По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
Добавлю, что комсомольцы сутками дежурили у почты, ожидая посылок, стреляли и ели белок. Что это? Героизм или мученичество? Меня волнуют мысли и самочувствие людей, переживших все это. И следовало бы заглянуть в души тех, кто травил молодых инженеров и рабочих, которые для себя лично не добивались ничего, никакой корысти. Мне не раз приходилось бывать в Горном Алтае, и меня покоряла нравственная чистота кедроградской молодежи, ее верность нашим идеалам, неистощимый оптимизм. Они проявляли редкую стойкость перед неизбежными трудностями, связанными с их неопытностью, с новизной всего дела, с бездорожьем, с климатическими условиями и бытовым неустройством.
Отношение Главлесхоза к молодому хозяйству особенно явственно сказалось в кадровой политике.
Конечно, о директоре должен был позаботиться прежде всего Главлесхоз РСФСР. Он и «заботился». За эти пять лет был устроен настоящий калейдоскоп директоров: Шипунов, Малаховский, Иванов, Малаховский (по второму заходу), Шахворостов, Жндеев, Рослик, Волков.
Неблагополучие в Кедрограде вызывало постоянную тревогу общественности. «Комсомольская правда» неоднократно писала о проблемах и трудностях нового хозяйства. Главлесхоз откликнулся единственный раз — 30 декабря 1961 года. Как кощунственно звучит фраза из этой отписки:
«Автор умело нацеливает коллектив молодежи на преодоление возникших в работе трудностей»!
Начальник Главлесхоза РСФСР М. М. Бочкарев в беседе может долго распространяться о ценности кедра, о надеждах, возлагаемых на кедровую тайгу, о трудностях ее освоения, о том, что вверенное ему учреждение создало Кедроград (хотя это явная неправда), что он лично опекает хозяйство и т. д. Но достаточно сравнить его слова с делами, приглядеться — и увидишь осторожную и опытную руку, которая все эти пять лет потихоньку вела большое дело на ликвидацию.
До сих пор поражаюсь, откуда брались силы у кедроградцев. Их положение осложнялось тем, что соседние леспромхозы располагались в отстроенных поселках, связанных дорогами между собой и с городами, знали только одно дело — рубить кедровую тайгу. А кедроградцы должны были и давать план по заготовке древесины и, сверх того, строить жилье, пробивать через перевал дорогу, развивать комплексное хозяйство, проводить опыты. Главлесхоз интересовался только «кубиками». Все остальное кедроградцы должны были делать за счет, так сказать, энтузиазма.
Потом Главлесхоз начал вообще тормозить разработку технического проекта опытного предприятия и вскоре передал хозяйство в подчинение Алтайскому управлению лесного хозяйства и охраны леса.
Вспоминаю совещание, на которое я вылетел, получив из Барнаула «молнию»: «Дела плохи». Начальник Алтайского управления В. С. Вашкевич, не желая слушать доказательств ученых, не вникая в расчеты проектировщиков, стучал кулаком по столу, требуя, чтоб собравшиеся разъехались по домам. Встал, помню, профессор Г. П. Мотовилов и сказал, что по существующему правопорядку результатом такого совещания должен явиться двусторонний протокол, и предложил занести в него единственную фразу: «Лесоустроительное совещание разогнано тов. Вашкевичем В. С.».
Вашкевичу пришлось успокоиться и продолжить работу. Однако совещание к соглашению не пришло. Основной базой развития опытного хозяйства были самые близкие и богатые урочища Нырна и Еланда, леса которых надо было переводить в первую группу, чтобы исключить в них сплошные рубки. Но Вашкевич имел на эти урочища свои виды. Проектировщики же не могли закладывать предприятие постоянного действия на пустых вырубках. Сразу после совещания начальник Всесоюзного объединения «Леспроект» Б. А. Козловский, и. о. директора проектно-исследовательского бюро
Главлесхоз РСФСР не рассмотрел разногласий, не перевел леса в первую группу, заморозил немалые деньги, уже затраченные на изыскания и проектирование, прервал работу сотен специалистов. Люди не могли завершить технического проекта, не зная, что будет с лучшими кедроградскими лесами, а значит, и со всем хозяйством. Стало ясно, что Вашкевич лишь выполняет волю Бочкарева, и тогда «Леспроектом» был сформулирован вывод, что эти действия «направлены на организацию не опытного леспромхоза по комплексному использованию богатств кедровой тайги, а обычного лесозаготовительного предприятия».
Несмотря на все производственные и бытовые трудности, на отсутствие технического проекта, постоянного руководства и помощи, Кедроград жил. Молодежь пробила через перевал круглогодовую дорогу, построила много жилья, клуб, контору, школу, мастерские, ясли. К 1963 году хозяйство заготавливало древесину, пушнину, орех, живицу, пихтовое масло, маральи панты, начало выполнять планы. В этом была большая заслуга нового директора Кедрограда Н. П. Жидеева, немолодого уже, опытного специалиста, добровольно приехавшего из Барнаула, чтобы помочь молодежи и, как он мне застенчиво объяснил при знакомстве, «успеть перед уходом на пенсию сделать для леса что-то хорошее». Под руководством главного инженера В. Парфенова были начаты интересные опыты. Первыми в Сибири кедроградцы применили рубку горных лесов с сохранением подроста, разработали новую, очень перспективную технологию восстановления кедрового леса, сочетали иа практике охотничье и лесное хозяйства, нашли лучший способ подсочки, дающий максимальный выход живицы и не губящий деревьев. Об этих опытах появились статьи в специальных журналах.
И вот итог: в 1963 году Кедроград дал 78 тысяч рублей прибыли. Все остальные леспромхозы Горного Алтая вышли с убытком. Соседний Кара-Кокшинский леспромхоз, например, принес 160 тысяч рублей убытка, а примыкающий с севера Иогачский — 420 тысяч.
И тут бы Бочкареву с Вашкевичем поддержать молодых инженеров, распространить их ценный опыт на весь Горный Алтай. Большое совещание ученых и специалистов, собравшееся тогда в Москве, именно этого и требовало. Однако вскоре Бочкарев и Вашкевич пошли в открытое наступление на горные леса, в том числе и кедроградские. К территории опытного предприятия вдруг с трех сторон потянулись дороги. Кедроградцы насторожились, им был знаком этот старый прием лесозаготовителей: «покорители тайги» сначала вкладывают деньги в дороги, а потом, требуя, чтоб средства окупились, добиваются незаконных рубок. Одна дорога шла от Кара-Кокшинского леспромхоза к лучшему кедроградскому урочищу Нырна, две другие строил Иогачский леспромхоз — к самому доступному уйменскому урочищу Еланда и к орехово-промысловой Пыжинской тайге.
Эти леса — сокровища Алтая, лучшие кедровники Сибири. И самое главное, Пыжа, Нырна и Еланда — последние крупные массивы кедра на Алтае, за ними начинаются гольцы.
Кедроградцы забили тревогу. Летом 1963 года, помню, я пришел к Бочкареву и сказал, что готовится беззаконие, что Главлесхоз РСФСР должен дать распоряжение об отмене дорожных работ. Бочкарев пообещал это сделать немедленно. Но… Приведу выдержки из технико-экономической переписки; все эти годы она велась между учеными, лесоустроителями, проектировщиками, инженерами Кедрограда: