Письма к Евгении или Предупреждение против предрассудков
Шрифт:
Жрецы всех народов начинали с шарлатанства, фокусничества, прорицаний и колдовства. Мы видим такого рода людей у самых отсталых и диких народов; они всюду существуют вследствие невежества и доверчивости себе подобных. Этих людей считают высшими существами, одаренными сверхъестественными способностями, избранниками самих богов, потому что они делают вещи, выдаваемые и принимаемые за чудеса; невежды же легко видят чудесное во всем. Даже и у наиболее цивилизованных наций народ всегда остается самим собой; слишком часто даже и здравомыслящие люди в делах религии разделяют народные представления; таким образом, священники продолжают при всеобщем одобрении заниматься своим старинным ремеслом.
Не удивляйтесь же, сударыня, тому, что наши епископы и все простые священники занимаются магией или фокусничеством на глазах у людей, питающих слепое пристрастие к древним обычаям и привязанных к ним тем более, чем менее им понятно
Сударыня, вы меньше всего созданы для того, чтобы слишком долго обманываться насчет этих священных жонглеров; предоставьте им показывать свои хитроумные фокусы толпе; вы же должны, наконец, понять, что все их тайны,- не что иное, как бессмыслицы и глупости, которым они не могут дать никакого, хоть сколько-нибудь разумного объяснения; вы должны знать, что никакие жесты и никакие ритуалы не могут иметь значения для премудрого существа, которое именуют двигателем природы. Вы согласитесь, сударыня, что богу вряд ли могут польстить наивные церемонии и что всемогущий владыка мира, ни в чем не нуждающийся, чуждый гордыни и тщеславия, не может, наподобие земных государей, требовать соблюдения этикета или ставить свои милости в зависимость от лишенного всяческого смысла обряда. Вы можете отсюда заключить, что все эти чудодейственные ритуалы, полные, по уверению священников, глубоких тайн, к которым народ и сводит, по существу, всю религию,- не что иное, как ребячество, которому здравомыслящие люди должны подчиняться лишь для того, чтобы не оскорблять обычаев и не волновать слишком суеверных умов своих соотечественников.
Остаюсь и так далее.
ПИСЬМО СЕДЬМОЕ.
(О правилах благочестия; о молитвах и об умерщвлении плоти).
Теперь, сударыня, вы знаете, как надо относиться к таинствам и обрядам, перед которыми религия предписывает вам склоняться в молчании и благоговеть. В этом письме я хочу поговорить с вами об обрядах, от которых, по утверждению наших богословов, зависят благосклонность и милость бога. Священники изобрели для народа уйму безрассудных обычаев, вполне соответствующих ложным, зловещим, противоречивым и бессмысленным представлениям богооткровенных религий. Бог всегда изображался как человек, полный страстей, весьма неравнодушный к подаркам и лести, к различным выражениям преданности, или, вернее, как взбалмошный мелочный тиран, которого легко оскорбить, не оказав должных знаков уважения и пренебрегая этикетом, установленным, чтобы ублажать его тщеславие.
На основании этих столь мало приличествующих богу представлений была выдумана масса обрядов и обычаев - смехотворных, нелепых, неудобных и часто жестоких, - посредством которых считалось возможным заслужить милость или охладить гнев владыки вселенной. Отсюда все молитвы, приношения и жертвы. При этом забыли только, что всеблагой и всезнающий бог не нуждается в ходатаях; что бог, творец всего, не нуждается в том, чтобы ему подносили его же собственные произведения; что богу, сознающему свое могущество, не нужны ни лесть, ни раболепство, которые напоминали бы ему о его величии, власти и правах; что бог, господин всего сущего, не может требовать, чтобы ему дарили то, что ему и так принадлежит; что бог, не имеющий ни в чем нужды, ничего не выигрывает от таких даров; что его нельзя подкупить подарками или взятками; что он не может завидовать своим творениям в обладании теми благами, которыми он их сам же наградил.
