Первым делом самолёты
Шрифт:
В таком совершенно упадническом настроении Юля поплелась на пары – она еще успевала на лекцию в поточной аудитории. Ей даже написал старшина, интересуясь, как прошел зачет и явится ли она. Юля ответила, что уже бежит, недоумевая, с чего бы Егору так волноваться о ее зачете?
Но причина выяснилась, когда Юля бежала по опустевшему коридору – звонок уже прозвенел, курсанты разошлись по аудиториям. А «поточки», как назло, в самом дальнем углу здания… И где-то на пути ей встретился Дима Малышкин, одногруппник. В руках он держал розу, такую большую, что она казалась
В полном шоке она взяла розу.
Она правда была каких-то нечеловеческих размеров и доставала Юле до подбородка. А еще была темной, едва ли не черной, но на самом деле это был глубокий бордовый оттенок.
– Дим…
– Иди на пару, опаздываешь, – заявил с широкой улыбкой Малышкин.
– Но…
– Иди же!
– Ну ладно, – пробубнила Юля, все еще находясь в оцепенении. Впрочем, Малышкин никуда не денется, можно будет с ним поговорить позже, во время перерыва, например.
Через пару шагов перед ней вырос Дэнчик Леонов… тоже с огромной розой и улыбкой во все тридцать два. Уже начиная что-то подозревать, Юлька свернула в очередной коридор, по всей длине которого выстроились ее одногруппники. И все с этими большущими розами в руках.
Она и забыла, что сегодня седьмое марта, а завтра выходной.
Кто-то по дороге взял у нее куртку и сумку, чтобы не мешались, а сама она шла по коридору, принимая от парней гигантские розы. До самой аудитории она добралась с трудом – собранный букет оказался увесистым и объемным – больше самой Юли. Но это удобно, он скрывал намокшие ресницы. Кажется, Ветровой еще в жизни не было так… приятно. Настолько, что глупые слезы так и лились из глаз. Ее мальчишки-одногруппники бывали разными и, откровенно говоря, иногда теми еще невыносимыми козлами, но сейчас казались любимыми и неповторимыми.
Последнюю розу ей вручил Рияз Ахметович – метеоролог.
Кажется, он не переживал, что пара была сорвана, ведь до самого перерыва они фотографировались и смеялись, а парни с улыбками отмахивались от Юлькиных «спасибо», считая, что ничего особенного не сделали.
Но момент и правда был особенным.
И показывал, что после плохого порой случается прекрасное.
Глава 14
Первым делом подруга
Марина громко ахнула, увидев стоящий в углу букет.
– Вот это размер! Неужели от пятнистого первокурсника?
– Нет, от ребят. – Юля тоже покосилась на букет, вспомнив, какими усилиями его тащила до общаги (после метеорологии парни вприпрыжку побежали в столовую, разом позабыв о джентльменстве), а потом искала тару побольше, чтобы туда уместились все цветы. Подошло только ведро, позаимствованное в кладовой. Но в нем столь внушительный букет устоять не мог, пришлось опереть его о стену. Ветрова весь вечер потом разглядывала эти гигантские розы и глупо улыбалась.
– Как мило, – оценила подруга. – Запечатлели момент?
– Конечно.
– Хвались!
Смеясь, Юлька продемонстрировала Марине
– Как будто кадры из фильма. – Марина вернула Юле телефон.
– Да уж.
Был уже вечер, праздник – Восьмое марта.
Но так вышло, что развеселая раньше Юля Ветрова теперь заделалась в зубрилки-домоседки, а Марина никогда не любила вечеринки, да и в последнее время работала на двух работах, так что вечер в общаге был для нее сказкой. Все местные девчонки разбежались по клубам (в одном предлагалось бесплатное шампанское, и говорят, несмотря на морозы, очередь выстроилась до городских окраин), Тому наглым образом украл Эдик и увез ее на горнолыжный курорт. Поэтому праздник получился тихим, общажным, с большим количеством кофе и свертком из разного крутого швейцарского сыра, который Марине подарили на работе.
– «Тет-де-муан», – прочитала Юля, беря в руки замысловатый сырный кружавчик. – Вкусно! Как будто пармезан, но немного ореховый… Или я фантазирую, потому что на вкус как сыр.
Марина засмеялась и тоже попробовала.
Несмотря на их простецкое Восьмое марта, выглядела она, как всегда, впечатляюще: в узких брюки с высокой талией, в обтягивающей темной водолазке и с собранными в высокий идеальный хвост рыжими волосами. В общем, что-то среднее между киношной секси-шпионкой и строгой учительницей. Юлька же кое-как собрала на макушке светлые волосы и облачилась в теплую домашнюю пижаму. Ну а что? Комфорт важнее… Наверное.
Порой, глядя на Марину, Юля начинала думать, что можно обойтись и без комфорта, если выглядеть так. Но лень раз за разом брала свое. С этим переводом она и краситься-то перестала: какой смысл, если парни все равно не понимают, есть ли на ее ресницах тушь? Вот девчонки всегда могли разглядеть и даже высказать вслух что-нибудь эдакое… И иногда Юля скучала по этому чувству, по девчонкам, по их подколкам и обществу. Редких встреч по выходным откровенно не хватало, но с подругами они хотя бы были… а вот с прежними одногруппницами – нет. И Юля – кто бы мог подумать! – соскучилась по Вале Сорокиной! По Вале, которая высмеивала остальных за не слишком аккуратный маникюр, блин! Как по такому вообще можно скучать? Но Юля вот скучала.
– А как там твой… Руслан, кажется? Прости, в музее такая запара, что я свое имя иногда забываю, что уж говорить об остальных, – Марина засмеялась и взяла еще сыра, но поглядывала на Юльку в ожидании ответа.
– Договорились встретиться завтра. Сказал, готовит сюрприз.
– Почему не сегодня?
– Потому что сегодня я с тобой и только с тобой. – Юля крепко обняла подругу и подлила обеим еще кофе. Гулять так гулять! В комнате так пахло розами, что голова кружилась… а может, кофе оказался чересчур крепким.