Песчаное небо

Гуляев Константин

Трое суток мы давали себе на обнаружение беглого потерпевшего, Цейса за это же время должна была наладить связь через Гасса. По-моему, на это чудо мало кто надеялся, и самым вероятным развитием событий была бы посадка «Цветущего» на Краптис, через те же трое суток. Гасс в это время должен был оставаться на орбите в малом посадочном модуле. Основная опасность заключалась в ситуации, когда корабль опустится — а нас не будет на поверхности: жить в малой капсуле Гасс мог неделю, не больше. Впрочем, может, он тоже захочет прилететь с «Цветущим» — никто ему этого не запрещал. Но на планете в случае чего он тоже неделю не выдержит, это понимали все. Так что, чем быстрее мы обернемся — тем лучше.

Основная

наша надежда заключалась в малом объеме подземных пещер, но целый трюм планетарного оборудования Хамоэ сводил эту надежду к ничтожной величине. А основная мучавшая меня досада — та, что до сих пор не изобрели мобильный генератор антигравитации, по той причине, что на такие гиганты никто не собирался высаживаться! Это экономически невыгодно! Ох, чуял я, что размажет нас там по камням инопланетной белковой культурой… Как мы по этой пещере будем передвигаться?! На сей счет никто не беспокоился, и это было основным моим негодованием, правда, безмолвным и безвольным.

Бот выскользнул из тесного шлюза «Цветущего», и ухнул вниз. Сердце мое повторило этот маневр с невероятной прыткостью — в глазах потемнело, загривок прошиб холодный пот. Сильной перегрузкой нас вжало в кресла, затем накатила дурнота. Через какое-то время началась болтанка, она все усиливалась, затем стало казаться, что мы влетели в зону гигантского камнепада — трясло так, что ремни врезались в тело сквозь плотный полимер скафандра. Свист встречных воздушных потоков превратился в рев, соизмеримый с ревом двигателя. Что-то оглушительно грохнуло, и на меня посыпались искры… свет мигнул. Молния? Бот постепенно уложил кверков на спину, а меня подвесил на ремнях — значит уже начал тормозить. А не рано ли?.. Незаметно навалилась тяжесть, затем она усилилась — я охнул и ошарашенно оглядел попутчиков — кверки, казалось, раздумывали о вечном, и лишь Фарчу тоже приходилось несладко. Раздался еще один грохот, от него я едва не оглох. Бот завалился на бок, кувыркнулся в пространстве и снова выровнялся. По лицу капитана пробежала тень угрюмого беспокойства — ну да, если мы сейчас брякнемся под нерасчетным углом — нас раскатает по Краптису тонким бронированным слоем… Болтанка приобрела большую амплитуду — бот все явственнее становился подобием мячика на резинке. Рваные скачки выдавливали из нас душу с залихватской остервенелостью, воздух просто отказывался проникать в легкие. Ни с того ни с сего свет окончательно вырубился, над головой снова что-то заискрило.

Но двигатели все еще работали. Там, на орбите, Цейса прилагала весь свой техногенный дессмийский интеллект, чтоб посадить аппарат максимально деликатно, не покалечив пассажиров. Бот-то мы оставим на планете — на взлет попросту не останется горючего — а вот мы еще собирались вернуться. Сквозь все более усиливающийся страх, в мое сознание вдруг влетела мысль о том, как это Цветущий теперь останется без бота? Скорей всего, если спасение этого неуловимого беглеца пройдет успешно, экипаж выпишет себе новый бот — лига на то и существует, чтобы…

Мощнейший удар лишил меня сознания — но, видимо, ненадолго — сквозь цветные, большей частью багровые, всполохи в глазах я ощущал, что нас куда-то тащит, разворачивает, опрокидывает… Я шмыгнул носом и, скосив глаза, увидел, как в гермошлеме напротив рта появляются красные капли. Эт-то что еще за новости… Я снова хлюпнул носом и попытался поднять руку, и чуть не вскрикнул — левое плечо пронзила нешуточная боль. Вывих, что ли? Я повел плечами — да нет… Просто я чуть не срезал ее ремнем, навалившись влево всем весом при посадке. Посадке… если это можно назвать посадкой.