Вопреки этим простым соображениям, религии всего земного шара содержат множество самых бессмысленных обрядов, посредством которых люди будто бы могут по своему желанию снискать божественные милости. Священники, всегда выдававшие себя за придворных, фаворитов, посредников и исполнителей воли небесного царя, догадались, какую выгоду они могут извлечь из человеческих заблуждений, а кстати - и из даров, приносимых божеству; поэтому они в собственных интересах стремились поддержать человека в его заблуждениях и даже,
Совершенно очевидно, что весь культ, все церемонии и ритуалы, установленные всеми религиями мира, основаны на принципах, заимствованных из придворного этикета земных властителей; каждая религия постаралась, как умела, сделать из своего бога владыку наиболее могущественного, страшного, деспотического и корыстного. Народы, завороженные этими слишком человеческими и унизительными понятиями, без рассуждений приняли всё изобретения духовенства, преподносимые им как наиболее надежные средства к достижению божьих милостей и отвращению божьего гнева. Священники всегда выполняли обряды, которые они придумывали по собственной религиозной системе и в своих собственных интересах; а невежда слепо шел за ними на поводу. Привычка сроднила его с обычаями, о которых он никогда не размышлял; традиции он превратил в долг, передаваемый из поколения в поколение, от отцов к детям.
Не успеет родиться ребенок, как его уже заставляют особым образом складывать ручонки и учат молиться; заставляют лепетать на его детском языке непонятные формулы, адресованные богу. Еще на руках кормилицы его приносят в храм, где его глаза приучаются к зрелищам, церемониям, таинствам, в которых он не сможет ничего понять даже и в зрелом возрасте. Если, когда он вырастет, его кто-нибудь спросит о мотивах его поведения или захочет узнать, почему отправление тех или иных обрядов он считает своим долгом, он сможет только ответить, что его с детства приучали чтить обычаи, которые, по-видимому, священны, раз они ему непонятны. Если кто-нибудь попробует разубедить и отучить его от этих нелепых привычек, он либо откажется слушать, либо рассердится на непрошенного просветителя, который осмеливается оспаривать представления, с детства укоренившиеся в его мозгу; всякий, кто пожелает вернуть его к здравому смыслу и будет осуждать бессмысленные закоренелые привычки, покажется этому человеку странным или безумным, и он оттолкнет его как безбожника и святотатца, потому что именно так его научили называть всякого, кто не придерживается той же традиции или не связывает таких же самых представлений с предметами, которых он в должной мере не изучил.
В какой бы ужас пришел каждый набожный христианин, если бы ему сказали, что всякая молитва бесполезна! Каково было бы его изумление, если бы ему доказали, основываясь на принципах его же религии, что заученные им с детства молитвы не только не угодны богу, а даже оскорбительны! Действительно, если бог все знает, ему совершенно не требуется напоминаний о нуждах его любимых созданий. Если бог - наш отец, исполненный нежности и доброты, неужели мы должны ежедневно просить его о хлебе насущном? Если этот всеблагой бог предвидит все нужды своих детей и знает их гораздо лучше, чем они сами, как может он требовать, чтобы ему докучали просьбами об удовлетворении этих нужд? Если бог неизменен и мудр, как может его же творение заставить изменить его божественное намерение? Если этот бог справедлив и благ, как можно его оскорблять просьбой не вводить нас в искушение?
Вы видите, сударыня, как мало христиан, отдающих себе отчет в том, что они говорят, произнося ежедневно молитву, которую якобы продиктовал им сам бог. Вы видите, что "Отче наш" содержит массу бессмыслиц и нелепых понятий, совершенно противоположных тем идеям, которые христианин должен иметь о своем боге. Если его спросить, зачем он без конца повторяет бессмысленные слова, над которыми никогда не задумывался, он сможет только ответить, что родители с детства учили его так складывать руки и повторять фразы, в которых он никогда ничего не понимал; он добавит, что в течение всей жизни священники уверяли его, будто это самая святая молитва, при помощи которой легче всего стать угодным небесному отцу.