Письма с войны
Шрифт:
– Генри, – удивилась брюнетка, – что ты делаешь?
– Рисую, – констатировал очевидное тот, поставив на зелёном листе большой красный крест. На листе появилась фигурка с желтыми волосами, зелёными глазами и широкой улыбкой. От неё, петляя и закручиваясь, к красному крестику потянулась пунктирная линия.
Реджина опустилась на колени рядом с ним и наклонилась, рассматривая рисунок:
– Что ты рисуешь?
Рядом с крестиком вырос большой косоватый квадрат с треугольником сверху, и появились ещё две фигуры. Женщина с короткими черными
– Карту! – взволнованно воскликнул он, подняв листы бумаги прежде, чем снова положить их на пол. На них вырастали деревья, появлялись дороги с машинами.
– Зачем, родной? – Реджина была совсем сбита с толку, глядя, как увлеченно рисует малыш.
– Чтоб Эмма могла вернуться домой! – он пожал плечами, и его детская, наивная уверенность отозвалась в брюнетке болью. Генри показал на ориентиры на листе, начиная с ближайшего к Эмме. – Она должна пройти по мосту, переплыть реку, пройти сквозь пещеру в горах, и тогда она нас найдёт.
Даша-следопыт научила её сына азам испанского так же, как когда-то в детстве её саму, и Реджина была рада этому. Но никогда еще она не ценила маленькую героиню мультфильма и её говорящую обезьянку сильнее, чем в этот момент.
Впервые за месяц Реджина искренне улыбнулась. Впервые улыбались не только её губы, но и глаза. Генри увлеченно рисовал. Для него всё было просто. Он был настолько логичен, и Реджина могла только похвалить его. Честно признаться, его простое решение привело Миллс в чувства, позволив ухватиться за него, напоминая, что, где бы Эмма ни была, главное, что она жива. Она знает это. И пускай, завтра Реджина снова будет выть от боли и отчаяния, но сегодня сын подарил ей надежду. Реджина легла рядом, опираясь на локти и, взяв мелок, легонько боднула Генри головой. Он улыбнулся, посмотрев на неё:
– Что мы еще нарисуем?
Глава 21
В день, когда Реджина вернулась на работу, сплетники Сторибрука неистовствовали. Была первая неделя февраля, и мэр вошла в ратушу с дипломатом в руках, уверенно цокая каблуками. Брюнетка взялась за городские дела так, будто вернулась из запланированного отпуска, проведенного где-нибудь на Кубе. Ни секретарше, ни членам совета не хватило смелости расспрашивать Миллс о причинах её отсутствия, они решились только спросить, как у неё дела, надеясь получить хоть какую-то информацию из первых рук. Но Реджина и раньше никогда не распространялась о своей жизни, и на этот раз любопытствующим пришлось удовольствоваться вежливыми ответами вроде: «Прекрасно, дорогая» и «Хорошо, а у вас?»
Мэр вернулась в свой кабинет, и не прошло и нескольких дней, как горы папок и файлов, скопившиеся за месяц, исчезли. Мэр Реджина Миллс вернулась и снова заставила всех считаться с собой. Что бы ни случилось, Реджина, явно решила забыться, с головой погрузившись в работу, и видеть в ней холодного и властного политика было страшно.
Весь город только об этом и говорил. Что случилось? Где была Реджина? Какая вожжа попала ей под хвост?
Горожане предполагали, что у Реджины был отпуск, который она решила провести дома. Может быть, Миллс просто устала от бесконечной напряженной работы и решила взять немножко («множко», как говорил член совета Джеймс) отгулов, чтоб предотвратить нервный срыв. В конце концов, многие политики и другие публичные люди
Эмма возвращается насовсем, говорили некоторые, особо оптимистичные сторибрукцы во главе с Мэри-Маргарет.
– Она возвращается, и они с Реджиной и Генри заживут одной семьёй. Как романтично! – мечтательно вздыхала учительница, сидя в кафе.
– Смеёшься? – грубо проворчал Лерой. – Ты видела нашего мэра в последнее время? Она же месяц просидела в особняке взаперти. Знаете, что это значит? – Лерой, неприятно скрипнув горлом, провёл большим пальцем по шее. – Сестрёнка больше не вернётся.
– Лерой! – возмутилась Мэри-Маргарет.
– Хватит, ребята, – вклинилась в разговор Руби, вытиравшая стойку. Она сердито посмотрела на парочку сплетников.
Мэри-Маргарет покраснев, опустила голову, но Лерой только фыркнул и наклонился к Лукас, опираясь на стойку:
– Ты что-нибудь знаешь?
– Я знаю столько же, сколько и вы, – Руби скрестила руки на груди, – а если б и знала что-то, в любом случае, это не ваше дело.
Лерой взял свой хашбраун и кофе и, ворча, отошел от стойки, Мэри-Маргарет сменила тему, но Руби почти не слушала её, погруженная в собственные мысли и предположения. У официантки вообще была хорошая интуиция. Когда Генри потерялся в лесу, именно она нашла его, и сейчас девушку грызла тревога, больно было думать, что Реджина из хорошей подруги вновь превратилась в холодного мэра. Еще больнее было бояться, что причиной этому стала очередная потеря в жизни брюнетки. Хотя по возрасту Руби была ближе к Эмме, но, живя в Сторибруке, она знала историю жизни Реджины в подробностях, знала, что добрая и весёлая девчонка из школьной группы поддержки кардинально изменилась после смерти родителей.
Руби, Тина и Кэтрин, конечно, не могли удержаться и обсуждали сложившуюся ситуацию. Реджина – их друг, в конце концов. И когда Реджина, наконец, ответила на их звонки, беспокойство женщин нисколько не уменьшилось.
– Я ценю ваше постоянное беспокойство, – сказала брюнетка, – но этот город остро нуждается в моём внимании, и я не могу попусту тратить время и силы.
Это был самый вежливый способ сказать: «Оставьте меня в покое, черт подери». И он неприятно удивил подруг. Реджина вежливо отвечала на все звонки и электронные письма, но и только. И каждый раз, когда Кэтрин пыталась зайти к ней в офис, секретарша мэра извинялась и говорила, что Реджина никого не принимает.
Даже день рождения брюнетки не стал поводом для встречи. Реджина сказала, что не будет праздновать, ведь это всего лишь еще один год, ещё одна цифра. Но тонкий слух Руби уловил в её тоне скрытую тоску и боль одиночества.
Тина и Руби не хотели давить на мэра и были готовы дать ей время, но Кэтрин через месяц решила, что с неё хватит. Однажды она уже дала подруге время и потеряла её на пятнадцать лет. Она не собирается повторять старых ошибок.
И хотя это было рискованно, одним особенно промозглым мартовским вечером женщины пришли к особняку мэра, вооружившись бутылками и ведёрком карамельного мороженного и прихватив с собой Грэма, на всякий случай. Кэтрин решила, что, если Реджина не выйдет из дома сама, им понадобится помощь шерифа.