Петербургское действо
Шрифт:
— Глбъ для меня дороже всего на свт… Онъ… онъ…
Но Настя не могла договорить. Она ухватилась руками за кровать, поблднла, закрыла глаза и, наконецъ, шепнула:
— Онъ больше брата… Онъ мн теперь… Тамъ въ Сибири законовъ людскихъ нтъ. Тамъ все можно…
И Настя прибавила еще нсколько словъ, едва шевеля губами, невнятно… ослабвшимъ голосомъ…
Но Пелагея Михайловна слышала, поняла, поврила… Она страшно перемнилась въ лиц и мгновенно ухватилась за голову… помотала головой, тихо ахнула, затмъ застонала еще тише и повалилась на подушки.
Настя, шатаясь, вышла и, держась за стну корридора, дошла съ трудомъ въ свою горницу.
Пелагея
Только черезъ часъ Василекъ была разбужена горничной, которая тормошила ее за руку. Прійдя въ себя, она услыхала: — Барышня! Барышня! Барын не хорошо… И давно… Полумертвая…
Василекъ вскочила на ноги и не могла даже ничего понять. Она испугалась, но не понимала то страшное, что говорятъ ей про тетку. Побжалъ въ спальню Гариной, она нашла ее въ постели въ страшномъ вид, котораго Василекъ тоже испугалась и тоже не понимала.
Все лицо Пелагеи Михайловны покосило на сторону, она глядла только однимъ глазомъ, слегка закатившимся, ротъ былъ скривленъ. Увидя Василька, Пелагея Михайловна зашевелила ртомъ, но вмсто словъ Василекъ услыхала какіе-то страшные ужасные гортанные звуки, которые можно было принять за шутку, если бы они были произнесены ребенкомъ.
По счастію, пришедшій Акимъ Акимовичъ, давно уже дожидавшійся Василька въ гостиной, чтобы по обыкновенію ссть за чай, — понялъ въ чемъ дло. Тотчасъ же на лошадяхъ Тюфякиныхъ онъ поскакалъ за докторомъ. Затмъ до полуночи прохлопотали вс около Пелагеи Михайловны. У нея сдлался ударъ…
Василекъ была настолько потрясена, что прежній арестъ ужь казался ей чуть не шуткой сравнительно съ теперешней бдой. Она даже не замтила присутствія въ дом, далеко за полночь, человка, который все-таки былъ для нея — дороже всего въ мір, т. е. Шепелева.
Около часу ночи, когда Квасовъ сидлъ у больной, а докторъ ухалъ, Шепелевъ, оставшись въ гостиной наедин съ Василькомъ, обратился къ ней съ вопросомъ, почему случился ударъ у Пелагеи Михайловны.
Василекъ отозвалась невдніемъ и внезапно догадалась пойти къ сестр. Спросить! Но тутъ только она вдругъ всплеснула руками и выговорила:
— A Настя-то? Гд-жъ Настя? Ея не было…
Она вспомнила, что Настя за все это время хлопотъ около тетки не появилась ни разу.
— Да и я хотлъ все спросить, воскликнулъ Шепелевъ. — какъ же въ этакое время, да не прійдти помочь.
Василекъ тотчасъ же ршила мысленно, что, стало быть, сестра лежитъ тоже безпомощно въ своей горниц. Она бросилась туда. Горница Насти была пуста. Только ящики комодовъ были выдвинуты, многое выброшено на полъ. Нкоторыхъ вещей, одного образа изъ кіота и маленькаго ларчика, гд были ея вещи, не было.
Черезъ четверть часа новой сумятицы въ дом, Василекъ и вс домочадцы убдились, что княжны Настасьи не было въ дом.
XV
И странно распорядилась судьба! Самое тяжелое время въ дом Тюфякиныхъ оказалось для Василька самымъ счастливымъ временемъ ея жизни.
Тетка была въ постели почти безъ движенія, докторъ не ручался за ея жизнь. Сестра бжала изъ дому, сама оговорила себя въ канцеляріи Гудовича и добилась того, что послдовала га ссыльнымъ братомъ.
