Письма к Евгении или Предупреждение против предрассудков

Гольбах Поль-Анри Дитрих

Вы видите, сударыня, что, опорочивая наш разум, полагая его извращенным, наше духовенство само устраняет необходимость для нас религии, которая не может быть полезна или нужна нам, раз мы ее не понимаем. Более того, утверждая несостоятельность нашего разума, духовенство выносит и приговор божественной справедливости, так как выходит, что бог требует от нас явно невозможного, то есть требует, чтобы мы понимали то, чего мы понять не в состоянии. Одновременно священники изобличают и бессилие бога, вделавшего наш разум столь несовершенным; одним словом, унижая человека, они унижают и самого бога, когда лишают его якобы присущих ему свойств. Разве вы назовете добрым или справедливым отца, пославшего своих детей в неизвестное и опасное путешествие и не снабдившего их всем необходимым для того, чтобы они не сбились с пути, чтобы они могли избежать опасностей, с которыми постоянно будут сталкиваться? Разве станете вы утверждать, что этот отец достаточно

хорошо позаботился о благополучии своих детей, дав им неразборчивое и непонятное письменное наставление, которое они не в состоянии прочесть при слабом свете фонарика, данного им в дорогу?

Нам, конечно, не замедлят возразить, что развращенность разума и несовершенство умственных способностей человека - последствия грехопадения. Почему же, однако, человек согрешил? Как мог добрый бог допустить, чтобы его любимое творение, для которого он создал мир и от которого он ждал любви, оскорбляло его, не выполняя его воли, а тем самым утрачивало и затемняло полученный от того же бога разум? С другой же стороны, Адам, очевидно, обладал до грехопадения более совершенным разумом; почему же тогда этот разум не предотвратил его от грехопадения? Или, может быть, разум Адама был порочен уже до того как Адам навлек на себя гнев божий? Стало быть, его разум был порочен еще до того как совершил что-либо для развращения Адама?

Чтобы хоть как-нибудь оправдать странное поведение бога, чтобы не сделать его виновником греха и выручить его из смешного положения вдохновителя и одновременно участника преступления, направленного против самого же себя,- богословы изобрели существо, подчиненное божественному промыслу, и сделали его виновником всего происходящего в мире зла. Будучи не в состоянии примирить беспорядки, ареной которых постоянно оказывается вселенная, с волей всемогущего бога, исполненного благости,- блюстителя порядка, пекущегося о счастьи своих созданий,- богословы выдумали духа-разрушителя, духа зла, всячески изощряющегося в способах делать людей несчастными и препятствующего исполнению благих начертаний предвечного. Это зловредное и порочное существо назвали сатаной, дьяволом, злым духом; оно играет важную роль во всех религиях мира, основатели которых оказались не в силах объяснить происхождение добра и зла из одного и того же источника. При помощи этого воображаемого существа хотели устранить все затруднения, но при этом упустили из виду, что такой выдумкой свели на нет божественное всемогущество, что такая система оказалась построенной на вопиющих противоречиях и что, если людей заставляет грешить дьявол, то по всей справедливости он один и должен нести наказание.

Если бог - творец всего, то, стало быть, он создал и дьявола; если же этот злой дух опрокидывает все предначертания божества, значит этого хочет само божество, которое позволяет дьяволу вмешиваться в свои планы, либо не имеет достаточно силы, чтобы помешать ему творить зло. Если бы бог не пожелал, чтобы дьявол существовал, его бы и не было; бог мог бы его уничтожить единым словом или хотя бы перевоспитать его и искоренить в нем свойства, столь пагубные для нас и столь враждебные благим намерениям божьего промысла; однако, раз дьявол существует и творит зло, мы вынуждены заключить, что бог одобряет его деятельность и постоянное его вмешательство в божественные замыслы.

Итак, сударыня, изобретение дьявола ничему не помогло; оно внесло только еще большую путаницу. Однако, относя на счет дьявола все совершающееся в мире зло, мы не снимаем вины с бога, ибо все предполагаемое могущество дьявола заимствовано у бога же; а вы хорошо знаете, что, по христианскому учению, у дьявола гораздо | больше последователей, чем у самого бога; он то и дело совращает божьих слуг и побуждает их к возмущению и бунту против творца; и на зло богу он ведет их к погибели; на одного человека, оставшегося верным богу и заслужившего помилование, приходятся, как вам известно, миллионы перешедших под знамя сатаны, которые будут вместе с ним осуждены на вечные муки.

Каким же образом попал в опалу всемогущего сам сатана? Какими преступлениями заслужил он вечный гнев и проклятие своего творца? Христианская религия объясняет все это: мы узнаем, что первоначально дьявол был ангелом, то есть, чистым, порядочным духом, предназначенным к занятию видного поста при дворе царя небесного; как и всем прочим придворным, ему полагалось внимать велениям божества и вместе с ними наслаждаться неомрачаемым блаженством; но дьявола погубила гордыня; ослепленный тщеславием, он осмелился восстать на своего повелителя; он завлек в свое безумное предприятие и других, таких же непорочных, духов; за свою измену он был сброшен с неба, и его злополучные приверженцы разделили его участь; с тех пор ожесточенные по воле божьей, они упорствуют во зле, и их единственное занятие во вселенной - искушать человека, стремиться увеличить число божьих врагов и жертв его гнева.

