Перо, закон и стеклянный шар
Шрифт:
Состоятельным людям требовались развлечения, и улица Общественного благополучия относилась к местам, где их предлагали, причем на разный вкус. Заведение для мужчин тут тоже имелось. Публичным домам не полагалось украшать себя вывесками, но «притоны разврата», как говаривала милейшая Фанна, сложно было спутать с чем-нибудь еще. Дорен определенно направлялся одному из них, к трехэтажному зданию из серого кирпича... А может, и не из серого. В Сартальфе изначальный цвет внешних стен не всегда удавалось угадать правильно... Зато целых три этажа точно указывали на высокий класс заведения.
Хальрун сделал
– Это снова вы, – произнесла она как будто даже брезгливо. – Проходите.
Все в затененном зале в этот ранний час кричало о роскоши, пошлой, нарочитой, показной. Обитая красным плюшем мебель даже на вид была мягкой, стены украшала позолота, а в проеме, ведущем в соседний зал, виднелся здоровенный рояль, монументальный, словно дирижабль. Хальрун, одетый в наряд фабричного рабочего, улыбался так сильно, что сводило скулы, но даже будь на нем его обычный костюм, газетчик не потянул бы на завсегдатая этих стен. Дорен тоже вряд ли соответствовал строгому цензу публичного дома.
– Я договаривался с вашей хозяйкой, – сообщил детектив с каменным спокойствием. – Вей Лаксель сейчас тут? Если нет...
– Он только что проснулся, – сказала проститутка, тряхнув выбившимися из прически прядями. – Он вам нужен?
Она вообще была очень лохматой и ярко накрашенной – по этим двум признакам можно было почти наверняка отличать шлюху от порядочной женщины. То ли из-за пошлой улыбки, то ли из-за облика в целом, простая фраза прозвучала как приглашение к чему-то непристойному.
– Разумеется, нужен, – сказал Дорен. – Проводи нас.
– Как скажете. Вей.
Она улыбнулась, повернулась и пошла вперед, покачивая нижней половиной тела. Это была очевидная демонстрация, хотя ни детектив, ни журналист не могли считаться даже потенциальными клиентами. Соблазнять у проститутки получались так себе, решил Хальрун. Ей требовалось больше опыта, чтобы это не выглядело настолько явным... Хотя, может, именно такого эффекта шлюха и добивалась.
Она прошла под тяжелыми бархатными занавесями, украшавшими проходы между залами. Из-за плотно закрытых окон в заведении стоял тяжелый дух: въедливые цветочные ароматы, запах сигар, алкоголя и пошлости создавали особенную неповторимую смесь. Если бы Хальруну завязали глаза, по одному только запаху он понял бы, чем тут промышляют. Хотелось поделиться впечатлениями, но едва взглянув на непроницаемое лицо Дорена, журналист прикусил язык.
«Я наблюдатель, – сказал он себе. – Я наблюдаю. Мнением можно поделиться и позже. Для этого у меня есть целая газета. Она будет получше ушей шлюхи и полицейского».
Глава 6
Веселый дом напоминал лабиринт. Казалось, он весь состоял из укромных уголков, изолированных комнат и переходов, позволяющих гостям не встречаться друг с другом, хотя снаружи здание не выглядело особенно большим.
– Я приведу вея Лакселя. Подождите тут, – попросила девушка.
Дорен смерил ее подозрительным взглядом, а голос детектива стал немного более резким.
– Я считал, что
Работница веселого дома захихикала.
– Вей может быть не одет, – лукаво сообщила она. – Вы же не хотите застать его в неглиже... Или вам так больше нравится? Некоторые любят...
– Приведи его скорее, – перебил девушку Дорен.
Улыбка сползла с ее раскрашенного лица. Раздосадованная тем, что не получилось смутить молодого полицейского, девица ушла. Хальрун проследил, как после нее заколыхалась малиновая портьера с витыми желтыми шнурами.
Детектив остался стоять, а Хальрун плюхнулся в окружение расшитых подушек. Сидение оказалось низковатым – чтобы расположиться удобно, газетчику пришлось отодвинуть столик и вытянуть длинные, похожие на циркуль, ноги. Правую Хальрун положил на левую, а руки широко раскинул, как будто обнимая подушки.
– Вам не нравятся публичные дома? – спросил он Дорена. – Вы стоите так, словно боитесь запачкаться.
Детектив шагнул вправо и прислонился плечом к стене.
– Так лучше?
– Определенно, – кивнул Хальрун. – Так вы не любите бордели? Мы, кстати, попали в довольно дорогой. Девушки тут и красивые, и чистые.
Усилия Хальруна не принесли большего результата, чем старания шлюхи. Дорен оставался спокойным, невозмутимым и прекрасно контролировал лицо. Он выразительно обвел комнату взглядом.
– Разве это может нравится?
Хальрун рассмеялся.
– А! Тут вы правы. Полная безвкусица!
Детектив промолчал.
– Вы читали, что от красного цвета сходят с ума? Нет? А я читал. Один врач... я не запомнил его имени, к сожалению... Так вот он утверждает именно это и даже выпустил целую статью в журнале «Прогресс медицины»... Вы не выписываете? Нет? Очень зря, занятное чтиво! Там этот врач предлагал лечить буйных темнотой. Она якобы должна успокаивать возбужденную сетчатку, – Хальрун прикоснулся пальцем к уголку глаза. – По мне, так такими методами можно и здорового человека лишить рассудка.
Хальрун снова рассмеялся, но затем решил не тревожить молчаливого полицейского разговорами. Однако, если выдержка Дорена без труда прошла испытание бессмысленной болтовней и даже обилием красного в комнате, этого нельзя было сказать о благих намерениях журналиста. Потянулись бессмысленные минуты ожидания, а Хальрун не мог похвастаться выдающимся самообладанием. Газетчик хлопнул себя по колену.
– И все-таки что-то в этой теории имеется. Цвет невыносим!
– Тише!
– Что? – удивился Хальрун.
– Кто-то идет. Слышите?
Хальрун задержал дыхание и прислушался.
– Кажется, вы правы.
– Точно, – сказал детектив и слегка растянул губы в улыбке. – Его ведут.
Вслед за Дореном и Хальрун тоже уставился на арку прохода. Газетчик даже подобрал ноги и принял менее вызывающую позу.
– Вей Лаксель? – спросил Дорен при виде помятого и неопрятного человека.
– Это я. А вы кто такой? По какому праву вы сюда пришли и что-то требуете?
Из-за весело проведенной ночи голос Ракарда Лакселя напоминал ненастроенный инструмент. Он становился то хриплым, то визгливым и постоянно менял тональность. Хальрун впился взглядом в обладателя интересного голоса, стремясь запомнить о фабриканте как можно больше деталей.