Переосмысление заикания
Шрифт:
Причина, по которой эта вторая половина упускается из виду, сама по себе имеет много общего со словом «заикание». Это слово не имеет под собой конструктива, поскольку заостряет внимание только на нашем поведении, вместо того чтобы рассматривать движущие силы такого поведения, и, следовательно, не побуждает нас углубляться в корни проблемы.
Когда я рос в Нью-Йорке, я знал только четыре вида снега. Снежная каша – это когда сильный снегопад сопровождался дождем. Льдистый снег – когда поверхность снега обледенела и стала хрустящей и ломкой. Сыпучий снег – податливый и легкий, он всегда набивался ко мне в куртку, когда я катался. Но лучшим снегом
А эскимосы имеют 26 различных названий снега, потому что порою их жизнь зависит от выявления тонких особенностей. Каждое название характеризует свое качество или состояние снега. Этот расширенный словарный запас дает эскимосу гораздо более точное представление о снеге, чем у какого-нибудь мальчишки в Нью-Йорке, который со снежком в руке ждет, когда соседский мальчишка выйдет на улицу. Эскимос может увидеть больше, потому что он смотрит на снег через окно, которое гораздо шире.
Какое отношение это имеет к тому, как мы воспринимаем заикание? Многие люди знают только «немного заикается» и «сильно заикается» – первый термин описывает легкие запинки, второй – привычные ступоры и судорожные проявления. Оба термина используют общее слово «заикается», которое предполагает, что это ветви одного и того же дерева.
Оба вида речевого поведения могут показаться похожими, но на самом деле они очень разные, и объединение их под вывеской «заикание» вынуждает нас делать предположения и придумывать связи, которые могут быть, а могут и не быть. Из-за этой возможной путаницы я счел нужным внести свои пять копеек – новое слово bobulating (запинки), чтобы подчеркнуть существенное отличие между ступорами и спотыканиями, которые возникают, когда человек расстроен, запутался или сбит с толку. В следующем примере обратите внимание на то, насколько понятнее, когда у нас есть два слова для обозначения сходных по звучанию вариантов произнесения, которые в действительности весьма и весьма различны.
Четырехлетний Ричи летит к своей маме и кричит: «Мамочка! Смотри, я нашел од-од-од-одуванчик!»
Что мы видим?
Ричи возбужден, его захлестывают эмоции, он борется с новым для него сложным словом «одуванчик». В то же время его речь совершенно свободна. Он сосредоточен на том, чтобы сообщить о своем открытии. В этот момент мир для него не менее увлекателен, чем для Томаса Эдисона в тот момент, когда он соединил два провода и заставил впервые в мире засветиться лампочку.
Сравните этот случай с другим. Джордж, молодой первокурсник, на первом свидании с Маршей, хорошенькой одногруппницей. Джордж по-настоящему увлечен Маршей и волнуется, поскольку не уверен, что будет соответствовать ее ожиданиям. После всяческих сомнений и тревог он приглашает Маршу на пикник и озабочен теперь тем, чтобы произвести на нее хорошее впечатление. И вот они вместе на лугу. Скатерть расстелена, ланч, приготовленный Джорджем с особым тщанием, выглядит прекрасно. Им бы уже устроиться поудобнее, когда Джордж замечает великолепный одуванчик. Он наклоняется, чтобы сорвать его, потом протягивает Марше.
«Посмотри на этот прекрасный од-од-од-одуванчик», – говорит он, и сердце его готово выпрыгнуть.
Повторения у Джорджа имеют совершенно иную природу, нежели повторения у Ричи. Хотя звучат они примерно одинаково. По этой причине очень важно иметь в наличии разные термины, чтобы описать происходящее с каждым человеком. Просто сказать, что и Ричи и Джордж заикаются, – значит внести путаницу и завуалировать действительные проблемы.
Таким образом, если вы говорите, что Ричи запинается, а Джордж заикается, это значит, что вы в состоянии понять значительную разницу. И более того, мама Ричи не сойдет немедленно с ума из-за того, что тот «заикается». Она знает разницу между запинками и заиканием, и ей будет проще решить, необходимо ли предпринять что-то, чтобы исправить ситуацию.
Расширение моего лексикона, касающегося заикания, было важно для моей способности отслеживать трудности в речи. Когда я рассматривал свою проблему не как «заикание», а как сочетание блокирования речи (ступора) и стратегии, направленной на то, чтобы проскочить или обойти ступор, я обращал свое внимание на сферы, на которые ранее и не подумал бы посмотреть.
«Почему я заикаюсь?» – такой вот невнятный вопрос, на который трудно ответить, тем более что у большинства людей нет четкого понимания того, что такое заикание, тогда как «отчего я так скован?» или, лучше, «что означают мои ступоры?» – это темы, которые потенциально более содержательны. Отсюда логически проистекает ряд вопросов, например: «Способны вы предположить, что в этой ситуации можете делать все что хотите? И что тогда будет?» Конечно, самым первым ответом большинства людей будет: «Скорее всего, начну заикаться». Но если вы не остановитесь на этом очевидном ответе, то сможете найти и другое: то, что вы боитесь вытащить наружу и вынуждены держать под контролем. Это может быть недопустимое проявление эмоций. Или, может, на эту тему вы не хотели бы вообще говорить. Это может быть чувство незащищенности, которое слишком велико, чтобы с ним можно было как-то совладать. Все это может тормозить вашу речь, пока вы не почувствуете к ней готовность. Как отмечает Тони Роббинс в своей книге «Пробудить в себе гиганта» (Tony Robbins: Awaken the Giant Within), «нами движет не реальная боль, а наши страхи, что что-то приведет к боли. Нами движет не реальность, а наши представления о реальности».
Есть инструменты, которые могут помочь вам воспринимать реальность более ясно и точно. Для меня таковыми стали общая семантика (ОС) и нейролингвистическое программирование (НЛП).
ОС имеет дело с тем, как мы воспринимаем мир, и с тем, как язык, которым мы пользуемся, влияет на формирование этого восприятия, часто ставя нас в определенные рамки. Вендел Джонсон (Wendell Johnson) более известен благодаря своим трудам по заиканию, но имеет также убедительные аргументы в пользу ОС, а его фундаментальный труд «Люди в затруднительных ситуациях» (People in Quandaries), по моему мнению, дает самое точное описание этой дисциплины. Еще одна хорошая книга по ОС: Хаякава С. И., Язык в мыслях и действиях (Hayakawa S. I.: Language in Thought and Action), которая несколько лет назад стала бестселлером в своем сегменте.
НЛП, популярность которого растет повсеместно, часто называют еще «программным обеспечением для мозга». Мозг в данном случае это человеческий компьютер, который принимает данные с сенсоров, обрабатывает их, упорядочивает и хранит. Созданное «программное обеспечение» мы используем в нашей повседневной жизни. Эти программы, как правило, закладываются людьми и событиями нашей жизни в достаточной степени случайно. НЛП – это набор средств для усиления, уточнения и изменения этих программ. Посредством НЛП возможно пролить свет на наше бессознательное, понять, оценить и изменить наши отношения, понятия и поведение, чтобы согласовать их с нашими самыми фундаментальными жизненными ценностями и целями.