Я висел на больно впившихся в тело ремнях и трепыхался, как макрель в сетях рыбака — пунцовый от натуги, задыхающийся, придавленный собственным убийственным весом, и ни-че-гошеньки не

мог поделать. Паника захлестнула меня смертельной удавкой, и свела с ума — если бы нужно было кого-нибудь пришибить ради того, чтобы выжить — пришиб бы, не задумываясь. Я оказался в положении утопающего — воздух в легких кончался, нового вдоха не предвиделось, и сознание заволакивало пульсирующим туманом. Шаря безумными, выпученными глазами в тщетной попытке за что-то ухватиться, я заметил вяло шевелящихся кверков — уже отстегнувшихся, и осторожно ощупывающих себя — Абвир массировал плечо, а Севи — шею. Фарч, тоже мертво повисший на ремнях, не шевелился.

Задранный и чуть накренившийся нос бота, подрагивая под ударами стихии, вдруг поехал вбок и рывком осел, заваливаясь влево. Я взвыл — теперь боль пронзила и правое плечо, хоть и не так болезненно. Зато я смог хоть как-то вдохнуть. Абвир успел ухватиться обеими руками за ремни, а Севи в мгновение ока грохнулась с кресла и со звонким хлопком стукнулась шлемом о заранее сброшенную нашим бойцом амуницию. Прорычав что-то нелестное на своем языке в манере зычного Грезота, она встала на четвереньки и начала предпринимать попытки подняться. Абвир стрельнул по нам с Фарчем мутным оком, и, тяжело подковыляв ко мне, расстегнул наконец чертовы ремни. Я тут же растянулся на полу, затем, напрягшись изо всех сил, перевалился на спину, чуть не опрокинув Севи. И стал жадно сопеть, как кузнечные меха, осторожно ощупывая свинцовой рукой левую ключицу. Через несколько секунд потекло в носоглотку, и мне пришлось пару раз сглотнуть — уж плевать-то в собственный шлем я даже в такой ситуации не хотел. Пока не хотел…

Все так же подрагиваемый бот вдруг качнулся и снова застыл. Это что, там такой ветер?! Перекатывающий по земле пятитонную машину, словно детскую модельку? Через несколько секунд бот, словно соглашаясь со мной, качнулся в другую сторону. Вот это встряли… и как мы будем открывать дверь?

Абвир сипло произнес несколько слов, я их абсолютно не понял. Врач ответила, и я разобрал слово «Малыш». У «малыша» нет аналога в кверкском языке?.. Кстати, и действительно — про киборга я совершенно забыл, а ведь Севи сейчас может им управлять. По крайней мере, должна мочь.

Врач тем временем привела лаугха в чувство, и, достав, открыла маленький кейс — там находились какие-то ампулы со шприцами. Разгерметизировав, откинула стекло своего гермошлема, с усилием провела рукой по глазам и всмотрелась в мелкие значки на ампулах.

— Итак, — хрипло произнесла она. — Посадку можно считать успешной. Нам следует подзарядится энергококтейлем… и добраться до этой тьмущей дыры в земле. Снаружи нас ждет Малыш, но перед выходом мы обвяжемся фалом — вдруг он не всех поймает на выходе…

Лицо Севи не выражало и тени улыбки, она говорила абсолютно серьезно. Фарч угрюмо смотрел на нее исподлобья, Абвир исследовал брошенное в угол снаряжение. Я, помалкивая, слушал что мне говорят — и меня абсолютно не смущало, что бразды правления, видимо, взяла на себя Севи. В конце концов, это их планета.

— Снимайте перчатки, — приказала она.

Я подождал несколько напряженных секунд, пока картинно помедливший Фарч не занялся своей перчаткой, и тоже начал отсоединять свою. Скафандры на «Цветущем» были кверкские — сборные, и от любой прорехи воздух из них не улетучивался мгновенно: умная ткань при падении давления тут же локализовывала проблемный участок, стискивая ту или иную конечность наподобие жгута. Неплохое решение, если пробоина не выше шеи… что-то у меня в последнее время начал превалировать сарказм — не иначе мой мозг так расслабился от нежданного подарка, длинною в дополнительную жизнь. Состояние позорного малодушия, выморозившего меня несколько минут назад, я предпочел забыть, как страшный сон. Хорошо, что тут нет Гасса…