Перед лицом Родины
Шрифт:
Иногда и Виктор уходил из дома. Неотложные дела заставляли отлучаться.
За Мариной, ухаживала приглашенная Виктором старушка, в прошлом медицинская сестра. Она не отходила от больной…
Виктор теперь не работал в газете. Литературный заработок позволял ему посвятить себя исключительно творческой деятельности.
Но сейчас, когда жена была при смерти, разве он мог думать о работе?
Недавно его приняли в Союз писателей. Придя домой, он показал жене маленькую коричневую книжечку.
— Посмотри,
Исхудавшая, с прозрачной кожей, обтянувшей ее выдававшиеся скулы, Марина как-то отчужденно, даже, казалось, зло, смотрела своими когда-то такими дивными глазами.
Виктор пугался ее взгляда.
— Марина, тебя не радует это?
— Радует, — равнодушным голосом говорила она. — Но… только мне все равно… я умру…
— Да что ты говоришь! — с досадой восклицал он. — Это же глупости… Мы еще увидим с тобой счастливые дни.
Но они оба ошиблись. Марина не умерла. И счастливых дней они не увидели…
Наступила весна 1936 года. Была она дружная, теплая, солнечная. Вместе с весной, поправляясь, расцветала и Марина. Она опять становилась красивой женщиной, еще краше, чем была до болезни.
— Марина, милая, — лаская ее, влюбленно говорил Виктор, — ты просто чудо!
На его ласки Марина не отвечала. По-прежнему была она равнодушная, флегматичная. Каждый раз в такие минуты на лице ее блуждала растерянная улыбка.
— Марина, — как-то после проявления своих бурных ласк с огорчением сказал Виктор, — я тебя не узнаю… Ты стала совсем другой.
III
Да, профессор Карташов был уже давно влюблен в Марину. И, для того чтобы чаще ее видеть, быть ближе к ней, он притворился страстным поклонником творчества Виктора, постарался сдружиться с ним.
Проницательная Марина сразу же разгадала эти уловки профессора. Она отлично поняла его истинные намерения и помалкивала, посмеиваясь про себя. Ей нравилось, что в нее был влюблен Карташов. Ей нравились его ухаживания, казалось бы, такие робкие.
«Что ж тут дурного? — размышляла она. — Ведь это так невинно… Пустяки!»
Но Карташов был хитрый, опытный ловелас. Зная, что Марина очень любит своего мужа, он старался всеми способами поколебать в ней эту любовь. Но ему это не удавалось…
Продолжительная болезнь Марины несколько охладила пыл профессора. Он долго не приходил к Волковым. Больные ведь редко нравятся здоровым…
Прослышав о том, что Марина выздоровела, профессор купил букет ландышей и отправился к Волковым.
Виктор встретил его упреками:
— Что же это такое, профессор? Совсем забыли нас. Марина ведь чуть богу душу не отдала… Едва спасли.
— Каюсь, каюсь, — прижал руки к сердцу Карташов. —
— Вот я, — выходя из комнаты, сказала Марина.
Увидел профессор Марину, и сердце его дрогнуло. После долгой болезни она показалась ему еще очаровательней.
В этот вечер профессор долго засиделся у Волковых. Не спуская своих восторженных глаз с Марины, он оживленно беседовал с Виктором о его творчестве, читал рукописи, расхваливал их.
— Вы замечательный писатель, — говорил он. — Выдающийся… У вас великая будущность…
Это нравилось Виктору, и по наивности своей он верил Карташову, не подозревая, какого коварного человека пригревал в своем доме…
Как-то с группой писателей Виктор выехал в район на читательскую конференцию. Воспользовавшись его отсутствием, Карташов пришел к Марине. Она была одна. Дети гуляли в сквере.
Карташов развалился на диване. Марина сидела у стола. В комнате стоял полумрак, располагавший к интимности.
— Сядьте ко мне, Марина Сергеевна, — сказал Карташов. — Я вам что-то хочу сказать.
— Мне и отсюда слышно, Фрол Демьянович.
— Нет, я вас прошу сесть сюда, — просил он. — Здесь как-то уютнее.
Молодая женщина пересела на диван.
— Я вас слушаю, Фрол Демьянович.
Карташов взял ее руку.
— Вы, наверно, знаете, что я вас очень люблю, — начал он. — И уже давно… С самого первого раза, как только увидел вас… Я живу только вами…
Он потянул было ее к себе, но Марина живо отстранилась.
— Не надо, Фрол Демьянович. Из этого ничего не выйдет… Я люблю своего мужа.
В дверь постучали.
— Дети! — вздрогнула Марина и поднялась, чтобы открыть им. Фрол Демьянович тоже встал.
— Прощайте, родная, несравненная, — сказал он, облизнув губы. Пойду.
IV
Василий Петрович был осужден на несколько лет лишения свободы и сослан в один из северных исправительно-трудовых лагерей.
После этого прошло несколько лет, и от него не было никаких вестей. Возможно, старик умер.
Без мужа Анна Андреевна окончательно стосковалась. Жизнь в городе у Прохора ей была не по душе. Года два она протянула кое-как в разлуке с мужем, а потом тихо скончалась…
Прохор Ермаков по натуре своей был человеком кристальной чистоты. Несчастье, происшедшее с его отцом, подействовало на него удручающе. Он никак не мог примириться с мыслью, чтобы на его имя легло какое-то темное пятно, пусть даже и несправедливое.
Долгими бессонными ночами он мучительно размышлял об этом. Он осунулся от беспокойных дум, похудел, в висках засеребрилась седина. Он замкнулся в себе, стал молчалив.