Пламя над бездной (другой перевод)

Виндж Вернор Стефан

Продолжая говорить, Амди осторожно пятился от стены. Боли он не испытывал, но тревога пересилила любопытство. Он почувствовал, как волоконца медленно выскальзывают из его головы.

– Я же тебе сказал, нельзя нам играть с этой штукой. Она грязная. Хорошо еще, что не воняет! – Джефри выскочил из гамака, прошагал через рубку и включил свет. Носовой элемент Амди потерял равновесие и шарахнулся от грибка. Что-то щелкнуло, и резкая боль обожгла губу.

– Ух ты, какая она большая стала! – Потом, услышав свист боли от Амди: – Ты в порядке?

Амди отступил:

– Думаю, да.

Кончик последнего волоконца

застрял у него в губе. Жегся он слабее, чем крапива, на которую Амди не повезло напороться пару дней назад. Амдиджефри осмотрели рану. То, что осталось от дымчатого шипа, выглядело твердым и хрупким. Джефри проворно вытащил его. Затем двое обернулись и уставились на стенный нарост.

– Не-е, она реально расползается. Похоже, что стенку проела.

Амди коснулся кровоточащей ранки на морде:

– Ага. Я теперь понимаю, почему твои предки тебе говорили держаться от нее подальше.

– Может, попросим Стального Владыку ее соскрести?

Двое полчаса ползали за стенными занавесями и обивкой. Серая масса расползалась повсюду, но так вольготно ей было лишь в одном месте. Амдиджефри вернулись на нее поглазеть и даже потыкали сложенными в трубочки предметами одежды. Носами и пальцами, однако, рисковать никто больше не хотел.

В тот день только и оставалось, что глазеть на плесень. «Внеполосный-II» на связь так и не вышел.

На следующий день жара вернулась.

Прошло еще двое суток. От Равны по-прежнему ни слова.

Стальной Владыка мерной поступью обходил стены замка на Холме Звездолета. Стояла середина ночи, солнце зависло примерно в пятнадцати градусах над северным горизонтом. Шерсть была мокрой от пота; лето выдалось самое жаркое за декаду. Суховей дул тридцатые сутки подряд. Желанным отдохновением от холодов севера эта жара быть перестала. На полях лютовала засуха. Во фьордах вспыхивали пожары, к северу и югу от замка поднимался коричневатый дым. Сперва красный оттенок его был даже занятен: какое-то разнообразие на фоне бескрайней синевы или белесых морских туманов. Но лишь поначалу. Когда загорелся восток Ручейной Лощины, все небо заалело. Целый день с небес сыпался пепел и воняло паленым, перебивая все запахи. Некоторые утверждали, что воздух теперь хуже, чем в грязных трущобах южных городов.

Дежурившие на стене гвардейцы отступили, пропуская их. И не только из почтения или страха перед Стальным. Они все еще не привыкли к элементам в мантиях, а Шрекова легенда их не слишком успокоила. Стального Владыку сопровождал синглет – в цветах Владыки. Существо не издавало мыслешума и двигалось невероятно близко к своему повелителю.

Стальной сказал синглету:

– Размеренность в работе – залог успеха. Я помню, как ты меня этому учил.

«Сталью во мне вырез'aл».

Элемент искоса посмотрел на него:

– Как мне помнится, я говорил, что залог успеха – способность изменять график работы и приспосабливаться.

Слова произнесены безукоризненно чисто. Синглеты иногда умели внятно говорить, но даже самые способные бессильны были поддерживать осмысленный разговор. Шрек без труда убедил солдат, что наука Шкуродера позволила создать расу сверхстай и элементы в мантиях индивидуально так же умны, как целая стая. Хорошее прикрытие для их реального дела. Внушает почтение и маскирует истину.

Элемент подошел еще ближе. Так близко

к Стальному еще никто не бывал, не считая моментов убийства, изнасилования или избиения. Помимо воли Стальной закусил губы и растянулся вокруг источника опасности. Да, синглет в мантии чем-то напоминал труп: мыслезвуков вообще слышно не было. Стальной стиснул челюсти и произнес:

– Да. Истинный гений побеждает, даже если все графики летят в мусорку.

Он отвернулся от элемента Шкуродера и оглядел южный горизонт в красном зареве.

– Каковы свежайшие прогнозы срока прибытия Древорезчицы?

– Ее лагерь пока в пяти днях пути к юго-востоку.

– Проклятая дура! Трудно поверить, что она тебя родила. Проныра ей так все облегчил; ее войска с игрушечными пушками уже десятидневку назад должны были подойти сюда…

– И угодить на бойню. По графику.

– Да! Задолго до прибытия наших дружков с неба. Вместо этого она плетется вглубь страны и потом валяет там дурака.

Элемент Шкуродера пожал плечами под темной мантией. Стальной знал, что радиомантия так же тяжела, как выглядит. Его радовало, что другой вынужден платить столь тяжкую цену за свое всеведение. Подумать только, в такую жару закутать все элементы до мембран. Он легко мог себе представить, как скверно Шкуродеру… а в помещении – унюхать.

Они миновали одну из пушек. Многослойный ствол металлически сверкал. Орудие било втрое дальше жалких поделок Древорезчицы. Пока та возилась с Данником, полагаясь на интуицию человеческого детеныша, Стальной получал прямые и ясные указания от Равны с дружками. Сперва он испугался их размаха, сочтя Гостей могущественными настолько, чтобы с ними ничего нельзя было поделать. Сейчас… чем больше он узнавал о Равне и остальных, тем явственней понимал их уязвимость. Они не умели ставить на себе эксперименты, самосовершенствоваться. Негибкие, косные тупицы. Иногда они проявляли примитивную хитрость – например, Равна уходила от вопросов, касающихся того, что им в действительности нужно на корабле, – но за всеми сообщениями (и приложениями для человеческого щенка) читалось отчаяние.

Еще несколько дней назад все шло как по маслу. Отойдя от пушкаря на приличное расстояние, Стальной сказал элементу Шкуродера:

– А от наших «спасателей», как и прежде, ни слуху ни духу.

– Именно. – Еще одно отклонение от графика, притом важное и неподконтрольное. – Равна пропустила четыре сеанса. Два моих элемента сейчас вместе с Амдиджефри. – Синглет указал мордой в сторону купола внутренней твердыни. Жест получился ужасно неуклюжим – без участия других морд и глаз язык тела сильно оскудевал. «Мы просто не приспособлены действовать поэлементно». – Через несколько минут звездники пропустят и пятый. Дети уже в отчаянии, знаешь ли.

Голос элемента звучал сочувственно. Стальной Владыка почти бессознательно раздался в стороны, подальше от него. Стальной помнил этот тон с ранних версий своей личности. И еще он помнил, что за ним следовало – ножи и смерть.

– Тиратект, я хочу, чтоб они были счастливы. Мы исходим из предположения, что связь рано или поздно возобновится. Тогда они нам понадобятся. – Стальной оскалился на синглета шестью парами челюстей. – И чтоб без твоих старых фокусов!

Элемент едва заметно вздрогнул: это движение Стальному душу согрело больше, чем ползание на животе десятка тысяч других.