Phantoms and friends

Rocky Raccoon

— Убийства прекратятся, — произнёс он с уверенностью, которую в тот момент вовсе не испытывал. На самом деле Роберт был готов собственноручно прикончить Голда. Да и не его одного, если быть до конца откровенным.

— Обещаешь? — несмотря на по-детски наивный вопрос, взор Доусон оставался предельно сосредоточенным, она будто физически ощупывала им собеседника.

Может, она его всё же подозревает? Или ей просто хочется, чтобы он её успокоил?

— Обещаю, — Роберт кивнул, заставив себя ободряюще улыбнуться. — Я понимаю, что сейчас тебе всё это каже…

Она

опять его перебила. И вновь абсолютно неожиданным для Чейза порывом: в очередной раз не позволяя Роберту выговориться, Габриэла рез­ко прижалась гу­бами к его губам, а её пальцы мертвой хваткой вцепились в его рубашку.

Габби целовала его от­ры­вис­то, судорожно, жар­ко. И этот поцелуй, спровоцированный вовсе не страстью, а лихорадочным отчаянием, то пытался утянуть их обоих в бездонную глухую бездну, то тут же подбрасывал вверх, даря мимолётную иллюзию эйфории.

— Скажи мне, что это не ты, — прошептала Габби, отстранившись от него всего лишь на секунду, а затем снова вовлекая Чейза в водоворот противоречивых ощущений.

— Это не я, — словно загипнотизированный, послушно выдохнул ей прямо в губы Роберт. — Не я.

В третьем по­целуе ини­ци­ати­ву перехватил уже сам Чейз, и он получился не­тороп­ли­вым, основательным и отчасти даже нежным. Габби позволила себе расслабиться, выпуская из своего захвата изрядно помявшуюся ткань его рубашки, и обвила руками шею мужчины, разрешая ему обнять себя крепче.

Возникшую хрупкую атмосферу спустя в считанные минуты бесцеремонно нарушили громкие голоса в коридоре: там явно кто-то спорил, и эти возмущённые выкрики, кроме всего прочего, сопровождались ещё и звуками возни с приглушённым грохотом.

— Это невыносимо! Где охрана?! — воскликнул высокий женский голос прямо под дверью палаты Доусон. — Прекратите немедленно! Вы не можете врываться ко всем подряд! Вы нарушаете поко…

— О, ещё как могу! Ведь на вашу помощь, как я понял, рассчитывать бесполезно.

Роберт, отчётливо фыркнув, покачал головой. В наглом тоне возмутителя порядка без труда угадывался столь знакомый им обоим ирландский акцент.

— Откуда в этом человеке столько энергии? — с тихим смешком поинтересовалась Габби, устраиваясь в объятьях Чейза удобнее. Теперь, когда Доусон поняла, что именно послужило причиной переполоха за пределами этой палаты, охватившее её мгновение назад напряжение отступило.

— Не имею ни малейшего представления.

Дверь, как и следовало ожидать, распахнулась, гулко ударившись о стену, и в комнату ввалился взъерошенный Джонс в криво застёгнутом белом халате поверх одежды. Похоже, изначально он планировал замаскироваться под врача и незаметно прошмыгнуть в палату Габби, но… видно, что-то пошло не так.

— Свершилось! — намеренно искажённым торжественным басом провозгласил он. — Неужели! Я вас нашёл! Да ещё в какой компрометирующей позе!

— Мистер Джонс, — за его плечом маячила та самая медсестра, что провожала Чейза до палаты Габби. — Немедленно! Вы меня слышите?! Немедленно вернитесь к се…

— Милая, да не визжи ты так. Я перекинусь

парой слов с голубками и сразу же — слышишь меня? — сразу же вернусь обратно. Не разводи панику.

— Пациентке уже пора отдыхать, — медсестра первым делом недовольно покосилась на Чейза, затем с раздражением уставилась на Джонса и, скривив губы, выплюнула: — От посетителей.

Роберт и Киллиан заговорщицки переглянулись. Похоже, они оба здорово её достали.

— Не переживай, прелесть моя. Доктор Чейз скоро уйдёт, — пропел Киллиан и, опустив глаза на прицепленный к карману украденного халата бейдж, добавил: — Да и… доктор… Браунинг задержится здесь совсем ненадолго.

Габби поперхнулась смешком и закашлялась.

Всё же умудрившись выпроводить сердитую медсестру за дверь, Джонс шагнул к кровати и с комфортом примостился на её краю по другую сторону от Доусон. Чейз же, наоборот, поднялся на ноги, чтобы прогуляться до стоявшего под окном столика.

— Надеюсь, халат ты просто стащил, а не огрел несчастного Браунинга по голове, чтобы раздеть его бездыханное тело, — с наигранной суровостью в тоне проронил Роберт, набирая в стакан воду из пузатого кувшина.

— Мне понравилось дразнить медсестричек, — понизив голос до полушёпота, доверительно сообщил Киллиан, будто бы это всё объясняло.

— Доиграешься ведь, — вздохнула Габби, с усталой усмешкой его разглядывая. — Эти самые медсестрички сдадут тебя Джульетт. И я совсем не удивлюсь, если она распорядится привязать тебя ремнями к койке.

Джонс беспечно отмахнулся.

— Я здесь по важному делу. Планировал застать в твоей палате Форда, — подождав, пока Габби допьёт поднесённую ей заботливым Чейзом воду, Киллиан продолжил: — Подозреваю, что до того, как слиться в жарких объятьях, вы обсуждали как раз то, что произошло в этом сраном санатории, и ту дичь, которая последовала дальше.

Чейз принял уже опустевший стакан обратно и, примостив его на прикроватную тумбочку, вопросительно уставился на Джонса.

— А под дичью ты подразумеваешь…

— Ну… то, как Форд уничтожил Бута на глазах у толпы зевак, например.

— Что случилось? — Габби тут же подобралась.

— Кажется, твой начальник давно приглядывался к этому придурку. И судя по тому, что я успел уловить перед тем, как нас с Лив оттуда выгнали, Сойер винит в случившемся именно Бута.

Чейз никак не прокомментировал услышанное, но удержаться от красноречивого взгляда, обращённого к Доусон, не смог.

— И в чём конкретно Сойер обвинял Августа? — спросила наконец Габби, какое-то время молча покусав губы.

— В том, что он водил дружбу с Кэссиди задолго до того, как тот объявился у нас.

Роберт подавился заготовленной репликой, когда Габриэла задумчиво уточнила:

— Речь шла о письмах?

— Ты знала! — воскликнул Джонс, обвиняюще нацеливая на девушку указательный палец.

— Знала. И это не то, о чём вам двоим следует беспокоиться, — подняв обе ладони вверх в примирительном жесте, успокаивающе произнесла Доусон. — Сойер, скорее всего, хоте…