Переписывая прошлое: Как культура отмены мешает строить будущее
Шрифт:
Нельзя, чтобы насилие было «узаконенной монополией» только определенных субъектов. Если это насилие служило легитимной цели и не выходило за рамки обычных форм ведения войны (Фанон, например, призывал к вооруженной борьбе, но не к истреблению мирных жителей), все, кто творил нашу Историю и кто символизирует ценности мужества и разума – одним словом, величия, – должны быть увековечены. Насилие и война, какой бы оправданный ужас они ни внушали, – часть Истории. Потому что История и мораль – разные вещи. В архаичных обществах, включая Древнюю Грецию, это прекрасно понимали: врагов там всегда уважали, вплоть до благоговейного преклонения {272} . В Риме стояли статуи Ганнибала и статуи Клеопатры {273} . Как ни парадоксально, лишь с тех пор как насилие и война стали считаться в Истории отклонениями, а не «нормальными» явлениями, врага сделали преступником и расчеловечили (размышления Карла Шмитта по этому поводу в «Понятии политического» (Der Begriff des Politischen) совершенно справедливы {274} ), а память принялась обелять акты насилия и преступления одних, чтобы, напротив, обрушиться на других. Достаточно сравнить снисходительное
272
См. Visser 1982.
273
См. Плиний Старший, 34, 32 (Ганнибал); Дион Кассий, 51, 22, 3 (Клеопатра). Ср. Edwards 2003, 44.
274
Schmitt 1992 [1932], 75.
Итак, заявлять, что в истории якобы есть великие люди с чистыми руками, принципиально отвергавшие насилие, и принимать с распростертыми объятиями автора Черного кодекса, отворачиваясь при этом от автора «Проклятьем заклейменных», – значит признаваться либо в детской наивности, граничащей с глупостью, либо в лицемерии.
Поэтому нужно дополнять прежнюю память о прошлом новой – той, которая в каком-то смысле поставит прежнюю под сомнение.
Но эти меры чисто символического характера в любом случае будут лишь началом ответа на фундаментальный вопрос, заданный культурой отмены.
Что делать?
На самих основах американской демократии лежит несмываемое пятно: длительное сохранение рабства. Неспособность поставить его вне закона – хотя эта идея витала в воздухе. Неспособность положить ему конец позже, в мирной форме, – годы, предшествовавшие Гражданской войне, представляли собой одно из самых жалких зрелищ, какое только могла явить миру демократия: самые уважаемые, самые «цивилизованные» ораторы один за другим выступали в сенате, до конца пытаясь противостоять сепаратизму путем сохранения рабства. Неспособность уже после Гражданской войны перестроить основы демократии, искоренив расизм. «Раб стал свободным, мгновение он постоял на солнце, затем вернулся в рабство» – знаменитое высказывание У. Дюбуа {275} . Некоторые штаты запрещали «межрасовые» браки: так, Вирджиния в 1924 году издала Закон о расовой неприкосновенности, определявший, кого считать белым, а кого цветным (достаточно было иметь 1/16 африканской или индейской крови). Только в 1967 году (!) Верховный суд во главе со знаменитым Эрлом Уорреном признал такие меры антиконституционными. Другие законы закрепляли преследование за сексуальные отношения между расами, запрещали чернокожим занимать определенные должности, посещать те или иные места, ходить в школу, поступать в университет, не разрешали им пользоваться своими гражданскими правами и фактически загоняли их в гетто. Именно подобными законами, как отметил Джеймс Уитмен в «Американской модели Гитлера» (Hitler’s American Model: The United States and the Making of Nazi Race Law), вдохновлены Нюрнбергские расовые законы.
275
Du Bois 1935, 30.
Нужно ли по этому поводу отменять американскую демократию? Нет, ее нужно преобразовать. Радикально. Сносить статую Джефферсона – не вариант. Откровенно говоря, это не более чем дешевый способ облегчить совесть – как для избранных из афроамериканской, латиноамериканской и азиатской когорты, выступивших с этой инициативой, так и для белых законодателей, которые их поддержали. В некотором смысле эту меру – учитывая, настолько она смехотворна, – можно рассматривать как новое оскорбление для потомков рабов. Потомок Джефферсона, призывающий разрушить памятник его предку, возможно, чувствует себя воином Света {276} , но что он сделал, чтобы изменить жизнь чернокожих, латиноамериканцев, всех цветных меньшинств? Ничего. Все остается как раньше. Нет, поправочка: все стало только хуже. Жизнь меньшинств в Нью-Йорке еще никогда не была так печальна. Вот заключения недавнего доклада группы «Отслеживание бедности» (Poverty Tracker) Колумбийского центра демографических исследований {277} :
276
L. K. Truscott, «I’m a Direct Descendant of Thomas Jefferson. Take Down His Memorial», The New York Times, 6 июля 2020 г.
277
. https://cprc.columbia.edu/.
«До пандемии для ньюйоркцев афроамериканского и латиноамериканского происхождения вероятность впасть в нищету была вдвое выше, чем у их белых соседей, как и вероятность испытывать материальные трудности – например, с питанием, жильем или лечением. COVID-19 только усугубил это неравенство. В 2019 году больше половины ньюйоркцев афроамериканского и латиноамериканского происхождения жили в бедности или имели низкий доход, а в 2020 году около 60 % представителей этой группы потеряли работу или доход из-за пандемии».
