Перед лицом Родины
Шрифт:
— Да и верно ли то, что герои книги вымышлены? Нет, это не совсем верно. Ведь в какой-то степени он своих героев все-таки списывал с живых людей. Если и не в полной мере, то во всяком случае черты характера многих людей, которых он знал и видел…
Его стали часто приглашать на литературные встречи со своими читателями. Такие встречи радовали Виктора. Обычно выступавшие на них читатели высоко оценивали его творчество.
В своих письмах, а также и на литературных вечерах читатели, словно сговорившись, в один голос
Виктор не мог не подчиниться такому единодушному требованию своих читателей. Он рассуждал так: он пишет для народа и если народ требует, чтобы он в следующей своей книге развил дальнейшую судьбу своих героев, то он не имеет права отказаться, не писать… Подогретый таким вниманием, похвалой, он с воодушевлением стал писать вторую книгу…
Работая, он забыл обо всем и даже не замечал, что делалось вокруг. Он как должное воспринимал чуть ли не ежедневные посещения профессора Карташова, который просиживал у них вечера. Он по-прежнему думал, что Карташову так нравится его творчество, что он не может ни единого дня прожить без Виктора.
Отдаваясь своей творческой работе, живя только ею, он даже не замечал, что Марина к нему стала холодна, даже груба, и как она вся оживлялась, когда у них появлялся профессор…
Однажды под вечер, когда Виктор, окончив дневную работу, собирался пойти погулять, в комнату вошел хорошо одетый белобрысый худощавый молодой человек лет тридцати.
— Здравствуйте, товарищ Волков, — сказал он. — К вам можно?
— Пожалуйста.
— Я сотрудник крайкома партии, — сказал вошедший. — Фамилия моя Ситник.
— Очень рад. Садитесь, пожалуйста, товарищ Ситник, — пригласил Виктор.
— Спасибо. Сидеть некогда. Я приехал за вами, товарищ Волков. Вас приглашает к себе товарищ Марконин.
«Марконин? — изумился Виктор. — Вот это да! Ведь это же второй секретарь крайкома!.. Зачем я ему понадобился?»
Но спросить об этом Ситника он не решился.
— Я готов, товарищ Ситник.
На улице их ждал черный лакированный лимузин.
Они уселись в машину и поехали.
Виктор заметил, что едут они не в сторону крайкома, как он предполагал, а наоборот, в противоположную.
— Куда же это мы? — спросил он у Ситника.
— На дачу к Марконину.
— Вот как!
Дача находилась за городом, в глубине тенистого сада.
У ворот стоял милиционер. Машина проехала мимо него и мягко прошуршала по песку к крыльцу. Ситник, выйдя из автомобиля, пригласил Виктора:
— Прошу, Виктор Георгиевич.
Шел Виктор в дом секретаря крайкома не без робости. Конечно, он отлично понимал, что его вызвали сюда не для того, чтобы отругать, — это могли бы сделать и в крайкоме, — но Марконин — важная особа. Бог его знает, как себя с ним держать.
— Одну минутку, Виктор Георгиевич, — сказал
Виктор подождал. Ситник вскоре вернулся.
— Пойдемте, товарищ Волков, — сказал он.
Он ввел его в большую комнату, которую почти всю занимал бильярд. Двое мужчин с киями ходили вокруг негр.
— Здравствуйте, товарищи! — поздоровался Виктор. — Добрый вечер.
— Добрый вечер, — ответил высокий красивый брюнет с немного выпуклыми черными выразительными глазами, лет сорока пяти. — Одну минуточку, сказал он. — Пятерку в правый угол, — он прицелился кием и ударил. Ха-ха! — засмеялся он, довольный своим ударом. Это был Марконин, второй секретарь крайкома партии, его Виктор сразу узнал.
Марконин положил кий на бильярд, не спеша вытер руки о полотенце, лежавшее на подоконнике, и тогда только подошел к Виктору.
— Здравствуйте, здравствуйте, дорогой товарищ Волков, — приветливо сказал он, крепко пожимая руку Волкову. — Вот вы какой. А я почему-то представлял вас значительно старше и с бородой… Давайте знакомиться… Марконин Александр Исаакович… А это, — указал он на плотного, русоволосого мужчину, средних лет, с добродушным славянским лицом, — Варин Федор Николаевич, председатель крайисполкома…
Виктор пожал ему руку.
— Пойдемте, товарищи, на веранду, — предложил Марконин. — Там прохладнее… Пивка нам дайте, — сказал он в дверь.
Все вышли на просторную веранду, увитую лозами дикого винограда. Миловидная пожилая женщина в белом фартуке принесла на подносе несколько бутылок пива и пирожное на вазе.
— С удовольствием выпью пива, — сказал Варин, разливая из бутылки по стаканам. — Пожалуйста, товарищ Волков… как вас по батюшке-то величают?
— Виктор Георгиевич.
— Прекрасное имя. Пейте пиво, Виктор Георгиевич.
Виктор не отказался, взял стакан.
— А вы не хотите, Александр Исаакович?
— Нет, отчего же, выпью и я… Вот покурю.
Марконин ходил взад-вперед по веранде и курил, а Варин сидел у стола и пил пиво.
— Я прочитал вашу «Казачью новь», — сказал Варин. — Прекрасное произведение… Как вы хорошо знаете быт казачий, традиции, обычаи… Вы что, казак? Нет?
— Я иногородний. Но в казачьей станице родился и вырос…
— В какой станице родились?
— Я с Сала… Дурновской…
— А-а… А я хоперский, из верховых станиц…
— Да-а, — вступил в разговор и Марконин. — Хорошую вы книгу написали… Полезную и нужную… Вы — наша знаменитость, Виктор Георгиевич… Я распорядился, чтобы наше издательство переиздало вашу книгу… Странное дело, Москва издала, а наши почему-то не удосужились это, сделать…
— Им книга моя не понравилась, — сказал Виктор.
— Тупицы, — усмехнулся Марконин. — Откровенно говоря, как-то обидно, что мы даже и не подозревали, что у нас в городе живет талантливый писатель…