Петербургское действо
Шрифт:
Гости почти вс уже были въ столовой. Веселый хохотъ государя раздавался оттуда.
Гетманъ взглянулъ въ залу. Въ ней только одинъ полусонный камеръ-лакей поправлялъ свчи и стулья. Инструменты лежали на мстахъ, Гетманъ, какъ и другіе, зналъ, что государь посл ужина непремнно вернется къ своему пюпитру и будетъ снова играть, слдовательно, найдетъ записку, вспомнитъ и прочтетъ! И гетманъ, мняясь въ лиц, съ дрожью во всемъ тл, быстро двинулся въ залу; не помня себя, съ какимъ-то туманомъ передъ глазами, отъ котораго будто кружилось все, и будто потухали свчи, онъ приблизился къ пюпитру. Чрезъ мгновенье скомканная записка была въ его карман.
И записка эта въ боковомъ карман камзола гетмана жгла его въ продолженіе всего ужина. A что если хватится государь? Пошлютъ за запиской и ее не найдутъ! Государь такой человкъ, что способенъ, полушутя, приказать немедленно запереть двери, раздть, или просто обыскать всхъ! записка скомканная найдется въ его карман! И онъ будетъ въ Сибири!
«Нтъ! съмъ!» ршилъ гетманъ, но, однако, не успокоился. И будто въ ожиданіи этого рдкаго блюда онъ не только не лъ ничего, но сидлъ, тяжело переводя дыханіе и не смя ни разу взглянуть на Теплова. Онъ чувствовалъ, что тотъ не спускаетъ съ него взгляда и вопросительно впивается въ него глазами, но не отвчалъ… даже взглядомъ.
Черезъ часъ или полтора веселая, слегка захмлвшая, компанія расходилась и разъзжалась. Государь, довольно веселый, но сильно уставшій, послалъ Гудовича за своей скрипкой въ залу.
— A то и другую мн разобьетъ кто-нибудь! вымолвилъ онъ.
Гудовичъ лниво пошелъ въ залу, взялъ скрипку, вспомнилъ о записк взволнованной графини и, не видя ее на пюпитр, удивился. Онъ помнилъ хорошо, что государь не бралъ ея, уходя ужинать.
«Ну, и чертъ съ ней! подумалъ онъ. Маргариткины штуки! И чего она выходила, да еще, кажись, ревла. Вернулась съ распухлыми глазищами».
Еще черезъ часъ весь Ораніенбаумскій дворецъ спалъ безпробудно!
XXXIV
На утро Маргарита, проснувшись, вспомнила все случившееся наканун, и съ первыхъ минутъ пробужденія для нея начался день такой же тревожный.
Лотхенъ положительно нигд не было, она скрылась. Mapгарита знала ее давно, любила, врила ея честности, но тмъ не мене прежде всего бросилась къ тому комоду, гд лежали ея брилліанты и деньги. Все было цло. Затмъ она вспомнила о бумаг и, сдлавъ наскоро пакетъ, хотла переслать его государю, но ршила, что это невозможно, что надо дождаться свиданія и передать лично. Нсколько разъ спрашивала она, поднялся ли государь и можетъ-ли она его видть, но получала въ отвтъ, что государь спитъ.
Наконецъ, около двухъ часовъ дня, графин подали письмо. Она быстро распечатала его, пробжала глазами и опустила руки.
— Что! вымолвила она вслухъ сама себ. — Какъ! Лотхенъ! Что я съ ума схожу?!
И она снова пробжала письмо. Нтъ, это ей не чудится! Она не бредитъ! Это длинное нмецкое письмо, красиво написанное кмъ-то, подписано каракулями, изображающими «Лотхенъ». То, что говорится въ немъ, было бы нелпой шуткой, безсмыслицей и поэтому должно быть правдой. Содержаніе письма, которое подписала Лотхенъ каракулями, дйствительно, должно было изумить Маргариту.
Лотхенъ начинала съ того, что просила у графини, которую исвренно любила и любитъ по-прежнему, прощеніе. Смыслъ длиннаго письма былъ слдующій:
«Всякій самъ за себя, писала она. Вы старались для себя и достигли того величія, на которомъ отъ всей души желаю вамъ остаться. Я стремилась къ другому и тоже достигла
Маргарита такъ потерялась отъ этого письма, что не знала, что длать. Наконецъ, она расхохоталась и произнесла вслухъ:
— Ну, Лотхенъ, Этого я, признаюсь, отъ тебя не ожидала.
Дйствительно, Лотхенъ не лгала въ письм и въ эту минуту, когда Маргарита читала его, веселая нмка, „верченая“, какъ звалъ ее когда-то Іоаннъ Іоанновичъ, была у него въ отведенныхъ ей горницахъ и властвовала въ дом.
Іоаннъ Іоанновичъ посл невроятнаго приключенія на похоронахъ внука, выведя красиваго преображенца изъ шкафа внучки, ршилъ окончательно бросить мысль о „цыганк“. Онъ собирался уже снова не бывать въ ея дом, прекратить всякія сношенія, но съ этого же дня его стала преслдовать „верченая“, т. е. красивая нмка Лотхенъ. Она казалась куколкой около серьезной красоты Маргариты, но сама по себ была очень хорошенькая, а, главное, была непрерывно и неисчерпаемо весела и смшлива. Іоаннъ Іоанновичъ пересталъ здить къ внучк, но Лотхенъ начала здить къ нему, выдумывая всякія порученія отъ барыни.
И вскор старикъ догадался, въ чемъ заключается игра Лотхенъ. Іоаннъ Іоанновичъ не долго думалъ и ршился. Мало-ли у него перебывало „вольныхъ женокъ!“ Одной больше, что за важность! И кончилось все побгомъ Лотхенъ и перездомъ въ его домъ.
Часа въ четыре Маргарита добилась свиданія съ государемъ, и первыя слова ея были:,
— Я надюсь, что вы уже распорядились?
— На счетъ чего, графиня? отозвался государь быстро, такъ какъ спшилъ на парадъ голштянскаго войска.
Маргарита изумилась, напомнила о вчерашней записк и была несказанно поражена, узнавъ, что Петръ едоровичъ ея и не читалъ и не видалъ…
Маргарита тотчасъ же передала государю полученную наканун бумагу, и глазамъ своимъ не врила, когда государь, пробжавъ ее, разсмялся
— Ну, знаете, графиня, только на васъ разв я сердиться не стану. A слдовало бы и съ вами дня три не говорить!
— Я васъ не понимаю! воскликнула Маргарита.
И государь передалъ графин, что эти доносы, дйствительно, надоли ему. Все это вранье, клевета. Конечно, есть въ Петербург лица — вельможи и гвардейскіе офицеры, которые не любятъ его за симпатіи къ нмцамъ, но что отъ этого недовольства нсколькихъ лицъ до заговора — цлая пропасть.
— Я знаю, прибавилъ онъ, — что жена меня ненавидитъ и что она хитрая, лукавая, на все способная женщина. Она, конечно, готова была бы стать во глав заговора, чтобы даже убить меня. Но что же она можетъ сдлать одна? A приверженцевъ у нея нтъ. Одна семнадцатилтняя Дашкова, которая къ тому же: une t^ete f^el'ee!..
Маргарита почти насильно заставила государя отложить на время парадъ и вернуться въ кабинетъ. И тамъ впродолженіи часа на вс лады, чуть не умоляя его на колняхъ, горячо просила поврить всему и распорядиться.