Мэрия Нью-Йорка, так гордящаяся уничтожением современного «символа ненависти», которым была статуя Джефферсона, не сделала ничего, чтобы исправить ситуацию. Напротив, в 2020 году мэрия переселила около 730 ньюйоркцев, оставшихся без крыши над головой из-за пандемии, в отели Lucerne, Belleclaire и Belnord, расположенные в престижном Верхнем Вест-Сайде. Его жители (самопровозглашенные «прогрессисты»), почувствовав, что их безопасность под угрозой, немедленно создали ассоциацию «Организация сообщества Вест-Сайда» (West Side Community Organization) с целью оказать давление на власти и заставить их выгнать бездомных из отелей. Разумеется, из лучших побуждений {278} : «Эти люди не получают основных социальных услуг и психологической помощи, в которых отчаянно нуждаются», – говорили эти милосердные люди, призывая к сбору средств (их проект на GoFundMe собрал более 50 000 долларов за два дня, а к сентябрю сумма превысила отметку в 137 000 долларов). На самом деле, как объясняет
278
A. Tadepalli, «The Rhetorical Weapons of Liberal Nimbyism», The New Republic, 14 сентября 2020 г.
279
. https://openheartsinitiative.org/.
Джентрификация района неизбежно влечет за собой фактическую сегрегацию – в частности, школьную сегрегацию. В 2009 году отчет, опубликованный Проектом гражданских прав (Civil Rights Project), произвел сенсацию: в нем убедительно доказывалось, что в штате Нью-Йорк и в самом городе Нью-Йорке самые сегрегированные школы в стране. Не так давно (в июне 2021 года) этот доклад был обновлен, и вот его выводы:
«Штат Нью-Йорк остается самым сегрегированным штатом для чернокожих учеников и вторым по этой шкале для латиноамериканцев (после Калифорнии). Схемы сегрегации сохраняются с 2010 года, и чернокожие ученики чаще посещают сегрегированные школы. Еще больше учеников афроамериканского и латиноамериканского происхождения посещают школы с высоким уровнем бедности. Мы констатировали существенные расхождения в отношении расовой/этнической изоляции между частными и традиционными государственными школами. Количество частных школ значительно выросло с 2010 года, и они остаются наиболее сильно изолированными в расовом отношении».
И снова это явление особенно заметно в Верхнем Вест-Сайде, а также в Бруклине {280} . Вот что можно было прочесть в 2016 году на сайте Chalkbeat {281} , посвященном образованию в Нью-Йорке:
«Мэр выразил поддержку разнообразию в школах, но также заявил, что город должен уважать инвестиционные вложения родителей ‹…›, в то время как Кармен Фаринья, руководитель департамента образования Нью-Йорка, предостерегла против идеи “насильно пичкать людей интеграцией”».
280
N. Hannah-Jones, «Choosing a School for My Daughter in a Segregated City», The New York Times, 9 июня 2016 г.
281
P. Wall, «Latest Upper West Side Rezoning Battle Renews Debate Over How Best to Integrate Schools», Chalkbeat, 16 июня 2016 г.
Красочное замечание Кармен Фариньи даже в большей степени, чем жалкое заявление мэра, прекрасно демонстрирует, откуда берутся эти бездействие и пассивность. Поскольку, как заметила журналистка Slate {282} , если и есть политика, которой напичкали (особенно в форме исторических решений Верховного суда) белое большинство, – это как раз ликвидация сегрегации. Достаточно вспомнить о «Девятке из Литл-Рока» – чернокожих школьниках из Арканзаса, которых расисты у власти при помощи войск Национальной гвардии штата пытались изгнать из школы для белых (было это в 1957 году).
282
L. Moser, «The Upper West Side Is the Latest Battleground for School Integration in New York», Slate, 17 июля 2016 г.
Это была краткая – даже слишком краткая – зарисовка, касающаяся положения меньшинств в Нью-Йорке {283} . Но на деле эта ситуация замаскирована и в каком-то смысле отменена самой культурой отмены: люди предпочитают нападать на реальные или воображаемые символы расизма и превосходства белой расы, а не на их бытовые и бытийные последствия в повседневной жизни.
Например, недавно поплатился Шекспир – как известно, куда более опасная угроза, чем нищета и школьная сегрегация. Так, открытый театр «Делакорт» в Центральном парке, где каждое лето ставят пьесы Барда в рамках программы «Шекспир в Парке» (Shakespeare in the Park), выбрал для постановки «Виндзорских насмешниц». Удивительно? Не спешите. Давайте посмотрим, как было дело. Прежде всего, как вам объяснит The New York Times (если вы сами не додумались), «эта пьеса, действие которой происходит недалеко от Лондона и которая отражает консервативную мораль города, также пропитана опасной ксенофобией» {284} . Если вам трудно уловить связь между Фальстафом и доктором Геббельсом, то «шекспировед при Общественном театре», с которым предусмотрительно проконсультировались журналисты газеты, предлагает вам неоспоримое доказательство: «[Пьеса] о нетерпимости к другим, и она просто мерзкая».
283
Один американский читатель, ознакомившись с этим текстом на сайте Philosophie Magazine, написал следующее критическое замечание: «Я согласен, что статую Джефферсона не следовало сносить. Но все же попросту несправедливо обвинять тех, кто это сделал, в дешевом морализаторстве и попытках набрать очки добродетели, в то время как условия жизни чернокожих становятся все хуже и хуже. Город захлестывают проблемы, школы разделены по уровню дохода районов и, следовательно, по расе учащихся. Но ведется постоянная работа – школы пытаются обновить и оживить, привлекают новых директоров, крупные лицеи делят на более мелкие и т. д. Такие группы иммигрантов, как китайцы, которым не приходится бороться с внутренним наследием рабства, благоденствуют в этих школах, которые, к слову, кормят более миллиона учащихся в день (это крупнейшая программа бесплатного питания в мире). У Городского университета много проблем, но это самый эффективный в стране двигатель экономических возможностей, причем он обслуживает почти исключительно меньшинства».
284
A. Soloski, «Hot Vax Summer? Falstaff and Shakespeare in Park Are Ready», The New York Times, 6 июля 2021 г.