Но за то здсь бывалъ теперь всякій день Шепелевъ. Вмст съ Василькомъ ухаживалъ онъ за больной, просиживалъ цлые часы около ея постели, проводилъ иногда цлые дни наедин съ Василькомъ. Видать ее сдлалось
Кончилось тмъ, что Шепелевъ разсказалъ Васильку всю свою исторію съ Маргаритой, начиная со встрчи въ овраг и поцлуя въ дом гадалки. Только объ одномъ умолчалъ онъ: о дерзкомъ свиданіи въ маскарад. Но Василекъ знала, что именно съ этого маскарада началась ихъ связь. И наивный юноша не подозрвалъ, какъ терзалъ онъ сердце бдной княжны. Онъ и не воображалъ, какъ тяжело было ей выслушивать всю эту исповдь, вс эти признанія. Но за эти дни взаимныя отношенія Шепелева и Василька измнились. Юноша посмотрлъ на некрасивую княжну совершенно иными глазами. Безконечная доброта ея закупила его, и княжна стала его первымъ другомъ. Василекъ по прежнему, но уже сознательно, не боясь своего чувства, любила его и на свой ладъ ревновала къ Маргарит. Ей казалось, что ея любовь и любовь этой женщины — совершенно два различныя чувства. Ей казалось, что та страсть, въ которой сознался Шепелевъ къ этой кокетк, ея бы не удовлетворила. Въ грезахъ своихъ о немъ когда-то, представляя себ, какъ онъ могъ бы полюбить ее, она никогда не думала и не могла даже предполагать возможности такого чувства, какое было у этого юноши къ красавиц иноземк. Она ревновала и ненавидла графиню только за т мученія, которыя претерпвалъ отъ нея юноша.
Василекъ теперь перестала смущаться Шепелева, была проще, искренне. Юноша, съ своей стороны, посл своей полной исповди обращался съ ней совершенно какъ бы съ сестрой. День за день Маргарита все боле и боле мучила его, а чистота души и безконечная доброта Василька все боле привлекали его. Кончилось тмъ, что, посл каждой бурной сцены съ Маргаритой, Шепелевъ безъ оглядки бжалъ въ домъ Тюфякиныхъ, къ единственному человку на земл, съ которымъ онъ могъ говорить откровенно обо всемъ.
Однажды, случайно убдившись, что есть что-то ужасное и отвратительное въ поведеніи Маргариты относительно стараго дда, Шепелевъ снова бросился къ другу. На этотъ разъ онъ былъ особенно блденъ и печаленъ, но сказать этому милому, чистому существу, что подозрваетъ онъ и на что способна та женщина, было совершенно невозможно.
— Что съ вами? приставала на этотъ разъ Василекъ.
Но Шепелевъ долго молчалъ и, наконецъ, отозвался.
— Даже и разсказать вамъ нельзя. Много было всего, но подобнаго, конечно, и ожидать было нельзя. Да, конечно, вамъ сказать нельзя. Но если это правда, если я не ошибаюсь, то кажется… Кажется, у меня все пройдетъ…
Шепелевъ сидлъ, опустивъ голову, глядлъ на полъ и не могъ видть, какъ измнилось лицо Василька. Она пристально смотрла на него, собиралась произнести два слова, и у нея не хватало духу.
— Да, тогда все пройдетъ, прошепталъ снова Шепелевъ.
— Что пройдетъ? еще тише, черезъ силу, выговорила, наконецъ Василекъ.
— Что? эта безумная страсть! Разв можно любить… Да нтъ, я и говорить вамъ не стану. Господи, если бы она была то, что вы! Если бы въ ней была хоть малая толика той ангельской души, какая въ васъ!
Шепелевъ смолкъ на минуту, потомъ вдругъ поднялъ голову, взглянулъ на Василька и выговорилъ внезапно:
— Скажите, любили-ли вы когда-нибудь?
— Что? едва слышно прошептала Василекъ и вся вспыхнула. И въ ту же минуту она подумала какъ всегда, что покраснвшее лицо ея особенно некрасиво. И отъ этой мысли она покраснла еще боле.