Первые шаги
Шрифт:
— Смотри, чтобы об этом никто из семьи не знал, — предупредил Мурашев. — И не сердись, когда узнаешь, что работник ругает тебя за глаза, жалуется на тебя и бегает к Федору, — так надо!
— Понимаю, тоже не лыком шит. Федор и мне колом в горле стоит, — ответил Никита.
Глава пятнадцатая
С каждым днем росло богатство петропавловских купцов и расширялись их торговые операции. Многие из них экспортировали в Англию, Бельгию, Америку кожи, туши баранов, масло, волос, шерсть.
Купеческий биржевой комитет, созданный
С самого начала организации Петропавловского биржевого комитета во главе его твердо стал Савин. Выгодная сделка с Джаманшаловым, ставшим постоянным поставщиком первосортных баранов для Савина, приобретение в собственность кожевенных и салотопенных заводов, расширение торговых операций со степью — все это помогло Сидору Карпычу решить спор о первенстве с Разгуляевым в свою пользу. Семену Даниловичу пришлось довольствоваться положением второго купца в городе.
Сильно страдало самолюбие Разгуляева, еще больше стал он куражиться в купеческом клубе, над своими служащими и всеми, кого мог придавить рублем. Но Савину он внешне спокойно уступал везде первое слово, хотя и питал к нему ненависть. Сотни тысяч не пожалел бы он, чтобы унизить мужа дворянки, верховодившей в городе не только над купчихами, но и благородными дамами.
В богатом доме Савиных, внутри не похожем на купеческие особняки, каждый четверг собирался весь «город», все начальство. Заезжал на четверги Савиной и Семен Данилович. Давно он понял, что в делах Савину помогают и связи его с начальством.
Когда купечество ходатайствовало об открытии регулярного движения специальных поездов для вывозки масла к портам Балтийского моря, откуда его на пароходах направляли в Англию, первое слово принадлежало Савину. И не потому, что у него миллионы — у Разгуляева ненамного меньше их, — а потому, что Савин лично знаком с генерал-губернатором. Один раз приезжал губернатор в Петропавловск, а все же пожаловал на обед к Сидору Карпычу, целовал красивые ручки хозяйки, беседовал с хозяином о торговых делах.
«Большое приданое я получил за Секлетеей, купеческой дочерью, а Савин свою дворянку голой взял, и все же, пожалуй, выгоду большую получил он», — часто думал Разгуляев, сидя в гостиной у Калерии Владимировны и наблюдая, как она всеми вертит. Его женушка обычно забьется в уголок, шепчется с какой-нибудь купчихой, никому не видная, и, вспоминая о Калерии Владимировне, он завидовал Савину.
В последнее время местная газета «Степной край» в своих статьях часто задевала экспортеров. Разгуляев злорадно думал: «Покрепче б били писаки! У нас ведь главный-то экспортер Савин. Наше дело — торговля с киргизцами, нас это мало касается».
Однако, когда Сидор Карпыч пригласил членов биржевого комитета к себе в контору обсудить очередное нападение газеты, Разгуляев явился вместе с другими беспрекословно: он член комитета, а зовет его председатель, пока что первейший купец. Угостив биржевиков своим традиционным «холодным чаем», Савин, потрясая газетным листом,
— Что ж, купцы, долго мы будем терпеть разные нападки? Послушайте, что опять настрочили газетные писаки. — И прочитал: — «Наши сырые продукты идут в Америку, Бельгию и другие страны, возвращаются потом к нам в обработанном виде, и мы оплачиваем их втридорога…» Ведь это нас обвиняют, а кто, как не мы, создает богатство края? — Отбросив газету, Савин внимательно оглядел своих соратников.
— Может, надо редакторишке куш подсунуть? Поди, от писания живот подвело, вот он от зависти и вякает, — тяжело сопя, проговорил купец Черемухин. Даже среди дородных купцов он выделялся своей тучностью.
Разгуляев зло покосился на Черемухина. «Порядка не знает. Чего суется первым? Не по капиталам лезет…»
— Пробовал уже, купцы! Не клюет. Тут ведь тоже осторожность нужна, — ответил Савин.
В самом деле, он поручил своему Никите поговорить с редактором. Тот, вернувшись, кратко сообщил: «И пытаться нельзя. Еще пропечатает, что купцы подкупить хотят. Одержимый какой-то этот редактор, да и глуп, силы денег не понимает».
Разгуляев, выслушав ответ Савина, злорадно усмехнулся. «Всякая мелочь с советом лезет, путного-то все равно не предложит».
— Я так думаю, Сидор Карпыч, — выждав, заговорил он важно, — с начальством тебе надо поговорить с глазу на глаз. Намордник наденут — брехать попусту перестанут…
— Правильно говоришь, Семен Данилович, — после короткого раздумья поддержал его Савин, а затем и все остальные участники беседы согласились с ним.
Разгуляев самодовольно усмехнулся: «Слава создателю, разумом не обидел».
Побеседовав еще с полчаса, выпив по чарочке первосортного коньяку «на дорожку», отцы города ушли. Хозяин решил до поездки к полицмейстеру посмотреть сводки о работе разъездных доверенных, но не успел вызвать Никиту, как в кабинет вошел сам полицмейстер Александр Никонович Плюхин.
…Тридцать шесть лет назад из Степного генерал-губернаторства была выделена огромная Акмолинская область, по территории равная чуть ли не всей Европе. Считалось, что в будущем центр области перейдет в Акмолинск, но пока что все областное управление находилось по-прежнему в Омске, Акмолинск и Петропавловск оставались уездными городами. Областное жандармское управление также было в Омске. Его функции в Петропавловске перешли к полицмейстеру, официально числившемуся по жандармскому управлению помощником начальника. Плюхин возглавлял полицию города с тысяча девятьсот первого года. Когда-то он мечтал стать крупным юристом, даже учился два года на юридическом факультете, но потом ученье бросил. Однако он понимал, что не всего можно достичь одним мордобоем, иногда надо действовать и другими, более тонкими способами, особенно с политическими.
С начала своей деятельности в Петропавловске Плюхин зорко присматривался к политическим ссыльным, которых много было в городе, постоянно ожидая от них неприятностей. Он исподволь принялся создавать шпионскую сеть и первый уловил революционные настроения железнодорожников еще в девятьсот третьем году. Удалось ему через своих доносчиков узнать и о том, что из Омска приезжают подпольщики, но поймать кого-нибудь из них полиция пока не могла: слишком поздно доносили шпионы, а главное — никак не удавалось установить, где же собираются бунтовщики.