Плыть против течения
Шрифт:
Мне нужен тот ключ.
В его кабинет я пришла в ярости, была человеком-ураганом, терзающим дом, не переживающим, что на пути, уничтожу ли я это. Я остановилась, когда увидела, что оба ружья и пистолета пропали из шкафа. Я проверила запасы пуль и пороха, их стало намного меньше.
Отец отправился убивать богов.
Я обыскивала комнату, вытаскивала книги и проверяла за ними, встала на диван у окна и ощупала полки сверху, порылась в ящиках стола. Сердце сжалось, когда я нашла кожаный мешочек с силуэтом ключа, а потом вытащила его и поняла, что он
На дне того же мешочка я нашла маленькую фотографию мамы и замерла. Я не видела это фото раньше. Я поднесла его к свече и рассмотрела. Она была юной, чуть старше меня. Поразительно, как мы были похожи: те же широкие щеки и острая челюсть, те же дерзко изогнутые губы. Если бы не мои темные волосы и глаза, я могла быть ее близнецом. Я убрала фото и ключ в карман и задумалась, что делать дальше.
Я одно место не проверила, но он не посмел бы.
Или посмел?
Я вернулась в коридор со свечой в руке, повернулась к закрытой двери комнаты.
Она была закрыта с той ночи. Насколько я знала, отец туда больше не заходил. Как и я. Эта комната была особенной для мамы, даже до того, как она стала ее памятником.
Но только в этой комнате я не проверяла. Только туда он не ожидал, что я зайду.
Я стиснула зубы и расправила плечи, а потом открыла дверь.
Я сразу поняла, что его тут не было. Ставни были закрыты очень-очень давно, в комнате пахло затхло. Пыль начала плясать, когда в комнату проник свежий воздух, мерцая в свете свечи. Я глубоко вдохнула и прошла внутрь.
Я забыла, как красиво там было. Мама украсила все под свой вкус: на стенах были обои в цветах, два длинных низких дивана были в желтом шелке с розовыми розами. Изящные столики с длинными ножками, резные шкатулки с перламутром и черепаховой костью. Красивые вещи, которые она принесла сюда из дома после смерти ее родителей и переезда брата. Перед тем, как Жиль начал строить свою империю, семья моей матери была самой богатой в Ормскауле.
Я прошла по пыльному ковру, открыла коробку и увидела внутри сосновые, теперь старые, свечи. Я взяла одну и понюхала, но запах давно пропал.
Боевой настрой угас, и я опустила свечу и закрыла коробку.
Я подавлено закрыла дверь комнаты мамы и вернулась в кабинет. Можно было убраться. Глаза жгло, и я их терла.
— Я не буду плакать. Нет, — пробормотала я сквозь зубы, проходя к стеллажу.
А потом моя лодыжка подвернулась, ручка прокатилась под моей ногой. Я пыталась вернуть равновесие, размахивая руками, но без толку. Я впилась в подушку дивана у окна, чтобы хоть как-то остановить себя.
Она оторвалась с шумом, и я рухнула на пол, крича, ударившись позвоночником, зубы громко щелкнули, сотрясая голову. Свободной рукой я уперлась в пол, прикусив губу, чтобы не кричать дальше. Было ужасно больно.
Когда в ушах перестало звенеть, я медленно поднялась на ноги,
Я опустила ее на место, надеясь, что отец не заметит, и заметила маленькое отверстие в вершине сидения того же размера, что и странный ключ, который я только что нашла. Мой рот раскрылся от осознания.
Это был не диван, а сейф, встроенный под окном. Подушка на нем не давала этого понять.
Я забыла о боли и вытащила ключ из кармана. Я повернула его, и замок щелкнул, ключ стал ручкой. Я подняла крышку.
И пялилась.
Внутри лежало семь книг, замотанных в кожу и укутанных в мягчайшую шерсть. Я подняла одну — она была того же размера, что и дневники наомфуила на полках, но была такой старой, что, когда я открыла ее, бумага стала рассыпаться. Я быстро вернула ее на место, пока книга не разлетелась. Следующие две были такими же хрупкими, и я их не трогала.
Но четвертая казалась крепче, и я села на пол, скрестив ноги и опустив ее на колени. Обложка была мягкой, как замша. Это было что-то дорогое. Я открыла ее и осторожно коснулась страницы, обрадовалась, что она осталась целой. И я начала осторожно листать книгу.
Я не могла ее читать. Старые книги, которые я видела, были написаны на старом шотландском, и для их чтения мне нужна была помощь, но это нельзя было сравнить с этой книгой. Там были символы, а не слова. Это был или какой-то код, или язык древнее старого шотландского. Я посмотрела еще пару абзацев, но ничего не понимала.
А потом открыла следующую страницу и увидела.
Весь страх прошлой ночи вернулся в трехкратном размере, мои пальцы сжали воротник ночной рубашки от паники, которую я вспомнила.
Художник был хорошим, тут я не спорила. Чернила выцвели, напоминали старую кровь, но картинки были четкими и с деталями. Существо, которое я видела прошлой ночью, было в этой книге, и оно было нарисовано много раз.
Я смотрела на картинки и не могла отвести взгляд. Я видела, почему увиденное показалось мне неправильным, неуместным. Не похожим на человека. Его конечности были слишком длинными, и существо было вытянутым, почти хрупким от этого. Оно не выглядело так, словно должно было выдерживать свой вес, и на нем не было ни капли жира или мяса. Оно выглядело как мертвец. Или голодающий. Кожа да кости.
Я смотрела. На следующих картинках были лица, поражающие деталями. Глаза существ на этих картинках были яркими и настороженными, а не подернутыми пленкой, как у того, что я видела. Может, это была аномалия, или то существо было старее, чем эти в книге. Уши были высоко на голове, чуть заостренные на концах. Губы были такими же, длинными и тонкими, а нос был двумя отверстиями в центре лица. Кожа была затененной, словно была шершавой на ощупь.
Хотя я не собиралась выяснять.
Я открыла следующую страницу и столкнула книгу с колен, ругаясь.