Плохие девочки не плачут. Книга 3

Ангелос Валерия

— Точно, — заключает сладко. — На вид невинная девочка, а в реальности любой шлюхе фору дашь.

По ту сторону от нас бурлит вода, и я совсем не против нырнуть туда, смыть всю эту грязь, очиститься раз и навсегда. Однако легкого избавления не предвидится.

Фон Вейганд тащит меня за собой.

В самое пекло.

Точнее — в нашу комнату.

Хотя разве это не одно и то же, когда он такой?

Холодный. Жестокий. Чужой.

Я закрываю глаза. Плотно смежаю веки.

Загадываю желание.

Я пробую представить, будто я не здесь. Будто я не я.

Я легенда.

По-настоящему — меня никогда не было.

Я просто порождение больного воображения.

Вырванная страница из несуществующей книги. Череда ненаписанных строк. Так и невыученный до конца урок.

Я открываю глаза. А мир вокруг не меняется.

Будь проклята надежда.

Глупая. Наивная. Дурацкая.

Чудес не бывает. Чудеса не случаются.

Не здесь. Не в этой реальности.

Я оглядываюсь по сторонам. Тут так красиво, что жутко. Роскошь ослепляет. Повсюду зеркала. Но в каждом из них отражается только моя тень.

Царство контраста.

Черное и белое.

Везде.

Не яхта.

Королевский дворец.

Серебро. Белый оникс. Стекло. Хром. Хрусталь. Светло-серый мрамор. Сверкающая лакированная поверхность. Сочетание красного дерева и глянцевых темных дубовых панелей.

Огромная лестница соединяет палубы.

Все выше и выше.

В небо.

Пространство расширяется. Поглощает. Сильно и властно. Подчиняет. Не оставляет выбора.

Я теряюсь здесь.

Я никто.

Надеюсь, не слишком заметно?

Фон Вейганд заталкивает меня в отведенные нам апартаменты, закрывает дверь, защелкивает замок. Снимает пиджак, бросает на ближайший стул. Проходит дальше, избавляется от галстука и рубашки. Сбрасывает обувь. Укладывается на кровать, вытягивается на спине во весь рост.

— Что за платье ты надела? — спрашивает он.

— Тебе не нравится?

— Похоронное.

Нервно веду плечами, невольно разглядываю себя, поправляю наряд, начинаю сомневаться в правильности собственного выбора, но вслух стараюсь прозвучать уверенно:

— Маленькое черное платье, — улыбаюсь. — Это классика.

— Это скука, — бросает небрежно.

Хлопает ладонью по кровати. Несколько раз. Выразительно.

Хочет, что я подошла? Приглашает прилечь рядом? Или по чистой случайности так вышло? Просто руку положил? Просто совпало?

Я застываю в нерешительности.

— Чего ты ждешь? — холодно интересуется фон Вейганд. — Будешь до вечера у двери стоять?

— Нет, — обиженно роняю в ответ, однако не делаю ни единого шага вперед.

— Я не стану тебя трахать, — медлит и с издевкой прибавляет: — Сейчас.

Хмыкаю.

Как

будто меня это пугает.

Пугает, если честно. До дрожи. До морозных колючек под кожей. Прошибает аж до липкой испарины. Пронизывает льдистым мороком насквозь.

Я делаю шаг. Шаг за шагом. Не спешу. Однако я готова сделать для него сколько угодно шагов. Первых и последних. Хоть по лезвию ножа. Хоть по битому стеклу.

Приближаюсь к кровати вплотную, присаживаюсь на самый край, начинаю снимать туфли.

Поразительный контраст. Белое покрывало и мое чёрное платье. Может, и правда не лучший выбор наряда, но выглядит красиво. Никаких вырезов. Все очень скромно. Под горло. Длинный рукав. И общая длина чуть ниже колена. Фигура скрыта.

Кажется, лишние килограммы давно меня покинули, потому что ткань ничего не обтягивает, болтается будто на вешалке.

Я осторожно укладываюсь на постель, внимательно изучаю зеркальный потолок. Я стараюсь отвлечь себя от мыслей. Вообще.

Мои глаза погасли. Зато мои бриллианты горят. Даже ярче чем прежде. В ушах. На груди. На запястьях. На пальцах.

Я чувствую себя зияющей бездной.

Фон Вейганд не двигается. Молчит. Вообще, никак на меня не реагирует.

Только теперь замечаю, как сильно он загорел. Интересно, где? Неужели на острове лорда Мортона такая хорошая погода? Это между Мальдивами и Бали? Разве там сейчас не идут проливные дожди?

— Тебе не терпится, — издевательский смешок.

— Что? — вздрагиваю.

— На член.

— С чего ты взял?

— Глаза голодные.

Мои внутренности обдаёт кипяток.

— Ничего подобного, — говорю я.

Отворачиваюсь от него, ложусь на бок, подтягиваю колени к груди, тут же суетливо отдёргиваю задравшееся платье.

Черт раздери. Он прав. Как всегда. Он прав на все сто. Я только и делаю, что представляю, как его тело накрывает мое.

И все же… это ведь ничего не значит. Совсем ничего. Ровным счетом.

Я не хочу, чтобы он меня трахал. Хочу, чтобы любил.

Мы опять близко. На расстоянии считанных миллиметров. И опять далеко.

Между нами горящая пропасть. Между нами разлом.

Но тяжелая рука опускается на мою талию — и тело отзывается в момент. Откликается точно музыкальный инструмент. Под этими жестокими пальцами оживает даже то, что давно мертво.

Выгибаюсь. Это рефлекс. Вжимаюсь своими бедрами в его. Ощущаю, как сильно он жаждет меня. И плевать на все чудовищные слова. На угрозы. На проклятия.

— Тебя нельзя трахать, — говорит фон Вейганд. — Тебя нужно только еб*ть.

Что-то стекает по моим щекам.

Это не слезы.

Это просто вода.