Письма с войны
Шрифт:
Прекращай расти, как-то сказала Эмма. Никогда ещё Миллс не была сильнее согласна с ней.
Взяв сына и его друзей на руки, Реджина пошла наверх. Пора.
– Мамочка? – Генри вопросительно посмотрел на неё, когда Реджина осторожно опустила его на кровать в своей спальне.
– У меня для тебя кое-что есть, – брюнетка подошла к шкафу, в который спрятала сумку с вещами
Тридцать два дня назад она не смогла разобрать вещи. И даже сейчас сумка лежала нетронутая на дне её шкафа. Голова Рекса выглядывала наружу. Генри привил ей эту привычку, утверждая, что игрушкам нужно дышать. К счастью, ей не нужно ворошить вещи, чтоб достать Рекса. Реджина отвернулась и вздрогнула, задев мизинцем пачку фотографий. Сжав мягкий плюш в пальцах, она спрятала игрушку за спиной и повернулась к Генри.
– Что там? – взволнованно спросил малыш, вытягивая голову, чтоб разглядеть, что мама прячет от него.
Она нежно улыбнулась и присела рядом с сыном, протянув ему игрушку. Генри онемел от счастья и смотрел на дракона, открыв рот, сердце Реджины болезненно сжалось, пропустив удар. Малыш схватил старого друга и прижал к груди так крепко, что набивка, пожалуй, могла вылезти наружу.
– Рекс дома! – Генри вскочил на ноги и начал прыгать. – Рекс дома!
Он смеялся, обнимая Рекса. Остальные игрушки были позабыты и лежали на кровати, покачиваясь в такт прыжкам мальчика. Внезапно вспомнив о других членах драконьей семьи, Генри плюхнулся на попу и, взяв игрушки на руки, крепко обнял всех троих, закрыв глаза и радостно улыбаясь в блаженном неведении.
– Смотри, это Миссис Рекс, – он представил жену вернувшемуся домой отцу семейства, – она скучала по тебе.
Драконы обнялись, потом Рекси втиснулся между ними, говоря тоненьким голоском Генри:
– Моя очередь. Моя очередь!
Раздались звуки поцелуев, когда счастливый Генри снова заставил Рексов обняться. Реджина легла набок и вытянулась, держа Миссис Рекс, пока Рекс-старший разговаривал с сыном, сидя у Генри на руках.
– Папочка, вам с Эммой было весело?
Понизив голос, Генри ответил:
– Да, нам было очень весело, сынок.
Генри посмотрел на мать, озадаченно склонив голову на бок:
– А Эмма с нами поиграет?
Нужно завершить начатое, раз её умница понял, что если Рекс дома, то и Эмма должна быть с ним. Реджина на секунду отвела взгляд и села, отложив игрушку:
– Солнышко, мне нужно тебе что-то сказать.
– Ладно, - он продолжал играть, теперь игрушки прыгали по кровати. Иногда он подымал голову, чтоб показать Реджине, что слушает её.
Глубоко вздохнув, Реджина села по-турецки и потянулась к Генри. Он отложил игрушки и, забравшись к ней на колени,
Она еще может отступить, подумала Реджина. Она может не говорить ему. Не сейчас. Сейчас он такой счастливый. Но Генри любил Эмму так же сильно, как она. Любит. Тяжело вздохнув, брюнетка прижалась лбом ко лбу сына:
– Золотко, Эмма… Не Эмма привезла Рекса.
– А как же он пришел домой?
Реджина, не удержавшись, посмотрела на шкаф, в котором лежала сумка Эммы. Если спрятать её подальше, всё будет, как раньше. Когда она ждала писем, ненавидя каждый день ожидания. Теперь Реджина отчаянно хочет ждать их снова. Но писем больше не будет.
Миллс резко вздохнула, к глазам снова подступили слёзы, но она заставила себя успокоиться.
– Солнышко, – робко начала она. Такой нерешительной и хрупкой Генри никогда её не видел, – детка, Эмма не вернулась.
– Почему? – у Генри задрожали губы, а глаза расширились, застывая в тревоге. – Она, что, нас больше не любит?
– Конечно же она нас любит, – быстро заверила Реджина, нежно вытирая скопившуюся в глазах ребенка влагу. Покачав головой, она обняла его. По щеке уже второй раз покатилась слеза. – Эмма… она…
В плену. Её оставили умирать. Хуже.
Понадобилось полминуты, чтоб подобрать понятное четырёхлетнему ребенку слово:
– Потерялась.
– Потерялась? – переспросил он.
Реджина кивнула:
– Она не знает, где дом.
– Она может приехать, – с надеждой предложил Генри.
Реджина мягко улыбнулась, целуя его в лоб:
– Это не просто, родной. Она… она не помнит, где мы живём.
Мальчик озадаченно сморщился. Конечно же, ему, живущему в Сторибруке, где все улицы, так или иначе, вели на Мэйн-стрит, и где все друг друга знали, непонятно было, как можно «потеряться». Сам он потерялся только однажды, когда заблудился в лесу. Но ему было всего два, и Реджина даже не была уверена, что он помнит тот случай.
Вдруг Генри вскочил в спешке, стукнув маму костлявой коленкой по бедру, и выбежал из комнаты, оставив Реджину на кровати с драконами.
Миллс растерянно посмотрела сыну вслед. Честно говоря, она ожидала слёз и истерики. Такой была его реакция всякий раз, когда солдат уезжал от них. Удивление немного отвлекло её от собственных мук, и Реджина пошла следом за Генри, ориентируясь на шум и топот. Мальчик обнаружился в своей комнате. Плюхнувшись на живот, он лежал перед большим набором цветной бумаги и пеналом, полным карандашей, мелков и фломастеров.