Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Ночной кошмар оживает наяву.
— Сука, — хриплый голос врезается в горло как колючая проволока. — Так и просишься на член.
— Нет, — судорожно выдыхаю. — Не надо.
Бряцает пряжка ремня.
Сглатываю. Отлично понимаю, что мне обещает этот звенящий звук. Начинаю вырываться с новой силой, обретаю второе дыхание. Пытаюсь перевернуться, извернуться, хоть слегка изменить невыгодное положение. Пробую освободиться.
Шорох ткани.
Огромный член прижимается к лону. По телу разливается
Я цепенею.
Опять.
Битва проиграна.
Но не война.
Не война.
Я хочу убедить саму себя.
Надежда есть.
Даже здесь.
За вратами ада.
— Привыкай, — холодно бросает фон Вейганд.
Продолжает брать меня.
Грубо. Жестко.
Пальцами.
Больше боли.
Больше.
С каждым движением.
Его член становится все тверже.
— Я растяну твою тугую задницу, — жарко шепчет на ухо фон Вейганд. — Растрахаю. Я буду брать тебя только так.
— Пожалуйста, — бормочу одними губами. — Нет.
— А ты мне поможешь, — продолжает с насмешкой. — Будешь разрабатывать свое самое ценное отверстие.
— Что…
— Это достаточно просто.
— Я…
— Разминаешь пальцами, — намеренно усиливает давление и ритм, заставляя заскулить. — А потом вводишь пробку.
— П-пробку? — сдавленно всхлипываю.
— Анальную пробку, — уточняет издевательски.
Медленно и методично имеет меня.
В задницу.
В голову.
— Ты не… ты н-не серьезно? — спрашиваю сбивчиво.
— Тебе понравится, — произносит елейным тоном. — Тут главное распробовать.
— Нет, — бормочу лихорадочно. — Я не стану этого делать.
— Ты сделаешь все, — обещает холодно. — Будешь ползать на коленях и умолять, чтобы я вогнал в твой зад поглубже.
— Нет, нет, — повторяю как заведенная. — Никогда.
Фон Вейганд проводит языком по следам, которые оставили его зубы, слизывает вновь проступившую кровь.
— Валяй, — его выдох в мою макушку будто выстрел в упор. — Только помни. За любую твою ошибку расплатится кто-нибудь другой.
— Кто? — роняю, с трудом разлепив губы.
— Кто угодно.
— Я не…
— Кто тебе особенно дорог?
Тишина.
Тошнота подкатывает к горлу.
Хлюпающие звуки. Гадкие. Мерзкие. Отвратные. Пробуждающие гадливость, прошибающие до липкого, холодного пота.
Во что превратились наши отношения?
Мне жутко.
— Ты все сводишь к сексу, — говорю я. — Не знаю, что хуже: заталкивать анальную пробку в задницу или угрожать расправой моим близким людям. Это низко. Грязно. И это… это не твой уровень.
— Точно, — соглашается он.
И прижимается плотнее, трется о лоно возбужденным членом, не прекращает брать мое
— Это твой уровень, — холодно произносит фон Вейганд. — Моя подстилка. Бл*дь в ожидании х*я.
Нет. Не могу поверить, что он и правда такое говорит. Не могу.
Дергаюсь как ошпаренная.
Я не спасаю положение.
Я усугубляю.
Не вырываюсь, не освобождаюсь даже на миллиметр. Закапываю себя глубже. Прильнув плотнее к горячему твердому члену. Я будто сама насаживаюсь на нож. Нанизываю лоно на раскаленную сталь.
— Нет, — всхлипываю.
— Да, — бросает ядовито.
Он не проникает в меня. Не пользуется тем, что так безрассудно и щедро предложено. Не наваливается сверху, не вгоняет член до упора.
Он отстраняется. Но пальцы не убирает.
— Я не… — пытаюсь заговорить.
— Ты течешь.
Этот вердикт будто обдает льдом.
Замираю. Замолкаю. Застываю.
Нужно дыхание на ответ.
Но дыхания не хватает.
Дыхания нет.
— Голодная п*зда, — насмешливо заключает фон Вейганд. — Ты жаждешь жесткого траха.
— Нет! — восклицаю запальчиво, рефлекторно дергаюсь, умоляю: — Прекрати, пожалуйста. Прошу тебя. Хватит уже. Остановись.
Он толкается вперед. Грубо. Мощно. Вдавливает в постель. Вминает. Дает ощутить свой жаркий напор сполна. Везде и сразу.
— Ты такая мокрая, — его горячий шепот ласкает яремную вену. — Я решил, ты обмочилась от страха. Но нет, ты просто очень скучала.
Его пальцы таранят без жалости.
Резко. Жестко.
Вынуждают стонать и кричать.
Вынуждают наплевать на гордость.
Я уже не знаю чего здесь больше.
Ужаса. Боли. Желания.
Низ живота обжигает судорога.
— Давай, скажи, что ты меня не хочешь, — с издевкой заявляет фон Вейганд.
Голодная дрожь.
Капли пота по голой спине.
Так близко.
И так далеко.
Пульс в пульс.
Тело в тело.
Плавится мозг.
— Хочу, — шепчу надтреснутым голосом, утыкаюсь лбом в смятые простыни. — Хочу, чтобы ты перерезал мне горло.
Всего один миг.
Еще.
И еще один.
Пауза кажется бесконечной.
А потом я кричу.
Бешено.
Дико.
Он насилует меня. Пальцами. Резче. Жестче. Почти раздирает на части. Там. Сзади. Ловит свой извращенный кайф. Упивается моментом.
Возбужденный член плотно прижат к лону.
Мы кажемся одним целым.
Только со стороны.
— Прирежь, — кусаю и без того искусанные губы. — Прирежь меня.
— Закрой рот, — рычит, опаляя тяжелым дыханием. — Тварь.
— Убей, — выдаю истерично. — Ну же, чего ты ждешь?