При помощи этой басни богословы объясняют, каким образом грехопадение Адама было предопределено

всевышним еще до сотворения мира. Нужно думать, однако, что богу очень хотелось, чтобы человек согрешил, раз он заблаговременно все подготовил для этого греха! И действительно, именно дьявол, приняв облик змея, уговорил прародительницу рода человеческого ослушаться бога и склонить к сообщничеству мужа. Как бы там ни было, а все эти выдумки все-таки ничего не объясняют, потому что сам собой встает вопрос: как же бог допустил, чтобы в те времена, когда сатана еще был ангелом, был непорочен и пользовался божественными милостями, в нем зародилась гордость, честолюбие, возмущение против творца? Каким образом этот светлый дух оказался настолько ослепленным, что не постиг всего безумия своего поступка? Разве он не знал, что господин его всесилен? Кто же, в конце концов, искушал сатану? Каковы причины, навлекшие на него божий гнев, и почему бог именно его избрал в разрушители своих предначертаний, сделал своим противником? Если гордость - грех, если одна лишь мысль о бунте - самое тяжелое из всех преступлений, значит грех предшествовал греху, и Люцифер оскорбил бога, когда еще был в состоянии первозданной чистоты; между тем чистое, непорочное и угодное богу существо, обладающее всеми совершенствами, на какие только способно творение, должно бы быть недоступно ни гордости, ни честолюбию, ни безумию. То же самое мы должны сказать о нашем праотце, который, несмотря на мудрость, непорочность и познания, внушенные ему самим богом, не переставая грешил, соблазненный дьяволом.

Стало быть, так или иначе, а источником греха во всех случаях оказывается все-таки сам же бог; он соблазнил Люцифера еще до сотворения мира, чтобы он в свою очередь подверг искушению человека и оказался виновным в погибели всего человеческого рода. Можно подумать, что бог только затем и сотворил ангелов и человека, чтобы дать им возможность грешить.

Смехотворность такой системы очевидна; поэтому богословы сочли своим долгом изобрести другую, не менее абсурдную, догму, служащую всем религиям откровения основой, которая будто бы полностью оправдывает божественный промысл. Эта догма предполагает свободу воли человека, то есть свободу человека по собственному выбору делать добро или зло и соответственно руководить своей волей. Я предвижу, сударыня, что слова "свобода воли" приведут вас в трепет; вы, конечно, опасаетесь целой метафизической диссертации по этому вопросу. Успокойтесь, я горжусь тем, что сумел упростить этот вопрос и сделать его вполне понятным не только для вас, но и для гораздо менее просвещенных людей.

Сказать, что человек свободен, значит освободить его от власти высшего существа, признать, что бог не руководит его волей, значит - утверждать, что слабое создание может по собственному желанию восставать на своего создателя, расстраивать его планы, нарушать установленный им порядок, уничтожать плоды его трудов, огорчать и печалить бога, влиять на него, давать волю своим страстям и злобе. Легко понять, какая бездна бессмыслиц вытекает из этого принципа. Если бог - друг и блюститель порядка, все его творения должны поддерживать этот порядок; иначе пришлось бы признать, что божественная воля не в состоянии достичь поставленной ею цели. Если бог имеет какие-либо планы, они необходимо должны выполняться; если же человек в состоянии оскорбить бога, значит блаженство бога может зависеть от человека, и союз человека с сатаной - это сила, способная расстроить божественные замыслы. Одним словом, если человек свободен грешить или не грешить, бог перестает быть всемогущим.

Нам ответят, что бог может предоставить человеку свободу, не нанося никакого ущерба своей власти, что эта свобода - благодеяние, при помощи которого бог хочет дать человеку возможность заслужить его милости; но, с другой стороны, эта свобода дает человеку и возможность навлечь на себя гнев, оскорбить бога и тем самым обречь себя на бесконечные муки; отсюда я заключаю, что такая свобода - совсем не благодеяние и что она со всей очевидностью подрывает представление о божественной благости. Эта благость была бы более реальной, если бы люди были вынуждены всегда делать только угодное богу,- только то, что сообразно общему порядку и ведет к счастью. Если же люди, обладая свободой, творят нечто противное божеским намерениям, бог, могущий все предвидеть, должен был бы заранее знать, что люди будут злоупотреблять своей свободой; если же он знал, что они будут грешить, он должен был бы воспрепятствовать этому; если же он не помешал их дурным делам, значит он примирился со злом, которое люди в состоянии причинить; а если примирился - он не должен и не может оскорбляться; если же бог оскорбляется и наказывает людей за содеянное ими зло, значит он несправедливый и жестокий бог; если он допускает, чтобы люди устремлялись к своей погибели, он должен винить в этом самого себя, и он не вправе карать людей за злоупотребление свободой,- за то, что они поддались обману и соблазну, которые оказались на их пути по воле того же бога, пожелавшего их искусить, соблазнить и направить к злодеянию.