою собаку? Лайку? — улыбнулся Андрей.
— А как же, господин. Борзая из Англии. Я еще бросал оранжевый мяч, помните? Конечно, это было еще до того, как я вступил в пионеры. Теперь я уже командир звеньевой.
— Молодец, мальчик. Как тебя зовут?
— Димо, господин.
— Красивое имя. А когда ты давал клятву?
— Еще в прошлом году, господин. «За дом — грудью встанем!» Мы твердо стоим за идеалы нашей социалистической республики!
— Так держать! Я тоже успел за них побороться.
— Вы что, были на народно-освободительной войне?
— Нет, я же тебе не дедушка! Зато я играл нападающим за сборную по футболу на чемпионатах мира.
В определенном смысле ложь намного более интимная штука, чем правда, подумал Андрей.
— И победили немцев?
— Представь себе! Шестнадцать — один.
— Значит, один они нам все-таки забили? Как так вышло, господин?
— Вратаря ослепило солнце. Он прыгнул в другой угол.
— Вот незадача, господин. Все равно мы красиво их уделали.
— Точно. Будешь продолжать в том же духе, и родина сможет тобой гордиться так же, как и мной. Тоже станешь чемпионом.
— Правильно, господин. Я и собираюсь. Только в школе очень много задают, а отдельной комнаты у меня пока нет.
— Все у тебя будет. Продолжай в том же духе, тогда ты вырастешь и станешь таким же, как я.
— А какого вы роста, господин?
— Где-то два пятьдесят, мой мальчик.
— Ого! А где ваша собака?
— У одного друга. Но я ее заберу, и мы снова погоняем ее по пляжу. Договорились?
— Так точно, господин. Всегда готов!
Андрей ответил на приветствие, приложив два пальца к белой перевязи на голове, а мальчик развернулся на каблуках и зашагал прочь сквозь нехотя расступавшихся пеликанов.
Афиши перед витриной магазина Шмитца так выцвели, что никому бы и в голову не взбрело фотографировать на цветную пленку «Агфа». Дверь оказалась открыта. Андрею пришлось наклониться, чтобы не удариться головой. Старик Шмитц оторвал взгляд от разложенной на прилавке газеты.
— Андрей! Дорогой! — воскликнул он и пошел навстречу. — Дай-ка тебя обнять!
— Аккуратно, плечо… — ответил Андрей.
— Да что там, ты такой высокий — я едва до пояса дотянусь, — засмеялся Шмитц и прижался лицом к его груди. — Ты уже поправился? Я ужасно за тебя испугался.
— Все нормально, не переживай.
Андрей похлопал старика по узкой спине и доброжелательно посмотрел на него сверху вниз. Порой он наслаждался своим необыкновенным ростом.
— А ты там был, когда все произошло? — поинтересовался он.
— Конечно. Я же сидел на террасе. Увидел тебя на земле и подумал: мой сын сейчас умрет. Ты всегда был для меня кем-то вроде сына. Я же первый навестил тебя в больнице, помнишь? Наверное, нет, ты был еще без сознания — тебе кровь переливали. Понравились мои гвоздики?
— Очень понравились, спасибо, — ответил Андрей, не припоминая никаких цветов. — А как дела в лавке? Иностранные купюры попадаются или только динары?
— Ну, иностранные купюры — редкость. Разве что немецкие марки иногда.