Phantoms and friends
Шрифт:
Нил ошибся лишь в одном. Кумиром для Эммы являлся вовсе не Браунинг. Она загнала себя в строгие рамки, пытаясь во всём походить на Джульетт, но… к чему это в конечном счёте привело? Заигравшись, она разбила сердце Роберту. Возможно, этот роман так и закончился бы едва начавшись — их история любви и зарождалась-то не очень романтично. Всё могло ограничиться лишь одной случайной ночью, но Эмма всё же уцепилась за эти отношения. В первую очередь потому, что Роберт нравился тёте, которую она и так слишком часто подводила, и тогда Свон совсем не задумывалась
Нила в жизни племянницы Джульетт точно не одобрит. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Но ведь… это её — Эммы — жизнь, да? И это ей — Эмме — решать. А она… а она уже, кажется, всё для себя решила. Даже если последствия сыграют против неё. Она готова рискнуть.
В конце-то концов… это ведь всего лишь одно свидание. Что плохого может случиться?
Чейз
сейчас
Когда ему сказали, что она пришла в себя, Роберт растерялся. Он ждал этого последние часы, бесцельно шатаясь по больнице, пытаясь успокоить нервы и вливая в себя стакан за стаканом горькую коричневую жижу из кофейных автоматов, попадавшихся на пути. Ждал, но всё равно растерялся.
— Она хочет вас видеть, — медсестра, провожавшая его до палаты, мотнула головой в сторону двери и наградила Чейза красноречивым взглядом. — Но помните, что она всё ещё слаба, и посещен…
— Да, конечно, — неучтиво перебил её Роберт, кивнув.
Он обошёл стоявшую на пути недовольную медсестру, распахнул дверь и в нерешительности замер на пороге слабо освещённой палаты.
Габриэла была не одна. На стуле для посетителей обнаружился измотанный Форд. А раз он здесь, значит, основные мероприятия на болотах у «Прометея» уже завершены.
— Вас уже допросили? — без предисловий начал Форд, не дав Чейзу сориентироваться.
— Да, ваши люди уже беседовали со мной, — Роберт прокашлялся. — Дважды. Сейчас один из агентов, насколько мне известно, разговаривает с Джонсом. Снова.
— Я полагаю, он наконец-то вернулся в свою палату?
— Да. И, возможно, на этот раз он задержится в ней подольше. Если повезёт.
Чейз перевёл взор на не проронившую пока ни слова Габби. Она сидела, прислонившись к спинке кровати, её руки с перебинтованными ладонями лежали поверх одеяла, и даже на этом белоснежном фоне смуглая кожа Доусон выглядела неестественно бледной. Брови будто бы сердито выгнулись под стянувшей голову повязкой, а в торчавших из-под неё волосах можно было различить запекшуюся кровь. Свободные от бинтов участки тела покрывали бесчисленные кровоподтёки и ссадины, а лицо, искажённое лёгким ожогом, не отражало никаких эмоций.
Язык не поворачивался задать столь неуместный вопрос из разряда «как ты?», но Роберт понятия не имел, с чего начать диалог. Да ещё и в присутствии не сводящего с него полных подозрения глаз Форда…
— Расскажи, пожалуйста, что там происходило, — прежде чем Чейз успел хоть что-то ей сказать, Габби заговорила сама. И её голос звучал непривычно низко. Отчуждённо.
— Это плохая идея, Доусон, — прищёлкнул языком Форд, с неудовольствием
— Если уж ты молчишь, — она пожала плечами, — то пусть хоть кто-то поделится со мной информацией.
Хоть кто-то. Роберт усмехнулся. Так вот зачем она хотела его видеть.
— Я расскажу тебе всё, — продолжил Форд, устало закатив глаза. — Но сейчас тебе это ни к чему. Поговорим завтра, — он тряхнул рукой, сгоняя часы на запястье, и, посмотрев на циферблат, присвистнул. Затем сам себя поправил: — Сегодня. Но позже. После того, как ты отдохнёшь.
Он поднялся на ноги, уступая место по-прежнему топтавшемуся у двери Роберту.
— Это очень честно с твоей стороны, — невесело фыркнула в ответ Габби. — Вытянул из меня всё, что тебя интересовало, а сам теперь уходишь.
— Да, ухожу. У меня ещё куча дел.
— Я могла бы взя…
— Доусон, — голос Форда зазвучал на порядок строже. Габби вздохнула. — Ты лежишь здесь и ни во что не вмешиваешься. Ясно? С Голдом я разберусь. Сам.
— Есть, сэр.
Когда дверь за покинувшим палату агентом закрылась, Роберт пододвинул стул ближе к койке и, не сводя с Габриэлы внимательного взгляда, в него уселся. Несмотря на ворчание Форда, он был готов ответить на все её вопросы. И Габби это понимала. Иначе не позвала бы его. Наверное.
— Как ты понял, что Кэссиди в «Прометее»? — она опустила глаза на свои перебинтованные руки и пошевелила пальцами. — Как ты вообще о нём узнал?
— А я и не знал. Я доверился интуиции.
Габби недоверчиво на него покосилась. Стараясь не упускать деталей, Роберт поведал девушке всю цепочку собственных умозаключений и произошедших событий, которые и привели его сначала к колодцу, а после уже и к самому санаторию.
— Вы с Джонсом просто чокнулись.
— Мы не могли сидеть сложа руки.
Конечно, Роберт и не рассчитывал, что Габби тут же рассыплется в благодарностях. Да и с чего бы ей вообще благодарить его? Её спас Киллиан, не он. И всё же равнодушный тон Габриэлы Чейза смутил.
Завершив свой рассказ на том моменте, когда в «Прометей» нагрянули федералы во главе с разъярённым Фордом, Роберт откинулся на спинку стула.
— И что ты думаешь обо всём этом? — спросил он притихшую Габби. Затем, сообразив, что вопрос прозвучал несколько размыто, поспешно уточнил: — О связи Кэссиди с Хамбертом.
— Что я думаю? — Доусон криво усмехнулась. — Грэма подставили.
— Тот, кто похитил тебя?
— Почему бы и нет? Джефф имел доступ к участку шерифа. И, вероятнее всего, именно он подкинул мои фотографии в дом Грэма. У него был шанс это сделать. Потому что я понятия не имею, где мы успели побывать в промежуток времени между моим похищением и пожаром в подвале санатория. Я каталась беспомощной тушкой в его багажнике.
Наконец Роберт понял, что кроется за отстранёнными интонациями девушки и обманчиво безразличным выражением её лица. Габби злилась. Но на кого? На этого самого Джеффа? Или на саму себя?